— Надеюсь, я не сделал ошибку, обратившись к тебе за помощью, и в итоге все будет правильно и так, как мы думаем.
— Там посмотрим, — ответил Колдер. — Главное, мы сделали выбор.
— Смотри там, в пустыне, куда вы плывете много того, чего нам не понять, и люди там не такие, как у нас. Да чего я, ты там все знаешь, — махнул он рукой.
— Береги себя, я буду ждать, когда вы вернетесь и постараюсь обратить на нашу сторону еще союзников. Есть такие же, как и мы, кто сомневается. Ну, что ж, удачи, — Колдер пожал руку другу, и повернувшись, поднялся по последнему оставшемуся трапу на борт своего корабля. Через час корабли уже находились далеко друг от друга. Каравелла, не спеша шла вдоль берега обратно в Майбу, а черный когг попутным ветром, шел в глубь моря Безликих в сторону Восточных земель.
***
Возле одной из бухт рядом с Майбой каравелла бросила якорь и встала на ночлег. Темнело быстро, команда вся уже легла отдыхать, оставив только дежурных и охрану пленников.
Колдер находился в своей каюте и под светом лампы писал письма своим возможным будущим союзникам, тех, кто, возможно, имеет понимание, что происходит. Он писал пока просто приглашения на ужин к себе в имение, чтобы провести вечер и обсудить сплетни города. И потом уже неспешно определить, кто поймет его и Устина.
Тихий звук раздался со стороны открытого окна каюты, он поднял голову. На краю окна сидела, облокотившись, тонкая женская фигура во всем темном, а лицо, закрытое повязкой, смотрело в его сторону.
Колдер хотел схватить лежавший на столе лежащий кинжал, но взгляд, который пронзил его буквально парализовал. Он не мог двинуть ни руками, ни ногами. Женщина спрыгнула с окна и мягким шагом направилось к нему. Подойдя довольно близко, она легко толкнула ему в грудь ладошкой, отчего его со страшной силой, просто вмяло в кресло, на котором он сидел. Колдер без сил обмяк в нем и просто смотрел на нее, не в силах что-то сделать.
— Вот так-то лучше будет, — чуть насмешливый женский молодой голос разительно отличался от того, что сейчас она сделала. Казалось, обладательница такого голоса не в силах обладать настолько страшной силой.
— Значит, это ты виновен в том, что я так и не дождалась своих пленников? — продолжила женщина.
— Я ждала очень долго, пока мне не принесли известие, что нашелся тот, кто испортил все мои планы и влез туда, куда не следует. Ты знаешь, кто я такая? — Хава, а это была она, смотрела на Колдера сверху вниз. — Понимаешь, что натворил? — Колдер пошевелился, и резкая боль пронзила его тело.
«Кажется, она мне что-то сломала», — подумал он. — Я догадываюсь, — ответил он. — Ты, видимо, одна из этих двух ведьм, что запугали и держат в страхе Дорос и все его земли. И, знаешь, мне без разницы это. Что я сделал, мое дело. Хочешь что-то спросить или делать, приступай?
Хава задумчиво посмотрела не него.
— Не боишься меня? Человек без страха, значит. Гордишься своим выбором, говоришь? Ну, хорошо, давай тогда так, даю последний шанс. Ты мне рассказываешь, куда дел моих пленников, а их на корабле нет, я это чувствую, и я отпускаю тебя вместе с твоим кораблем и командой живыми.
Колдер ответил:
— Я не знаю, о чем ты говоришь, ведьма. Мы — регулярная армия Капитула и находимся на службе. Мы нагнали в море корабль контрабандистов, был тяжелый бой, мы победили. Захватив когг, потом прочесали его весь, никаких пленников на борту не было. Когг был серьезно поврежден и вскоре пошел ко дну. Ты ошибаешься в том, что говоришь, — Колдер тяжело дышал, глядя прямо в глаза Хаве.
— Ну, что ж, — Хава с огорчением вздохнула. — Ты, вроде бы, говоришь правду. Я, действительно, ошиблась, — она повернулась по сторонам что-то разыскивая глазами в каюте.
Увидев, закреплённые на стене над шкафчиком, декоративные морские кинжалы, она довольно улыбнулась сквозь повязку, и резко повернувшись, вытащила одной рукой из кресла Колдера, швырнув его, как перышко в сторону шкафчика.
Колдер тяжело врезался в него, ломая своим телом и разбивая, стоящую внутри него, посуду и бутылки. Почти потеряв сознание от боли, он смотрел, как Хава подходит к нему, лежащему на полу каюты среди разбитого шкафчика, поднимая его на стену.
Держа его одной рукой, она сняла со стены один кинжал, вонзила его в одно плечо воина, пробивая при этом с легкостью, и кости, и плоть. Потом, тоже самое проделала со вторым плечом. Колдер повис, прибитый собственными кинжалами, к стене, а Хава, приблизившись губами к его уху, прошептала:
— Ты мог бы спасти себя и свою команду-
На палубе начинает звонить колокол и на шум уже сбегаются солдаты, разбив закрытую дверь. Несколько из них вваливаются вовнутрь, в ужасе застывают, видя, как Колдер висит на стене, а рядом стоящая женщина, повернувшись к ним, улыбается глазами, приветствуя их.
— Капитан убит! Капитан убит! — закричал один из них и тут же, поперхнувшись, начинает кашлять, глаза его краснеют, он, схватившись за стоявшего рядом с ним, товарища, начинает отхаркивать кровью.
Кровь никак не может остановиться, льющимся потоком из его глаз и рта. Остальные, с криками начинают убегать из каюты, но не успевают, падая и, практически мгновенно, умирая.
Хава не спеша шла следом, аккуратно обходя трупы солдат, изредка делая лёгкий взмах рукой, после чего очередной солдат падал замертво. Выйдя на палубу, она встретила тяжеловооруженный отряд солдат, который напряженно ожидал ее вместе с арбалетчиками.
— Огонь! — скомандовал седой сержант и пять арбалетов одновременно звякнули, пуская в ее сторону стальные болты.
Впиваясь в ее тело, они рвали ее тонкую молодую кожу на куски, а один болт вошел в ее скулу, разбивая лицо на куски. Отшатнувшись назад, Хава, не ожидавшая такого слаженного отпора, упала в трюм. Солдаты взорвались восторженными криками. Наступило затишье, сержант отправил проверить двух солдат. Осторожно ступая, они подошли к спуску к каютам, и навстречу им вылетела темно-багровая фигура, которая была мало похожа уже на женскую.
Она была похожа на смазанный силуэт, переливаясь изнутри темным огнем, она со страшной скоростью, прошлась по всей палубе, хватая солдат и разрывая их пополам. Дойдя до арбалетчиков, она со страшной жесткостью, отрывала им руки и ноги. Даже, одетые в тяжёлые доспехи солдаты, ничего не могли сделать. Она ломала мечи, как игрушечные. Одним ударом сминала доспехи вместе с телами.
Вскоре на палубе остался один старый сержант, который, несмотря ни на что, стоял, крепко держа в руке короткий меч. Мечущаяся страшная фигура остановилась возле него и через секунду перед ним уже предстала Хава.
Развороченное лицо и пробитое тело в нескольких местах, не мешало ей двигаться. Из ран не текло ничего, ни крови, никакой другой жидкости, просто виднелась белая плоть, покрытая черными символами.
Выдернув из его руки меч, сломав при этом ее, она подтащила сержанта к одной из мачт, и прибила его мечом за голову. Развернувшись, Хава молча пошла к трюму и тюремной камере, где стояли, трясущиеся от страха, капитан когга со своими помощниками. Выбив одним ударом дверь камеры, она вошла вовнутрь и остановилась, глядя на трех человек, упавших перед ней на колени.
— Кто мне расскажет, что случилось на когге, — спросила Хава, — тот, возможно, уйдет живым, — моряки в ужасе смотрели на ее изуродованное лицо и наперебой заговорили, перебивая друг друга, вскоре она знала все до мелочей, что произошло и куда делись пленники. Выходя из камеры, она обернулась и сказала: — Донесите до всех, что здесь произошло, и что бывает с теми, кто встает на пути у Сестер, — с этими словами она вышла, оставив испуганных, но счастливых моряков.
***
Хава спала в своей большой постели в Доросе. Ее комната была богато украшена и заставлена искусно сделанной красивой мебелью. На каменных стенах висели обереги и талисманы, сделанные лично ею. Она во сне перевернулась на бок, и стало видно, что остался только маленький белый шрам на месте развороченного болтом лица. Раны на теле тоже исчезли. Она спала, и во снах возвращалась в прошлое, где она была все той же маленькой девочкой рядом со своей старшей сестрой.
