вы… были в курсе?
– Подыши, – посоветовал Гарт. – Я и сам неделю доходил. Не желал верить.
– Неделю! – я подскочила с места. – Я бы месяц думала, если бы не записка от папы…
– Ну, я всё-таки был немного старше тебя, – улыбнулся он. – К тому же, здоровье вампиров работает не так, как здоровье людей. У них другие потребности, и я бы не смог с ними работать, если бы не знал.
Я смотрела на Гарта во все глаза. Всё закручивалось куда круче, чем я думала. Он, видя мой интерес, улыбнулся и продолжал:
– Но я хранил их секрет очень хорошо, и спустя три года мне позволили построить этот дом и жить более свободно. Но я всё равно много времени проводил в замке. Всему виной были двое ребят: Шери и Бо. Бо было восемнадцать, а Шери – шестнадцать.
– Вы их знали!
– Да, мы спелись за то время… Но из-за этой дружбы мне и пришлось уйти с работы.
Я смерила Гарта оценивающим взглядом: он оказался гораздо старше, чем я о нём думала. По нему было сложновато понять, сколько ему лет. Может, он тоже вампир?
– А что, собственно случилось? – спросила я.
– Это я и хотел тебе показать.
Гарт встал и, придвинув табуретку к горе картонных коробок, залез повыше и достал из-под потолка одну коробочку. Загадочная коробочка была покрыта палью. Гарт сдул её, подняв в воздухе небольшое облачко.
– Вот, – сказал он, садясь на своё место.
Он позволил мне открыть коробочку, и я обнаружила в ней маленькое выцветшее покрывало с какими-то неопределёнными цветочками и старый ежедневник.
Я едва ли что-то поняла, взглянув на это вещи. Подняв взгляд на Гарта, я ждала объяснений.
– Эта пелёнка была на тебе в день, когда ты родилась… Я…я не знаю, почему сохранил её. Не мог выбросить.
Коробочка выпала у меня из рук, глухо стукнувшись об пол.
– Вы… – прошептала я, – были там, когда я родилась?..
– У меня был выбор: помогать Шери с её ребёнком или остаться с работой. Я выбрал Шери.
Пока я молча переваривала услышанное, Гарт достал из коробочки ежедневник и развернул его хрупкие страницы:
– Тут я записывал информацию о тебе в впервые дни. Первая запись – второе октября, четырнадцать лет назад…
Он показал мне страничку ежедневника, которая была аккуратно расчерчена в таблицу: дата, вес, рост, и ещё другие параметры, вроде сколько я спала и сколько раз ела. Всё было записано красивыми длинными буквами, совсем нетипичным для врача почерком.
– Вес, конечно, маловат, всего-то два килограмма, – прокомментировал Гарт, – но ты и родилась гораздо раньше, чем обычный ребёнок. Я скоро понял, что ты будешь в порядке, потому что вампиры быстрее растут, чем человеческие дети, а ты, как-никак, наполовину Патиенс…
Мы посидели несколько секунд в тишине; я разглядывала пол.
– Значит, всё правда, – заключила я.
Гарт кивнул и поднялся со своей табуретки:
– Мне выйти?
Это было хирургически точное попадание.
– Да, я хочу побыть одна, – проговорила я.
– Я буду здесь неподалёку, если нужно.
Без лишних вопросов Гарт удалился из гаража. Я почувствовала тотальное одиночество. Взяв в руки своё детское покрывальце, я прижала его к своей груди, обнимая себя. Странно, но я почувствовала тепло. Отняв покрывальце от груди, я обнаружила, что оно ярко-жёлтое, а цветочки на нём розовые, как будто оно новое, как тогда. Четырнадцать лет назад…
Полутёмная комната на чердаке домика на задворках Лизпорта. Тут особо ничего нет кроме низкой кровати, деревянного стола, стульев на шатких ножках и жёлтой раковины для умывания. Я вижу всё почти как живое. А вот и моё покрывальце в руках у…
– Плохо, плохо… – пробормотал Гарт Вэн, нервно сминая в руках цветастую ткань. Опомнившись, он бросил её на стол и обернулся к кому-то, кто стоял рядом в темноте.
– Она теряет силы, – сказал врач шёпотом. Интересно, Гарт почти не изменился за эти годы: может, немного морщинок добавилось вокруг глаз, да немного выцвели волосы. Зато его собеседник…
– Так не должно быть, – упрямо укусив губу, сказал Бронислав Патиенс.
Его можно было узнать, но какой же он был молодой и тонкий, непохожий на себя! Он был в джинсах и серой клетчатой рубашке. Рукава были закатаны до локтя, а на запястьях были какие-то блестящие браслеты. Лицо у него было не просто уставшее, а измотанное, и глаза его тревожно бегали.
– Да, не должно, – согласился Гарт, – но это… нетипичный случай.
Бронислав нахмурился и, жестом приказав Гарту уйти с дороги, подошёл к кровати. Там лежала девушка, и её черты были мне смутно знакомы.
– Шери, ты слышишь?
Девушка повернула к брату лицо; оно было серовато-белым, а губы стали почти синие. Шери накрывалась одеялом с головой и не подпускала к себе никого; ей было очень плохо, но она хотела пережить эту боль одна.
Увидев, что она реагирует, Бронислав улыбнулся. Он присел на корточки рядом с кроватью, заглядывая сестре в лицо, но её затуманенный взгляд блуждал где-то в других мирах.
– Ты будешь жить, ясно? – Бронислав взял Шери за руку. – Ты выдержишь.
Он дал ей воды (она не смогла сделать глоток, только слегка смочила рот), открыл окно. Ночной прохладный воздух поплыл в душную комнату, и, почувствовав его на своём лице, Шери немного оживилась. Её взгляд забегал по комнате, и она шепнула что-то, очень-очень тихо.
– Что она сказала? – засуетился Гарт.
Бронислав не услышал, но он знал; только одно лицо она могла так судорожно искать.
– Я знаю, что нужно делать, – сказал он. Это был блеф, но нужно было попробовать любые способы.
Он вышел за дверь на лестницу, ведущую вниз. Здесь был ещё один паренёк, светловолосый, жилистый. Он сидел на ступенях, сложившись пополам, так что его колени торчали выше его головы. Он обхватил голову руками и старался не думать…
Когда ему позвонили и сказали, что с Шери неладно, конечно, он прибежал. Сначала она кричала, и это он ещё мог понять. Но теперь она совсем перестала кричать, то приходя в сознание, то проваливаясь в обморок, и это длилось часами. Мэттью Дистурб не выдержал и вышел на лестницу. Стиснув виски руками, он сидел здесь, слушал. Он мог бы в любой момент, словно булыжник, скатиться вниз по лестнице, пока все заняты, и его бы больше никто никогда не увидел. Но он не давал себе это сделать, но и вернуться за дверь не находил сил. Наконец, голос Бронислава нарушил тишину:
– Мэтт, пойдём. Ты там нужен.
Парень оторвал руки от головы и обернулся на зов. Он почти мальчик, но очень симпатичный: у него вьющиеся волосы и веснушки, но в глазах такой страх, что можно самому испугаться, посмотрев в них.
Бронислав стоял на верху лестницы; он и так почти задевал головой крышу чердака, а теперь казался ещё выше.
– Ну, пошли! – поторопил он. – Она тебя зовёт.
Мэтт захлопал ресницами: значит, она
