— Платье мы на тебя сшить не успели, — сказала Эйрин. — В мужском поедешь. Как раз штаны Римана будут впору по длине. Негоже в городе голыми ногами светить.
Хора кивнула. Ей было все равно. В мужском даже удобнее ехать верхом.
Женщины споро накрыли на стол, Алерин побежала звать всех к столу.
Хора заметила, что движения Эйрин были нервными. Хозяйка грохнула корзинку с хлебом на стол с такой силой, что лепешки едва не разлетелись по сторонам. Калека вопросительно взглянула на женщину.
— Да Серлас, упрямый он хрен! Злюсь, что не хочет ехать. — Эйрин отвернулась и, как показалось Хоре, даже вытерла рукавом одинокую слезу. — Рихон не паникер. Он в молодости в имперской армии служил, дошел до самого Рикенаара. Оттуда и язык знает, вот и занялся торговлей, потому как в тех местах бывал. И скажу я тебе, Хора, что Рихон зря беспокоиться не будет. Он видел смерти и битвы. И если сейчас он боится, говорю тебе, для страха есть причины. А Серлас… Он скорее умрет, защищая дом, в котором прожил всю жизнь, чем позволит каким-то дикарям здесь все разграбить. Но вот что я скажу: все можно восстановить, кроме жизни. Кузницу, дом, хозяйство… Не сразу, не до конца, но все можно поднять. А если его вместе с мальчишками…
Хора положила искалеченную ладонь на ее руку. Посмотрела, кивнула — дескать, все понимаю.
— Но мы обе знаем, что Серлас ни за что не отступится, — продолжила Эйрин. — И мое бессилие меня убивает.
На пороге зашумели. Эйрин сглотнула ком, натянула на лицо привычную маску озабоченности и заворчала, подгоняя всех за стол. Стараясь не пролить ни капли, Хора разлила по мискам наваристую похлебку — ради гостя забили гуся. Она заметила, что Рихон пристально наблюдал за ней, стараясь не встречаться взглядом. Наконец он не выдержал.
— Мы точно не встречались?
Хора пожала плечами и занялась мясом.
— Где б ты мог ее увидеть? — спросил кузнец.
— На юге. Лицо знакомое. Вроде бы.
— Не мели чепухи, родич, — отмахнулся Серлас. — Калек везде хватает.
— Духи знают… Но вроде все же когда-то видел. Вспомнить бы, где.
Хора принялась жевать лепешку. Она знала точно: с этим Рихоном им встречаться не доводилось. По крайней мере она не помнила. Впрочем, она вообще мало что помнила до того, как очутилась в Ньоре.
Серлас похвалил хозяйку, достал из сундука бутыль с настойкой и предложил гостю.
— Брусничная, наша местная. Тряхни стариной. Там, где ты нынче обретаешься, такой нет.
— Это да. — Рихон залпом осушил чарочку и усмехнулся в усы. — Хороша.
— А то. Эйрин у меня мастерица.
Женщина весь вечер помалкивала не в пример Алерин. Девчонка засыпала гостя вопросами о городах, где тот бывал, армиях, войнах и южных животных, не давая братьям вставить и слова.
— Огромные, я тебе говорю! — захмелевший Рихон раскинул руки в стороны, едва не задев свисавшую с потолка лампу. — Представь себе кота ростом с человека. Вот такие!
— А какого цвета?
— Полосатые!
— Да ладно тебе, дядь.
— Правду говорю! Огромные полосатые коты. И кровожаааадные… Их эннийцы отлавливают, а потом устраивают бои воинов с этими кошками. Много народу приходит, чтоб посмотреть. Я и сам однажды бывал, видел. Но там все плохо для людей заканчивается обычно.
Хора непонимающе посмотрела на гостя. Зачем бы людям сражаться со зверьем ради забавы? Она понимала охоту: ты убиваешь, чтобы прокормиться. Понимала, когда зимой деревенские убивали волков — то было ради защиты скотины. Но для потехи… Лучше бы бились друг с другом. В равном бою хотя бы есть справедливость.
Трапеза затянулась. Шум на улице почти утих, народ разошелся по домам, а многие и вовсе заснули. Серлас ни в какую не хотел выходить из-за стола. Пытался напоследок провести побольше времени в полной семье. Эйрин собрала тарелки, с боем отняла остатки брусничной настойки и выставила медовые пирожки. Алерин и Риман сразу потянули к ним руки. Хору начало клонить в сон, хотя она не выпила ни капли хмельного. Видать, устала таскаться с водой в гору за весь день.
Разговоры сходили на нет, в доме стало тише, и Хора смогла расслышать конское ржание в деннике. Она тронула Серласа за плечо и кивнула в сторону, откуда доносились звуки. Обычно лошади вели себя тихо, но сейчас животные явно беспокоились.
— Риман, Кольман, проведайте, что там. Если опять Ульдон забрался в сарай, гоните этого пьяницу прочь к жене. Хорош отсыпаться у меня в деннике — чай, не постоялый двор. Сельян, эта стерва, мне всю плешь проест.
Сыновья засобирались к выходу. Едва Риман открыл дверь, как в дом ворвался уличный шум. И свет. Тревожный оранжевый свет.
— Пожар! — взвизгнула Эйрин. — Почему в колокол не звонили?
Серлас вскочил, едва не опрокинув лавку.
— Хватайте ведра.
Риман и Кольман бросились во двор к бочкам. Хора почуяла запах гари. Действительно, пожар бушевал где-то рядом. Понятно, почему тревожилась живность.
— Мне это не нравится, — сказал Рихон и проверил нож на поясе. — Эйрин права: всегда бьют в колокол, когда кто-то горит. Возможно, это не просто пожар.
Кузнец обернулся к женщинам:
— Не выходите из дома, пока я не вернусь.
Алерин ловко забралась по лестнице к окошку на верхнем ярусе.
— Там не один дом горит. Вижу три… Пять… Пап, там много людей бегает. И лошадей, тоже много. Ой! — Она зажмурилась и едва не сорвалась с лестницы. — Убивают…
— Северяне, — заключил Рихон. — Поздновато я вас предупредил. К духам ведра. Нужно бежать.
Серлас снял со стены меч.
— Хрена они у меня получат, — сказал он. Улучив момент, Хора стянула со стола хлебный нож. Не понимала, что будет им делать, но так всяко было спокойнее.
— Не будь идиотом! — жена мертвой хваткой вцепилась ему в рукав. Со стороны двора послышались крики. — О духи… Мальчики!
Эйрин бросилась во двор, Серлас за ней. Рихон помог Алерин спуститься и обратился к Хоре:
— Стереги девчонку.
Хора покачала головой, показала нож и ткнула пальцем на дверь.
— Толку-то от тебя, малахольной? Но иди, раз хочешь.
Она вышла во двор, благодаря судьбу за то, что хозяйство Серласа располагалось не только на отшибе, но еще и на холме. Отсюда можно было разглядеть творившееся внизу. Горело полдеревни. Всадники носились по улицам, рубя метавшихся жителей. В свете пламени пожаров Хора различила знамена и гербы на щитах: рунды. У Освендиса были скрещенные копья, она это помнила. Но рунды малевали руны. Она насчитала несколько десятков всадников — много для деревни, что застали врасплох.
Ворота трещали — кто-то ломился. Хора отвлеклась и направилась к Серласу. Мальчишки как раз укрепляли засов.
— И до нас дошли, сукины дети, — выругался кузнец.
— Они сломают ворота, бать, — кряхтя, сказал Кольман. — За сараем есть дырка в заборе. Можно уйти там, спуститься по тропе вниз к реке. И там запасная лодка есть, мы с Риманом в прошлую луну ее починили.
— В лодку влезут трое. Ну четверо.
— Хотя бы женщин посадим. А сами попробуем прорваться на лошадях.
Хора покачала головой. Не проскочат. Но можно было попробовать уйти по тропе вдоль берега.
Мимо нее просвистело что-то яркое и воткнулось в землю. Серлас выругался.
— Поджигают стрелы.
Еще несколько огоньков просвистели выше их голов. Одна стрела воткнулась в крышу сарая, другая попала в денник. Третья попала в дом. Алерин вырвалась из дома и принялась выпускать обезумевшую от ужаса скотину.
Кольман потянул Хору за руку.
— Ты же знаешь, где лодка?
Она кивнула.
— Уводи мать и сестру. Плывите по озеру в Ирриган, так они вас не достанут. Рихон проводит.
Хора увидела, что мальчишки вооружились мечами — одними из тех, что успели сковать, но еще не довели до ума. Она указала на оружие и жестом спросила, были ли еще.
— Есть. Хочешь? Ну бери. — Он отдал ей свой и побежал к кузнице. — И Рихону дай. Жаль, доработать не успели.
Она взвесила в руке меч, покрутила им в воздухе. Тяжеловат. Но что поделать.
