* * *
Следующий день они провели в полудреме, закрывая головы от палящего солнца остатками одежды. Остер начал терять силы: отдал Альдору всю воду и теперь мучился. Утром третьего дня они были готовы пить собственную мочу. Жажда понемногу превращала их в животных.
— Можно пустить немного крови и выпить, — едва ворочая языком от слабости, рассуждал Остер. — Но она соленая… Как море… Пить захочется еще больше.
Альдор уже не отвечал, берег остатки сил. Просто лежал с закрытыми глазами, не имея воли даже пошевелить рукой. Он почувствовал, что Остер обмяк, и понадеялся, что тот провалился в благостное забытье.
Под вечер стало немного легче: воздух охладился, море оставалось теплым, как молоко. Эрцканцлер смотрел на небо, считал звезды и жалел, что смог рассмотреть эту красоту лишь перед смертью. Остер все еще спал — грудь размеренно вздымалась, иногда бормотал сквозь сон, обращаясь к какой-то девице.
На всякий случай Альдор попрощался со всеми, кто был ему дорог.
* * *
За ночь их отнесло еще южнее, это Альдор понял по воде. Море стало бирюзовым, каким его описывали путешественники, следовавшие из Латандаля в Гацону. Очевидно, их снесло на уровень Агарана или даже еще южнее. Обломков становилось все меньше, зато солнце палило жестче.
Остер лениво открыл один глаз, попытался сесть, но не смог. Альдор аккуратно переместился на другой бок, давая помощнику возможность сменить положение.
— Нам конец, господин, — едва слышно прошептал Остер. — А я так хотел увидеть Миссолен… Самый красивый город, говорят.
— Если тебя это утешит, я там тоже никогда не побываю, — слабо улыбнулся Граувер. — Лежи, спи.
— А смысл? Нам остался день, ну два, если очень повезет.
— Интересно, выжил ли Грегор.
— Король? Это вряд ли. Я сам видел, как его когг буквально разорвало на куски той волной. Даже если его величество не погиб сразу, сейчас он в том же положении, что и мы.
— Значит, мы проиграли войну, даже не успев вторгнуться в империю, — печально улыбнулся Альдор. — Жизнь иронична.
Остер не ответил. Альдор взглянул на него и качнул головой: совсем обессилел. Видимо, уйдет раньше. Единственная радость Альдора в эти последние часы заключалась в том, что наконец-то его перестал мучить живот. Нет пищи и воды — нет боли.
Так себе компенсация.
Он не понимал, сколько времени прошло, не осознавал течения дня. Солнце в этих водах, казалось, садилось раньше. Темнело сильнее. Но чувство времени было утрачено. Думать становилось все труднее. До конца дня Остер так и не очнулся.
Сам Альдор осознавал, что превращался в овощ.
* * *
Закат Альдор встречал в сознании. Хотел застать последний в своей жизни закат. Солнце понемногу клонилось к горизонту, ветер принес долгожданную прохладу, и Альдор свесил руку с плота, пропуская воды меж пальцев.
Странная жизнь, полная бессилия, и смерть ей под стать. Себя Альдор не жалел — сам закономерно пришел к такому концу, а вот Остер подобного финала не заслужил. Парнишке еще бы жить да жить. Попади он к другому патрону, непременно бы снискал боевую славу, устроил жизнь и нашел старость в достатке и воспоминаниях, которыми мог гордиться. Сейчас Остеру гордиться было нечем — разве что бессмысленным спасением эрцканцлера — разочаровавшуюся в своих деяниях развалину, которая уже и сама не желала жить. Альдор всерьез начинал думать, что сами высшие силы препятствовали затее Грегора. Слишком много грехов взяли на душу, не остановились вовремя, поставили все на одну карту.
И проиграли.
Он смотрел на оранжевое зарево вокруг раскаленного шарика, что завис в небе. Самое время молиться, но Альдор уже не мог себя заставить. Не заслужил прощения.
А затем он увидел темную точку. На краю горизонта, невесть откуда взявшееся пятно. Пятно приближалось, но Альдор не мог понять, какое расстояние их отделяло. Он приподнялся на деревянных руках, аккуратно сел, стараясь не качать плот. Хвала небесам, хотя бы море в эти дни было спокойным.
Альдор прищурился, проклиная слабые глаза. Точка становилась больше. Он подождал еще немного. Впервые за эти дни надежда развеяла смирение в его душе, но будить Остера он пока не стал: вдруг с ним шутило его угасающее сознание?
Пятно обрело форму корабля, и Альдор прерывисто вздохнул. Нужно спасти мальчишку. Он принялся трясти Остера за плечо.
— Корабль! Эй! Проснись.
Веки Остера затрепетали, но глаз он не открыл. Видимо, слишком слаб. Альдор снова всмотрелся в очертания приближавшегося корабля: большой, быстроходный. Точно не рундский.
Он попытался подняться на ноги, с трудом балансируя и постоянно заваливаясь. Принялся размахивать руками — кричать сил уже не было. Получилось рассмотреть паруса — светлые, на трех мачтах, с флагами торговых гильдий.
Альдор замахал руками еще активнее, едва не свалившись в воду. Только бы заметили. Только бы увидели. Только бы сдать им на руки Остера и отправить домой.
Корабль перестал двигаться, но Альдор заметил, как на воду спустили лодку. Он бросился к помощнику.
— Остер! Остер! — тряс он юношу. — Проснись. Мы спасены!
Помощник что-то пробормотал сквозь сон, но все же открыл один глаз.
— Держись крепче! Просто держись. Осталось совсем немного.
Лодка приближалась, но поднявшийся ветер пригнал волны, и плот прыгал, словно повозка на ухабах. Альдор сгреб одной рукой Остера, свободной продолжал размахивать, привлекая внимание. Люди в лодке — вроде бы их было двое — помахали в ответ. Альдору показалось, что он услышал крики.
— Держись, сынок. Держись, — Граувер вцепился в помощника, не давая тому сползти в воду. Сам не знал, откуда у него появились силы, ведь еще с какой-то час назад он мог с трудом шевелиться. Сердце колотилось, словно у мелкой птички. — Надеюсь, в твоем спасении будет больше смысла.
Лодка подошла совсем близко.
— Эй, на плоту! Все живы? — крикнули оттуда на имперском.
— Живы!
Облаченный в рубаху без рукавов мужчина перебрался на нос.
— Мы подойдем как можно ближе, — сказал он. — Сначала отдайте раненых. Как можно спокойнее и тише. Понятно?
— Да!
Альдор подождал, пока лодка подойдет вплотную, подтащил Остера к краю плота и приготовился перетаскивать его.
— Он очень слаб, — сказал он. — Пожалуйста, осторожнее с ним. Он меня спас.
Мужчина в тунике кивнул. Альдор разглядел у него в ухе массивную золотую серьгу с изумрудом.
— Герой, значит, — хмыкнул он. — Героев море любит.
Остера перевалили через борт лодки, и Альдор вздохнул с облегчением. Кем бы ни были эти люди, они дадут шанс выжить.
— Полезай, — скомандовал тот, кто был на веслах. — Быстрее!
Альдора уговаривать не пришлось. Поразившись откуда-то взявшейся прыти, он оттолкнулся от плота и перелез через борт. Оказавшись в тесной, но относительно сухой лодке, он прерывисто вздохнул, едва подавив рыдания от облегчения.
— Спасибо. Кем бы вы ни были, спасибо.
— На море помощь ближнему — главный закон, — ответил человек с серьгой. — Я Кальви Изумруд, первый помощник знаменитого Гуалема Анси. А это мой морской брат Михель Чарка. Сейчас поднимем вас на «Штормовую Деву». Повезло вам, что наша красавица полупустая идет, иначе могли к вам и не успеть.
— Я Альдор, а это мой друг Остер, — представился Граувер. — Откуда вы?
— Имперский торговый флот, — гордо заявил Кальви Изумруд. — Гильдия Бельтерианских кожевников. Везем лучшие кожи. Даже полупустыми ходить выгодно –король Умбердо готов покупать втридорога.
Альдор оторопел.
— Значит, вы идете в Гацону?
— Ага, в Виенцу, если точнее. И вас довезем. Вас-то, небось, тоже той волной задело?
— Да. Впервые путешествовал морем — и чудом остался жив. Благодаря вам.
Михель Чарка, все это время хранивший молчание, ткнул пальцем на Остера:
