– То-то мне подозрительным показалось, когда сошли на нет все эти проклятые штуковины. Сколько их всего было, повелитель? Тридцать одна, вы говорили?
– Тридцать две. После того разговора мы натолкнулись только на один-единственный капкан.
– Тридцать две ловушки… тридцать два шага… – забормотала Сежес. – Ну конечно! – Она вдруг хлопнула себя по лбу. – Это всё для отвода глаз. Мы идём вниз, мой Император.
– Вни-из? Я не чувствую никакого уклона, – удивился Император. – А ну-ка… У тебя найдётся монетка, Сежес?
Волшебница кивнула.
Имперский монетный двор всегда славился не только чеканкой, но и почти идеально правильной формой золотых кругляшей. Правитель Мельина поставил золотую марку на ребро – но та и не думала никуда катиться.
– Ничего не понимаю. Если ход уводит вниз, то…
– А в этом и состоит их магия… самая простая… какую и засечь труднее всего… ой!
Впереди что-то с грохотом рухнуло.
Они завернули за угол и упёрлись в тупик. Опустившаяся плита закрыла дорогу дальше. Правитель Мельина обернулся – и вторая такая же плита рухнула в дальнем конце коридора, окончательно заперев их.
– Вот так, – после некоторого молчания проговорила волшебница. – Никаких тебе нажимных пружин и прочего вздора. Пирамида сама знала, когда приводить ловушки в действие.
– Ты можешь что-нибудь сделать, Сежес?
– Вы ведь для этого меня и брали, повелитель? Ясное дело, могу. Ваша очередь светить мне, мой Император.
…Чародейка возилась очень долго, так долго, что их запас факелов съёжился до последней пятёрки. Произносила какие-то заклинания, чертила углём какие-то фигуры перед опустившимися плитами – всё напрасно.
– Я… я бессильна, повелитель, – наконец выдохнула она и отвернулась, закрыв лицо руками.
– Не шибко хорошо выходит, – хладнокровно произнёс Император, железной рукой давя в себе зашевелившийся животный ужас.
– Убьёте меня, когда станет совсем невмоготу? – подняла на него глаза Сежес. – Только… не больно чтоб. Быстро. Ужасно боюсь боли…
– Ерунда, – отрезал Император. – Никто никого убивать не будет. Ты уверена, что…
– Да, уверена, – обессиленно выдохнула чародейка. – Иначе не говорила б такое. Эти плиты охраняет магия, по сравнению с которой моя – детские забавы. И волшебство пирамиды тщательно скрыто, так хорошо, что даже в упор не разглядишь.
– Большое видится на расстоянье… – процедил сквозь зубы Император. – Твои соображения, волшебница?
– Сулла должен отправиться на поиски…
– Три десятка Серебряных Лат умрут, прежде чем доберутся до внешней плиты.
Сежес совсем низко опустила голову.
– Мне стыдно, повелитель. Но… в недавнем сражении со стражами этой пирамиды погибла почти сотня людей. В чём разница, мой Император?..
– Много раз говорил – в бою у легионера есть шанс остаться в живых. Шансов здесь у той тридцатки, что пойдёт первой, уже не будет.
Волшебница покачала головой.
– Но справиться с вторжением и возродить Империю может только мой повелитель. Без него всё прочее просто теряет смысл.
– Не всё меряется смыслом, волшебница. Некоторых вещей ты не делаешь просто потому, что не имеешь права их делать, какие бы доводы ни приводил твой трепещущий от страха смерти рассудок.
– Это не рассудок, мой Император. Это долг, а он выше рассудка. Повелитель не имеет права умирать и имеет право требовать, чтобы за него умирали другие.
Правитель Мельина только покачал головой.
– Я знаю, что Сулла не отступит. Я не могу запретить ему… отсюда. Он пойдёт по телам, как привык. Быть может, полезет первым и первым же погибнет. Будем ждать, Сежес, покуда хватит воды. Мы продержимся самое меньшее семь дней. Садись. Здесь прохладно, а нам надо экономить силы и воду. Плащ возьми, накройся.
Потянулось томительное и тягучее время. Император аккуратно загасил факел, лишний раз проверив, на месте ли огненная снасть. Сежес едва не оскорбилась – мол, не считает же повелитель её неспособной зажечь огонь?..
– Ты спокойна, волшебница? – Император нарушил становящееся тягостным молчание.
– Пытаюсь, повелитель.
– Сейчас как раз подходящее время поговорить. О былых делах.
Невидимая Сежес усмехнулась.
– О да, мой Император. Самое что ни на есть.
– Былые дела, знаешь ли, подчас не дают покоя. Ты помнишь, с чего всё начиналось? Два покушения на меня? Тот бродяга на улице, обернувшийся чудовищем, и потом – мастер Н’Дар, отправивший меня в руки Дану?
– Мастер Н’Дар? – удивилась чародейка. – Мой Император не доверил этого секрета своим верным слугам.
– Сейчас уже всё не так, как в те дни, так что, наверное, ты сможешь признаться. Покушения – они ведь случились не без участия Радуги, верно? Наверняка же кто-то у вас слал «на самый верх» доклады, что Император Мельина – болезненно горд, своеволен, и вообще «что-то замышляет»?
Сежес не отвечала, Император слышал только её дыхание.
– Сперва я заподозрил в покушении именно Семицветье. Потом пришёл к выводу, что это – дело рук Дану. Но потом… потом, когда возвращался мыслями к самому началу всего, подумал, что без помощи из Орденов Дану, стоявших на самом краю истребления, это никогда бы не удалось.
– Мой повелитель действительно хочет поворошить старое? – наконец отозвалась Сежес. – Вы же сами недавно говорили, что порой бывает лучше просто похоронить прошлое. Похоронить, может – вбить осиновый кол, что, по народным поверьям, так действенен против вампиров. Радуга в своё время наделала много всего, мой Император. Я – тоже. Я небезгрешна. Не могу сказать, что совесть моя чиста, а на руках нет невинной крови. Я отдавала приказы… всякие приказы. Человеческие жертвоприношения – втайне от всех. Контроль за нобилитетом – через их детей, которых мы забирали из семей…
– Но ведь не только благородное сословие способно к магии, верно?
– Ну, конечно же, – даже с некоторым раздражением отозвалась чародейка. – «Голубая кровь» магов – такая же выдумка, как и многое другое. Иначе откуда бы взялись многочисленные колдуны и чародейки, что называется, «из народа»?
– Так всё-таки, те покушения…
– Не знаю, мой Император. Могу лишь поклясться, что сама не отдавала такого приказа. За другие Ордена поручиться не могу. Погибший Арк вообще устроил потрясающую интригу, которая, в случае удачи, дала бы ему несказанную, невообразимую власть.
– Сеамни рассказывала. А что, неужто идея овладеть Деревянным Мечом доселе не приходила в голову никому из Семи Орденов?
– Мы мало что знали о нём тогда, – призналась Сежес. – Туманные пророчества Дану, больших любителей страшных и запутанных предсказаний, ничего больше.
