И в самом деле, не беда. Сначала Закатный герцог, а потом Морской что‑то резко невзлюбили один другого… И Закатный герцог возьми и помри прям на приеме. Кто‑то ему в грудь воткнул кинжал, как от такого не помереть? В Закатном герцогстве началась драка за власть… И хотя прямых улик не было на Морского герцога, все же кто ему поверит?
Будущий граф Урий мастерски перессорил всех, начиная от военачальников и заканчивая дворянством. Граф Дюка появился, он давно уже во дворце обретался, герой из Предвечной Степи, богато там степняков порубил, ветеран, весь в шрамах! Появился и граф Лург, по которому ещё при старом короле каменная баня плакала. И закрутилось… Что там да как, королева и сама не знала, тупа, как пробка. Кое‑что я отметил, на будущее, проверить. А так… За пять лет королевством правили графины.
Не всем это понравилось. И однажды во дворце на очередном приеме королева обнаружила интересную делегацию, в составе командира королевской гвардии с десятком гвардейцев, предводителей дворянства и нового Закатного герцога. Ну и традиционный вопрос, который в таких случаях задают, прозвучал. Не пора бы тебе, королева — матушка, на покой? Отдохнуть от суеты двора в отдаленном замке? Мальчика — принца должен воспитывать мужчина, со списком мужчин — воспитателей вот как раз определяемся…
Пока говорили, кликнули стражу, наемников, которых загодя привез граф Урий. Во дворце и около пошла кровавая потеха.
Оказалось, что разожравшаяся за времена Седдика Доброго королевская гвардия не потянула против рохнийских наемников. Порубили делегацию в капусту прямо в тронном зале, граф Дюка снес по одному заносчивых рыцарей, имперские наемники пожгли замки несогласных баронов и графов, попутно хорошо их пограбив. Кто успел, тот наладил ноги в Морское герцогство или вовсе за границу, передав поместья откупщикам.
А что же до принца, так заболел ты сам, мальчик, сам, ай, не бей матушку! Это все граф Урий виноват! Он так и сказал, что убить тебя надобно, но я настояла… Ай! Ай! Ай! Горный отвар это, горный отвар! Его тебе давали, чтобы ты спал! Всех врачей граф Урий поубивал, а мастера Клоту специально пригласили, да! Он бы не отличил, да и не допускали его к тебе… А вот этот кубок, так это доктора посоветовали, да ты бы себя видел, кожа да кости… Ой, ай, ой, ай! Граф Урий сказал, что ты спать будешь, спать! И станешь послушным мальчиком, больше не будешь хулиганить, с быдлом водить… Ой! Это граф Урий меня заставил, клянусь Одином, Фрейей клянусь и Керр пусть будет мне свидетелем, о Светлые боги… А зачем, мне неведомо, ой! И про принцессу ничего неведомо, она с рыцарем Алором, он не чета тебе женщин ува… Ой! Ай! Нет, нет, его графина Нака привела, хороший мальчик, в Империи жил, знает да вежливость уважает, вот и сказал мне граф Урий, чтобы девочка одна не скучала… Ой! Ой! Ой! Да, да! Я хотела, чтобы принцесса забеременела! Да! Ребенок, не ребенок, я в её возрасте уж со старым козлом, твоим папашей, Фрейя его покарай! Так и она пусть! Ничё страшного не случится, коли родит рано! А внука я б ужо воспитала! Не чета тебе! Нет, молчу, молчу…
Я потер саднящий кулак. Лицо королевы украсилось парой бланшей, она схлюпывала юшку, злобно косясь на меня.
— Ну, карга старая, ладно. — Хотелось плюнуть ей в лицо, да как‑то слюны не было. Да и подуспокоился я. Не дело это, самому королю подследственных по лицу лупить. Протокол допроса испачкать можно. — Значит, меня слушай. Пока что жить тут будешь. Если кто к тебе придет и пригласит в заговор, так ты соглашаешься, подробно запоминаешь… А потом все рассказываешь мне. Понятно?
Королева покивала, испуганно посверкивая глазами.
Ну, с одной крысой решили. Надо бы ещё к ней зайти, а пока что ждет меня ещё одна рыбка. Даже не рыбка — целый жирный сом!
— Добрейший граф! — Обрадовался я.
Граф выглядел хорошо. Когда я к нему зашел, он как раз поглощал обед, бедра куропаток исчезали в его пасти с удивительной скоростью, заливались кислым вином и заедались яблоками. Хруст стоял… Ой.
— Вввееее…. — Сказал граф.
— Ну, поговорим. — Я выложил письменные принадлежности на стол. — Писать умеешь, добрейший граф?
— Ваше Величество, я так рад, я так рад, что вы смогли… — Граф смахнул с шеи кружевной платок, стол отодвинул в сторону и попытался встать.
— Только на колени упасть не вздумай! — Сказал я. — Я тебя не подниму. Так писать‑то умеешь, добрейший граф?
— Да, Ваше Величество…
— Вот и хорошо. Вот тебе бумага, вот тебе стило. Когда я уйду, то ты опишешь все — все — все свои дела нехорошие… А пока что давай, отвечай мне на вопросы.
С королевой часа три провозился, а вот с этим‑то сколько? Если тоже начнет вилять и упираться, придется нанимать штатного палача. Ему‑то просто так по морде не нахлопаешь, вон сала сколько, благонажранная амортизация…
Граф упираться не стал. Мелкие мошенники, они такие, они всегда знают, когда конец игры и когда время сдаваться. Вот граф Лург и не запирался, а начал выкладывать всё и вся.
И как его нашел граф Урий, и предложил профинансировать содержание небольшого отряда наемников. И как граф Лург согласился, да и попробовал бы он не согласиться!
— Ваше Величество, кинжал вот тут был, вот тут! — Граф отмерил расстояние в пару пальцев от своей промежности.
— Хм… Продолжай.
Короче, денежный наш мешок сделал ставку, и не проиграл. Заем графа Урия вернулся к нему с неплохими процентами. Потом граф Урий попросил ещё заем, и так же скрупулезно расплатился. А потом предложил графу Лургу столь заманчивое предложение… От которого нельзя отказаться. Вернее, от которого нельзя отказаться без вреда для здоровья.
Побыть таким большим кошельком для королевства. Понятно, что львиную долю прибылей забирал себе граф Урий, но и графу Лургу на жизнь тоже неплохо хватало. А уж некоторые его идеи, например, опосредованные налоги… Это когда вводится налог, скажем, на сельское хозяйство. На коровок там, лошадок… А цену на хлеб поднимать запрещают! Ибо неча, неча… И крестьянские хозяйства начинают проседать на большие деньги. Деваться‑то им некуда, хоть сколько‑то надо выручить, чтобы этот налог заплатить! И тут появляется граф Лург, отечески похлопывает по плечу, говорит, что поможет. Как не помочь? Крестьяне это же соль земли Ильронийской! Под эту помощь толстый граф выбивает с дворян добровольные взносы, считай тот же налог на вспомоществование земледельцам, волевым государственным решением покупает хлеб по цене чуть выше общепринятой, достаточной, чтобы крестьяне не вымерли с голоду и поимели чуть прибылей. Потом хлеб перепродает, за границу. Деньги кладет в свой карман, а на сумму, собранную от государства, покупает хлеб в Империи, который затем по бумагам раздает голодающему народу.
