— Стало быть, тебя и правда можно поздравить с тем, что ты ввел в свой шатер девушку, которая заменит красавицу Тайтэки? — донесся до Кари низкий хрипловатый голос Канахара.
— Закон Вечной Степи освободил от брачных уз не только тебя одного, — ответствовал Фукукан. — Купленная мною этой зимой дева не уступит Тайтэки красотой. Однако родилась и выросла она в разгромленном Хурманчаком Фухэе и едва ли сможет скоро привыкнуть к обычаям кочевников. Атэнаань желает иметь дом, и я не вижу причин, по которым она не могла бы его получить.
— Ага! — удовлетворенно крякнул Лодобор — один из наиболее приближенных комесов Канахара. — Значит, ты не раздумал пощипать перышки кокурам?
В гостевой трапезной наступила тишина — Кари представила, как куне тяжелым взглядом заставляет умолкнуть не к месту встрявшего в разговор комеса, и выглянула из затянутого паутиной окошка.
Пятеро сегванов и прискакавшие с Фукуканом хамбасы сидели за массивным деревянным столом, уставленным глиняными кувшинами и мисками с дымящимся мясом. И гости и хозяева были без оружия, из чего девушка заключила, что собрались они здесь, предварительно договорившись обо всем за пределами замка, и старые обиды никто вспоминать не намерен. Демонстрируя дружелюбие, хамбасы исправно опустошали стоящие перед ними кружки — обычай степняков гласит, что если гость напьется в чужой юрте, значит, он испытывает к хозяину ее безграничное доверие.
— Я собираюсь не просто подергать из Тамгана перышки, а ощипать его дочиста! — произнес Фукукан не глядя на Лод сбора. — Моей жене нужен дом, а моему племени — место, где можно пережить зиму. Кокуры успели собрать свой скудный урожай, и лучшего времени завладеть им у нас не будет.
— Очень хорошо. Я рад, что наш договор остается в силе, — проворчал Канахар, кинжалом отщепляя от стола лучинку, чтобы поковырять ею в зубах. — Дошедшие до нас слухи о твоей женитьбе встревожили моих людей, да и сам я, признаться…
— Ты начал беспокоиться, что не получишь свою долю лошадей и баранов? — предположил нанг хамбасов. — Но причин для беспокойства нет. Свадьба нужна была мне для того, чтобы Тайтэки не вернулась на мое ложе в качестве законной супруги. Хватит ли тебе трех дней для подготовки к набегу?
— Хватит. Однако мне бы хотелось уточнить, какую часть добычи получу я и мои люди, — невнятно буркнул Канахар, сосредоточенно ковыряя щепкой между зубами. — И, кстати, почему Тамган взял в свой шатер твою жену вместе с дочерью, а ты не желаешь признавать ее ныне своей супругой?
— Она родила ему сына! — коротко пояснил седой воин, сидящий по правую руку от Фукукана.
— Сына? Ну и что? Дивные у вас в Вечной Степи порядки! Сколько лет живу здесь, а разобраться в них так и не сподобился, — покачал головой куне и махнул рукой, предлагая гостям вернуться к делу. — Итак, настало время решить, велика ли будет наша доля добычи и стоит ли моим людям точить мечи. Испортить отношения с соседями нетрудно — сжечь дом — дело нехитрое, куда труднее возвести новый.
— Ой-е! Отношения у тебя с Тамганом давно уже неважные, и, выгнав Хаккари из своей постели, ты, надо думать, испортил их окончательно, — вновь вступил в разговор седовласый советчик Фукукана. — Зачем нам притворяться друг перед другом? Мы разделим добычу так, как уговаривались…
Ну все, дальше ничего интересного они не скажут, поняла Кари. Осторожно, чтобы ничем не выдать своего присутствия, спустилась с приставной лесенки и начала пробираться между развешанными на толстых веревках рыбинами.
Подслушанный разговор не ужаснул и не поразил ее. Еще по весне в замке шептались, что Канахар случайно будто бы встретился на охоте с Фукуканом, и Кари сделала в памяти зарубку — неспроста эта встреча произошла и без последствий не останется. Куне, хотя и привык рядиться в этакого медведя-невыволоку, которого кроме девок и пива ничего не трогает, на самом-то деле хитер и изворотлив был редкостно и выгоду свою умел в любой ситуации отыскать быстрее, чем муха коровью лепешку. И уж, верно, недаром оказался он в Ломаной Чащобе, куда может быть раз, самое большее два раза в год и наезжал, одновременно с Фукуканом, коему на левом берегу Бэругур тем паче нечего было ловить.
Слухи о том, что кунс не ладит с Тамганом, тоже не проходили мимо ушей Кари, и, по ее мнению нанг хамбасов должен был совсем уж простаком уродиться, чтобы не попробовать клин в эту щель вогнать. И он таки, подождав, пока Канахар прогонит ее со своего ложа, клин этот вогнал.
Девушка остановилась перед особенно приглянувшимся ей подлещиком, ловко отвернула серебристую тушку от головы, оставив последнюю болтаться на веревке, и присела на ворох колкой прошлогодней соломы, чтобы обдумать свое отношение к происходящему. С одной стороны, после всего услышанного ей надлежало немедленно бежать из замка и скакать к Тамгану, дабы предупредить его о готовящемся на ее родное племя нападении. Нынче она Канахару не жена, и пропади он пропадом, бесплодный урод, немощность свою на ни в чем не повинных женщин сваливающий. С другой же стороны, кокуров ее возвращение вряд ли порадует — лишний рот накануне зимы кому надобен? К тому же как бы не обвинили ее соплеменники в том, что не сумела она подарить кунсу дитя, не смогла привязать к себе и тем самым накликала на них беду. Попробуй-ка втолкуй им, что Канахар бесплоден, а на нее с первых же дней поглядывал, как на неизбежное зло, которое должно претерпеть ради выгодного в ту пору союза с кокурами. Объясни-ка им, что кунсу без разницы, кто под ним баба, девка или доска с дыркой! Не успеешь рот открыть, как зашикают, а Тамган, пожалуй, вновь ее замуж пристроить надумает — очень это на него похоже.
Кари неспешно чистила рыбу и думала о том, что, как она ни поступи, — ничего хорошего ее в будущем не ждет. И ежели поразмыслить, прозябание в замке даже предпочтительнее возвращения в племя и нового замужества. Сегваны не долго будут помнить, что она была женой Канахара, и скоро оставят ее в покое. Если же ей взбредет в голову вернуться к кокурам..
Раздавшийся со стороны всхода на чердак шорох заставил Кари вздрогнуть, а скрип рассохшихся деревянных ступеней подтвердил ее худшие опасения. Кто-то последовал за ней, и теперь, в чем бы ее ни обвинили, не избежать ей плетей. Девушка затравленно осмотрелась по сторонам, но времени на то, чтобы забраться в темный угол или хотя бы зарыться в сено, уже не было. Над полом показалась круглая голова, покрытая растрепанными светло-желтыми волосами, из-под которых пытливо, посверкивали острые голубые глазки.
— Хельрик! — прошептала Кари, испытывая одновременно досаду и облегчение. Румяный щекастый увалень, не дававший проходу ни одной девке, разумеется, не станет доносить на нее, однако отвязаться от него будет не просто.
