– Я начинал в детстве с моделей, потом аэроклуб… Обычный такой путь. В аэроклубе понял, как именно хочу летать.
– Верно. Ты у нас вообще истребитель.
– Просто не хватило места. Я не жалею, – поспешно добавил Стас.
– И правильно. Ты – самое то для программы. У тебя превышение и по возможностям, и по амбициям над тем, чего обычно хотят от штурмовика. Тебе надо больше скорости, больше маневра, ты выжимаешь максимум и из «Ворона», и из себя. Будущие «экспериментаторы» тоже могли так – но не хотели. Даже и не думали. Увы, они были нужны армии, и армия их сцапала. Они это помнят. И не питают к армии нежных чувств.
– Но как они поняли… Узнали?..
– Их вербовали по единой схеме. Всех. Сидит парень, ждет вызова к военкому – и тут рядом присаживается летчик. Он якобы зашел по своим делам. Завязывает разговор. Просит показать тесты, они же у призывника с собой. Говорит: о-па, парень, гляди, да ты ведь гениальный пилот. А знаешь, как здорово быть пилотом?.. И объясняет. Златые горы сулит.
– Так просто? – не поверил Стас.
– Не просто. С кандидатами общались умелые люди, там шла совсем не простая болтовня. Хус думает, их обрабатывали с применением каких-то психотехник, но Чума говорит, это ерунда. Я ему верю, он все-таки готовился на психфак… Так или иначе, через месяц все кандидаты по доброй воле подали заявления в летные училища. Ну, что скажешь?
– Глупость какая-то. Ошибка, – сказал Стас. – Если человек сам не убежден, что ему надо именно в армию… Тогда лучше не пробовать даже. С нашего курса несколько ребят перевелись в гражданские вузы как раз поэтому. А ведь были из военных семей. Но не смогли. Не выдержали. Ох… Я догадался, как они узнали правду. Ну, «экспериментаторы». В училище, да?
– Точно. В училище, сам знаешь, вечная тема для разговора – как ты сюда попал. Ну, один рассказал, другой рассказал о пилоте в военкомате… История пошла гулять из уст в уста – короче, к моменту выпуска все «экспериментаторы» знали, что их в армию затащили за шкирку. Надули. А если прямо говорить – предали… Естественно, они взбесились, и бесились, как могли, каждый на свой лад. Эксперимент провалился, не успев толком начаться.
– Чудовищная глупость… – пробормотал Стас. Он примерил ситуацию на себя – и не смог. – Бедные ребята. Потерять несколько лет жизни из-за того, что кто-то запудрил тебе мозги…
– Тебе их жаль? Мне тоже. К несчастью, в училищах их не особенно жалели. Эти ребята с самого начала выглядели не особенно военными. И, конечно, отдельные недоумки всю дорогу их травили. Попадаются, знаешь, особи со звериным нюхом на чужого. И со звериным инстинктом – затоптать, унизить… Позорище. Ну, а когда выяснилось, что «экспериментаторы» и правда в армии чужаки, тут началась форменная свистопляска. Это сейчас их зовут «экспериментаторами». Потому что когда их звали «экскрементами», они сразу били в ответ. Немногие старались поддержать их. Очень немногие, к сожалению.
– Жуть… – буркнул Стас. Он припомнил обстановку в училище. Хорошая была обстановка. Но недоумки попадались. И сладить с ними можно было только ударом по морде. За что полагался карцер без выяснения, кто прав, кто виноват. Интересно, с какой характеристикой выпустился добряк Хусаинов. С Чумаком-то все ясно.
– Некоторые отчислились сразу, едва поняв, что произошло. Но многие уже ощутили вкус к полетам и решили дотянуть до диплома, а там как бог на душу положит. Это у них талант прорезался. Уж если ты создан для неба, тебе дай только попробовать, за уши потом не оттащишь – ну, кому я это говорю… А любой военный самолет не чета гражданскому, зверь-машина. Короче говоря, остались в армии те, кто действительно полюбил летать, и летать не по-детски. Но вот армию полюбить они уже не смогли. И армия их не любит. Так, друг друга терпят через силу… Но привычка какая-то есть, жить можно, и выслуга лет идет, и жалованье серьезное. На гражданке таких полно, кстати, кто ошибся с выбором профессии, но все тянет и тянет лямку. И еще важный психологический момент: «экспериментаторы» не цепляются за армию. Они знают, что могут уйти, и жизнь на этом не кончится. Поэтому они с такой легкостью плюют на все армейские порядки, особенно на те, которые и военным-то не нравятся… Да, на всякий случай! – закончил Бобров. – То, что я тебе сейчас рассказал, просто легенда. В армии много легенд, ты знаешь.
– Легенда, – согласился Стас. – Но неужели было сразу непонятно, что с офицерами этот номер не пройдет? Обманом вербовали только рядовых на пушечное мясо, и то очень давно. А офицер такого обращения не простит. Какой идиот придумал эту вербовку… И зачем наши согласились…
– Думаю, от безысходности рискнули. А может, решили, что самые умные. В министерстве полно менеджеров от армии, которые сапоги надевают только на строевой смотр. Им такая вербовка – с манипуляцией сознанием – могла показаться очень современной и прогрессивной… Кстати, уж если верить в легенду до конца, то конец у нее справедливый. Был слух что гражданский, который выдумал экспериментальный набор, стал инвалидом. Катается в коляске и питается через трубочку. Ты прав: они не простили.
Стас подумал и решил, что такой исход ему нравится.
– Пух говорил, их осталось всего двое. Тоже выдумал?
– Нет, зачем же. Он просто не знает. Никто не знает, сколько их осталось. У нас в полку точно двое. Может, где-нибудь еще кто-то мучается… Чума и Хус хотя бы при серьезном деле. Им нравится быть лучшими, а лучшие – те, кто учат «Вороны». Я лучший, ты лучший… Чего смотришь? Это объективно. Был бы ты плохой, не попал бы сюда.
Стас почувствовал, что краснеет.
– В полку говорят, вы поэтому взяли «экспериментаторов» к себе под честное слово… – вдруг сорвалось у него с языка. – Потому что они хулиганы, но зато лучшие из лучших.
– Знаю, – сказал Бобров равнодушно. – Только ты не спрашивай, так ли оно на самом деле. Иногда мне кажется… Ой, неважно.
– Кто-то должен был загладить вину?
– Ишь ты, – Бобров покосился на собеседника новым взглядом, которого Стас раньше не замечал у него. – Во-первых, я не Иисус Христос. Во-вторых, такую вину ничем не загладишь. У них же обида, ни больше ни меньше, на Отечество. Нам с детства твердят, что армия России – это и есть Россия. Что у военных чистые руки и горячие сердца. Что солдат ребенка не обидит… И такая вот история. Ладно, Стас, хватит об этом. Я все сказал.
Бобров выбил трубку в пепельницу и нажал кнопку «Старт». Глухо заурчал тяжелый мощный двигатель.
– И они каждый день помнят… – пробормотал Стас.
– Не каждый, – заверил Бобров. – Иногда им тут очень весело. Согласись, работа с «Вороном» – редкостное приключение. Мало кому выпадает такая удача. Будет что вспомнить на старости лет, ты сам говорил… Ну и дурака повалять можно от души. Где ты еще так поиздеваешься над начальством, как в армии?!
