Ответить предлагалось на следующие вопросы.
Если планета окажется пригодна для жизни, пожелают ли они войти в команду исследователей, выходящих на ее поверхность?
Пожелают ли они поселиться на поверхности планеты на то время, пока корабль находится на орбите?
Если корабль покинет орбиту, захотят ли они остаться, сделавшись колонистами?
Жителей также просили высказаться по следующим вопросам:
Как долго кораблю следует оставаться на орбите, поддерживая группу высадки?
И наконец:
Если планета окажется непригодной для обитания или недоступной для высадки, или если экипаж предпочтет остаться на борту и не высаживаться на поверхность? Когда и если корабль покинет орбиту, следует ли ему вернуться к изначальной планете или продолжить полет в космос?
Обратный перелет к Земле, если верить Канавалю и прочим, мог при использовании эффекта пращи у гравитационных колодцев занять чуть более 75 лет. Кое-кто из инженеров высказывал сомнения, но навигаторы были уверены, что «Открытие» может вернуться на Землю на протяжении жизни одного-двух поколений. Энтузиазм подобное предложение вызывало только у самих навигаторов.
Общедоступный через корабельную сеть регистр намерений по прибытии претерпевал с ходом дней интересные флюктуации. Поначалу внушительным оказалось число тех, кто желал посетить планету или пожить на ней, покуда корабль находится на орбите – их окрестили «гостями». Очень немногие, однако, согласились остаться там и после отлета «Открытия». Этих упрямцев называли «аутсайдерами», и кличка прилипла.
Но с самого начала куда больше было тех, кто не желал опускаться на поверхность планеты даже на день и мечтал как можно скорее продолжить полет. «Путниками» немедленно записалось более двух тысяч человек.
Влияние ангелов было так сильно, что окончательное решение изначально не вызывало сомнений. «Открытие» не останется на вечном приколе у Цели, не повернет обратно к Истоку, но продолжит свой путь в Вечность.
Сердца некоторых «путников» удавалось тронуть аргументами об износе, об истощающихся припасах, о случайностях и энтропии. Но большинство упорствовало в своем решении жить во Благодати и умереть ко Благодати.
По мере того как это становилось ясно, число желающих остаться на планете навсегда прирастало и продолжало расти. Очевидно было, что ангельское большинство, жаждущее продолжить священный полет, не удастся надолго удержать на привязи у планеты. Очень немногие из ангелов вызывались даже ради исследований выходить на поверхность планеты. Многие, следуя учениям архангелов, пытались убедить друзей, что покидать корабль немыслимо опасно – не для тела, но для души, – что это грех, искушение ценой бессмертия души выкупить ненужные людям знания.
Пространство выбора все сужалось, сводясь к простой дихотомии: выходи во тьму внешнюю и оставайся в ней или продолжай бесконечный полет к свету. Неведомое или изведанное. Риск или безопасность. Ссылка или родина.
В течение года число тех, кто из «гостей» переписался в «аутсайдеры», перевалило за тысячу.
Во второй половине Года 163-го центральная желтая звезда системы Синдичу уже имела видимую звездную величину – 2. Школьников приводили в Рубку, чтобы посмотреть на нее в «окно».
Школьные программы подверглись радикальному пересмотру. Хотя учителя-ангелы без энтузиазма, а то и с враждебностью относились к новым учебным материалам, рассказывавшим детям о Цели, от них потребовали допустить к преподаванию «светских». ВР-презентации Старой Земли – Джунгли, Трущобы и прочие – по утверждениям архивистов, износились до такой степени, что их пришлось уничтожить; но удалось спасти большую часть учебных кассет и тех, что лежали в трюмах, ожидая потенциальных колонистов.
Те, кто записался в «гости» или «аутсайдеры», сбивались в учебные группы, где просматривали и обсуждали эти записи и учебники. Постоянно приходилось заглядывать в словари, чтобы не вздорить поминутно о значении того или иного термина, хотя порой споры все равно возникали. Вот «холод» – это когда очень хочется есть или когда температура среды понижается? Словарь дает синонимы: мороз, стужа, прохлада, остывание, зима… Значит, понижение температуры. А когда мучительно хочется есть – это голод. С какой стати доводить себя до такого состояния, что есть хочется мучительно?
– Нет, я не собираюсь покидать корабля.
Луис уставился на экран. Он только что обнаружил имя Тана Биньди в списке «путников». Он поднял взгляд на своего друга, снова опустил.
– Нет?
– И никогда не собирался. А что?
– Ты же не ангел, – тупо пробормотал Луис.
– Нет, конечно! Я прагматик.
– Но ты потратил столько сил… чтобы открыть путь…
– Разумеется. – Помолчав, он объяснил: – Не люблю ссор, расколов, принуждения. Они портят качество жизни.
– И тебе не любопытно?
– Нет. Если я захочу узнать, каково живется на поверхности планеты, к моим услугам учебные ленты и голозаписи. И полная библиотека книг о Старой Земле. Только зачем мне это знать? Я живу здесь. Мне – нравится. Мне нравится то, что я знаю, и я знаю, что мне нравится.
Луис взирал на него с прежним отвращением.
– Тобой движет чувство долга, – со снисходительной приязнью объяснил Биньди. – Долг предков – открыть новый мир… Долг ученого – добывать новые знания… Если дверь открывается, ты считаешь своим долгом шагнуть за порог. Если открывается дверь, я рефлекторно ее закрываю. Покуда жизнь хороша, я не пытаюсь ничего в ней изменить. А жизнь хороша, Луис. – Как всегда, он оставлял между фраз небольшие паузы. – Я буду скучать по тебе и по многим другим. С ангелами мне будет безмерно скучно. Ты там, внизу, на этом комке грязи, не заскучаешь. Но у меня нет чувства долга, и я наслаждаюсь скукой. Я хочу прожить свою жизнь в покое, не делая зла и не видя зла. И, судя по книгам и фильмам, здесь – лучшее место во вселенной, чтобы этого добиться.
– В конечном итоге все сводится к контролю, верно? – спросил Луис.
Биньди кивнул.
– Мы не можем жить в независимом окружении. Что ангелы, что я. А ты – можешь.
– Но вы не владеете положением до конца. Так не бывает. Никогда и нигде.
– Знаю. Но мы создали для себя неплохой эрзац. Мне хватает ВР.
Смерть, 202-й день 163 года
После долгой и продолжительной болезни навигатор Канаваль Хироси скончался от инфаркта. На похоронах присутствовали его супруга Лю Синь с малолетним сыном и множество друзей – все навигаторы и большая часть Совета. Его коллега, 4-Патель Рамдас, рассказал, каким покойный был блистательным специалистом, и закончил свою речь в слезах. 5-Чаттерджи Ума поведала, как смеялся он над глупыми шутками, и пересказала его любимую; рассказала, как счастлив он был рождению сына, которого знал так недолго. Последним, вместо ребенка, выступал один из его студентов, назвав покойного суровым учителем, но великим человеком. Затем Синь отправилась вместе с техниками сопроводить тело в биоцентр на переработку. Во время панихиды она молчала. На минуту техники оставили ее наедине с телом, и тогда она коснулась легонько щеки Хироси, чувствуя смертный хлад, и шепнула одно только слово: «Прощай».
