А ледяное пламя, испытав крушение всех своих планов, еще пыталось подступиться к сливающемуся сознанию, нанося по нему свои ледяные атаки. Оно все еще никак не желало понять, что уже проиграло, что сознание, с которым оно решило поиграть, окажется настолько сильным, что сможет противостоять ему и не только противостоять, но и поглотить его. И не просто поглотить, а даже вплести его как пряжу, в создание нового формирующегося сознания. И когда пламя наконец-то это поняло, было уже слишком поздно. Две части плотно обвив друг друга, лились в танцующем вихре, и связью плотно сливающихся частей, служила именно ледяное пламя, вливающиеся в поглощающие ее потоки. Пламя, до этого только атакующее своим ледяным огнем, решило попытаться сбежать. Но оборвать свой поток, вливающийся в новое, почти уже сформировавшее сияние, не смогло. И понимая, что это ее последние мгновения, она обратилась к новому сознанию, надеясь еще сохранить свое естество. Но сияние, сверкая в едином потоке, вбирая в себя это ледяное пламя, не обратила внимания на ее мольбы. И сияя своим вихрем новых цветов, впитало себя остатки некогда сильного и грозного ледяного пламени. И сделав последний пируэт своего танцующего вихря, новое сознание взорвалось столпом ослепительных обжигающих искр, несясь в разные стороны, заканчивая, таким образом, свое перерождение.
Последнее что увидел Андрей, когда по его телу побежала замораживающая ледяная волна, это взрыв мельчайших ярких осколков несущих в себе огненную обжигающую силу и после этого он потерял сознание.
Провалившись в беспамятство, Андрей видел странный сон или не сон, до конца он так и не смог понять, что это было. Все что он смутно помнил, это был обжигающий лед и то, как он выжигал эту гадость со своего организма. Он помнил, что победил его.
Он дивился происходящему. Его разум, лишенный тела, плавал в безграничных просторах окружающей его пустоты. Это было странно, с одной стороны это выглядело пугающе, но с другой же, манило завораживающей, влекущее неизведанной и таинственной свободой. Это было необычное чувство, ранее никогда не испытываемого восторга, чувство безграничного полета и наслаждения. Разум, не привязанный к телу, наслаждался обретенной свободой, и казалось, это могло продолжать вечность. Это, наверное, и длилось вечность, столько образов и различных мыслей успело пронестись в свободном парящем сознании, что не хватило бы и сотни жизней. Этот полет, наверное, мог бы продолжаться бесконечно, пока летящий разум в бесцветной пустоте не ворвался в просторы красок и цвета. Свет, идущий отовсюду, ослеплял своим сиянием, и казалось, нет глаз, которые могли бы выдержать его, и разум, все посовал перед напором льющейся светлой силы. Сознание стало строить вокруг себя незримые щиты, стараясь отгородиться от ослепляющего жара, который своим светом хотел выжечь его разум. Казалось бы, что ему удается выстроиться щиты и укрыться за ними, как свет, раз за разом взламывал их и принимался снова и снова принимался жечь своим сиянием. Борьба могла продолжаться бесконечно, и Андрей, понимая, что щиты его не спасут, убрал их и решил слиться со светом. Сначала было нестерпимо больно, словно тело получало ожоги, но потом, принимая этот свет и пропуская через себя, он смог понять насколько прекрасен. И как только он узрел все красоту света, то сразу же проснулся.
Открыв глаза, Андрей, все еще прибывал в шоке от увиденного захватывающего зрелища. Ему потребовалось какое-то время, чтобы прийти в себя, ему еще никогда в жизни не доводилось видеть такое световое представление. И после пробуждения, перед глазами продолжала стоять картинка чудесного света. Неизвестно сколько потребовалось времени, чтобы он смог нормально видеть, но постепенно, сквозь пелену света, стали появляться черные пятна, а потом стали вырисовываться знакомые контуры пещеры, и, наконец, из кусочков сложилась полная картинка.
Как только чувства вернулись к нему, он ощутил, как все его тело нестерпимо чешется, словно его каждую клеточку покусала ни одна сотня вшей. Зуд был настолько ужасным, что хотелось содрать всю кожу. Также Андрей был удивлен, что его кожа стала отслаиваться, словно после получения сильных ожогов. Верхний слой кожи от постоянного почесывания слазил большими кусками, что доставляло еще больше неудобство, так как открывшаяся новая молодая кожа, начинала непривычно болеть.
Наконец-то придя в себя окончательно, Андрей встал и стал рассматривать свое тело. Следов замораживающего его льда не осталось, и он уже хотел все приведенное ему списать на кошмарный сон. Но как только его взгляд упал на замороженное озеро, он застыл в оцепенении. Раньше, практически полностью черная вода, была сейчас вся покрыта голубым сияющим льдом. У Андрея даже на время замерло сердце, и лишь отвлекшись от вида чудесного льда, оно снова забилось.
Подойдя к покрытой ледяной корке, он зачаровано провел по гладкой поверхности и ощутил легкое приятное покалывание кожи, которое принесло облегчение и успокоение в теле и помогло отвлечь от бурлящих мыслей после пробуждения.
-Ну и дела. Что ни час, так все новые и новые сюрпризы, даже страшно представить, что меня дальше ждет, – задумчиво, проговорил он, продолжая водить рукой по прохладной поверхности льда.
-Сколько не думай и не гадай о произошедшим, а никаких объяснений все равно не появиться. Так что, сколько тут не сиди, но нужно проверить окружающую местность, а то ведь неизвестно, сколько я здесь провалялся.
Оторвавшись ото льда, Андрей решил утолить проснувшееся чувство голода, уже ставшими привычными светляками, после которых желудок уже практически не бунтовал, смерившись с таким рационом. Затем, найдя тушку ежа, и оторвав небольшой кусок мяса, принялся, его остервенело жевать. Так, до конца и не смог разжевать сырое мясо, Андрею пришлось проглотить его целиком, с трудом заставив мясо пролезть через гортань. Пообедав, он принялся обходить озеро, надеясь найти не замерзший участок, для того чтобы запить сухой завтрак. Небольшой ручеек, стекавший с одной из стен, оказался свободен от сковывающих объятий льда, что позволило вволю напиться ее.
Вооружившись шипастой шкурой ежа, зафиксировав ее наподобие перчатки, обвязав с помощью тонких полосок оторванных от нижнего края рубашки, а также костью Андрей направился исследовать очередной туннель. Передвигаясь по нему, он не переставал удивляться переменам, произошедшим с его телом, после сна и схватки с огненным льдом, Его зрение стало гораздо лучше различать различные предметы во тьме. Раньше он мог видеть не больше нескольких метров перед собой. Но теперь, он мог на расстоянии в несколько раз больше, различить даже темные оттенки отбрасываемого того или иного вещества. Его тело, после всех передряг, покрытое различными шрамами, плохо слушалось, но сейчас оно приобрело необычайную гибкость и ловкость. Каждое движение, производимое им, было гораздо быстрее и стремительнее чем раньше. А также, что его больше всего обрадовала это то, что полученные до этого раны зарубцевались и покрылись розовой молодой кожицей. И это больше всего вселяло оптимизм в его настроение. Единственно, чего он, пожалуй, не заметил, так это перемены цвета своих глаз, которые из черно-карих, превратились в голубые, сияющие серебреным блеском.
