В общем, Вовкина сестра не любит вспоминать, как она училась в мединституте.
Так что, разговор медленно перетек на отвлеченные темы, а потом я и вовсе допил чай и начал прощаться.
Вовка проводил меня в коридор, и я замер, удивленно уставившись на свои туфли. В одном из них, высунув голову через дырку для ноги, спал маленький котенок. Я осторожно, чуть ли не двумя пальцами вытащил его наружу. Котенок как раз уместился на моей ладони.
— Что это за чудо? — спросил я у Вовки.
Действительно, кроме как чудом, назвать котенка было нельзя. Малюсенький, белоснежный, с хвостом размером с мой мизинец и задиристым черным пятном — маской на правом глазу.
Вован подвел ладони под дрыхнущего кошака. Тот сонно мурлыкнул и, не просыпаясь, дернул хвостом.
— Да Аська вчера притащила. Ходила за хлебом, вернулась с ним… Говорит, возле ларька привязался. Ну, не выкидывать же.
— Вова! — раздался крик из кухни. — Я тебе сто раз говорила, что я не люблю, когда меня называют Аськой!!!
— Да ладно тебе, — отмахнулся он. — Скажи спасибо, что я тебя АйСиКью не называю, программист ты мой драгоценный!
— Спасибо! — саркастически бросила девушка, выходя из комнат и забирая у брата котенка.
— Пожалуйста! — радушно отозвался он.
Я рассмеялся и, захватив свой кулек и попрощавшись, отправился домой.
Если честно, то я искренне надеялся, что дома мне дадут отдохнуть (и не надо язвить, что я и так весь день ничем не занимался — я устал как собака!). Не тут то было. После ужина (я подозреваю, что Ромка потушил с луком обыкновенную подошву — потому как жевать этот бефстроганов было не возможно, но не говорить же это ему, ребенок обидится — крышу с дома сорвет…), брат рванул в соседнюю комнату и вытащил гитару.
О, нет! Только не говорите мне, что он сейчас будет петь!!! Этого мяуканья не переживу!
Ромка ударил по струнам.
Мне как всегда не везет.
Ну, ладно, ладно, я соврал! Он поет неплохо. И голос у него есть. Красивый. Высокий. Кажется, женский вариант его называется «сопрано», а мужской — «тенор». Есть только одна маленькая проблемка. Большинство сценических песен для таких голосов не приспособлено. Поэтому он поет в одном звучании, музыка идет на пару октав ниже, а оригинальное пение вообще октав на десять сползает куда-то далеко…
Папа с мамой выслушали одну песню и поспешно сбежали из зала. Я хотел смыться вслед за ними, но был выловлен и насильно усажен Ромкой — слушать его пение.
Пристрелите меня кто-нибудь!!!
К счастью, через час меня, наконец-то, отпустили и я со спокойной душой, чистой совестью и больной головой, отправился спать, съев таблетку анальгина (ой, не надо только мне рассказывать про его опасность и несъедобность! Я это и так знаю! Но голова-то болит, а но-шпа не долбит).
Еще одна хорошая новость (это если считать первой хорошей — то, что Ромка перестал петь) — маме полегчало, и она собралась пойти завтра на работу. Так что, спать я лег радый — радый…(это не от слова радий! Скорее — радостный! Вот!)
В четверг я проснулся рано. Часов в одиннадцать. Поспал бы и еще, да какой-то идиот начал звонить в дверь. Для себя я твердо решил, что проверять, кто именно мешает спать, я не буду. Так что этот хмырь позвонит-позвонит и уйдет.
Ага, размечтался. Ромке звонки в дверь надоели раньше, чем мне, и мой «глубоко любимый братец» додумался-таки открыть дверь. Это я понял по тому, что через пару минут он заглянул ко мне в комнату:
— Андрей, Вовка приехал. И ему чего-то надо срочно тебе сказать.
— Я не принимаю, — простонал я. — Аудиенции закончены. Все требования и пожелания предоставить в трех экземплярах в письменной форме. А еще заверить подписями президента России и Америки… Ах да, еще патриарха. Для полного счастья.
Ромка хмыкнул:
— А папы римского подпись не нужна?
— Нет, — отмахнулся я, садясь. — Папа римский — старый, дряхлый, что его по пустякам гонять…
Так. Вопрос номер один. Где мои брюки? Вопрос номер два. Где мои носки и почему они не стоят в дальнем углу комнаты?
Брюки обнаружились за диваном. С носками оказалось труднее. Они не обнаружились вообще. Как и рубашка.
Брат задумчиво следил за моими поисками, а потом поинтересовался:
— Андрей, а что с Вовкиными волосами случилось?
— Подстригся он, — буркнул я, заглядывая под стол. Носков там по-прежнему не наблюдалось.
— Я догадался, что не побрился, — ехидно заметил Рома.
— Я не об этом, — отмахнулся я. — Он…, — фантазия заработала вовсю. — В монахи он постригся…
— Чего?!
— Ага, — кивнул я, окончательно решаясь на героический поступок — заглядывание в шкаф. — Решил уйти от суеты этого мира…
— Да иди ты!
— Нет, это ты иди! Спроси у него, правду ли я говорю.
Ромка вылетел из комнаты и, через несколько минут, когда я раскапывал завалы в шкафу, пытаясь обнаружить хоть что-нибудь не помятое, я услышал, как из зала раздается задушевный голос Вовки. Как раз подходящий для проповеди… В общем, Вовка вдохновенно вешал лапшу на уши Роме…
По крайней мере, когда я вошел в зал, уже более ли менее одевшись, господин Данешти, возводил очи горе, опускал их долу и вещал, вещал, вещал… Преимущественно о том, как ему хорошо будет в ските…
Ромка слушал с открытым ртом.
Что ни говори, а приятно, когда у тебя есть друг, понимающий с полуслова. Другой бы начал спрашивать, о каком постриге речь, интересоваться, давно ли я был у психиатра, ну и так далее… Вовка же просто рассказывал.
Сейчас Вовка повествовал о том, как он, отсидев положенное время в каком-нибудь монастыре (меня таки подмывало добавить «женском»), отправится в пустынь, будет питаться там медом и акридами (это саранча такая крупная, дальний родственник господина Данешти — тоже жрет все подряд) и в один прекрасный день на него, опять же по словам Вована, снизойдет озарение.
В этот момент я и заглянул в зал. Вовка оборвал свой монолог на полуслове и вскинул на меня взгляд:
— Наконец — то ты пришел! У меня уже язык устал, лабуду эту молоть! Я ж не Фома Аквинский, про религию много не наговорю! Еще бы пара минут и все пошло по второму кругу!
Ромка выпучил глаза:
— Но ты же говорил… Разве это не правда?…
Вован укоризненно покачал головой:
— Такой большой, а в сказки веришь!
Брат обиженно надулся, но тут Вовка поднял с дивана какой — то диск и сунул его в руки Ромке:
— Я тебе игрушку новую принес, иди посмотри.
Ромка подхватил диск и вылетел из комнаты, собираясь установить игру на компьютер. Интересно только куда, если там от всей «памяти» процентов пять свободных осталось, не больше.
