«А все же хорошая вещь – боевые рефлексы»,– успел подумать Рау, точным пируэтом уходя из-под очередного неумелого, но сильного удара дубовой скалки. Стоящая на секретере небольшая фарфоровая ваза сказала печальное «дзынь» и преобразовалась в груду мелких осколков.
– Ах ты ж пакость увертливая! – окончательно рассвирепев от утраты, выругалась Ольга и взмахнула рукой. От небольшого, недооформленного, но тем не менее вполне опасного айсболта эльф ушел перекатом, снеся по пути небольшую этажерку. Печально зазвенел, разбиваясь, сервиз, подаренный Ольге на день рождения, а по батарее расплылось быстро тающее снежное пятно.
– Может, поговорим? – выдохнул Рау, вставая на ноги и опасливо косясь на скалку в руках своей названой сестренки.
Вместо ответа в его сторону полетел еще один снежный заряд.
– Ну почему ты так сердишься! – выкрикнул альфар, делая очередное быстрое перемещение.– Что такого случилось-то?
– Он еще спрашивает! – разъяренно выкрикнула Ольга, взмахивая скалкой.– Нос я по твоей милости одному гаденышу отбила! И Олега Абаевича поморозила! А потом и шубу новую порвала! Предупредить не мог, что я льдом кидаться начну, а, Дед Мороз недоделанный?!! – Несколько секунд девушка колебалась между тем, чтобы разреветься или попробовать еще раз достать увертливого эльфа. Однако демонстрировать свою слабость и брызгать во все стороны слезами она не любила, ну а попытка дотянуться-таки до этого остроухого недоразумения скалкой вряд ли бы удалась. По крайней мере, за все десять минут бешеного разгрома квартиры ей это удалось только один раз, да и то удар был принят вскользь и каких-либо заметных следов на наглой морде пришельца скользнувшая по скуле деревяшка не оставила.
Она лишь глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, положила на секретер свое верное оружие и зловещим, предрекающим множество болезненных мгновений остроухому виновнику ее печалей тоном начала рассказывать о происшедших с нею сегодня неприятностях.
* * *
Все началось после обеда, когда ее отправили на очередной вызов. «Болящий» с острой алкогольной интоксикацией, произошедшей в связи с «подзатянувшимся» празднованием старого Нового года, оказался на редкость неприятной личностью, к тому же ее старым знакомым. Местный «ларечный король» Аслан Гогаберидзе, презрев заповеди Корана, прямо запрещающие употребление вина правоверным, хорошо отметил удачную неделю, за что и понес заслуженное наказание в виде пришедшей к нему на третий день безудержного пьянства «белочки».
Неизвестно, с чем это связано, но вместо традиционных зеленых чертиков, розовых слонов или хотя бы фиолетовых шайтанчиков в кучерявую голову «повелителя мандаринов» забрели Снегурочки. Снегурочек было много. Насмешливо хихикая, они танцевали стриптиз на горлышках пустых водочных бутылок, томно возлежали на подоконниках, загадочно подмигивая и всячески предлагая составить им компанию, а одна, наиболее привлекательная, даже парила на улице прямо напротив окна, оседлав пушистую елку. Она раздавала воздушные поцелуи и словно невзначай показывала взопревшему Гогаберидзе упругие бедра и потрясающих размеров грудь, но, что самое обидное, никак не давалась в руки.
Расстроенный Аслан попытался подманить прекрасную блондинку поближе, демонстрируя самое дорогое, но на расстегнутую ширинку и даже (крайнее средство!!!) на вывешенный в форточку прицепленный к удочке бумажник прекрасная незнакомка клевать отказывалась.
Она летала вокруг полураскрытого бумажника, с сомнением поглядывала на удочку и «рыбака», однако брать приманку не рисковала.
В расстройстве Аслан решил попробовать «подкормить» добычу, для чего использовал сторублевые купюры, выкидывая их за окно. Это вроде бы помогло, по крайней мере, все так же недоверчиво поглядывающая Снегурка начала со смехом ловить падающие деньги и постепенно приближалась к наживке. Но…Тут уже вмешались сотоварищи «короля».
До того на его действия они особо не реагировали. Ну подумаешь, «хозяйством» в окно трясет… может, ему какая девушка из дома напротив нравится? Рыбачить на бумажник вздумалось… А что, может, кто и клюнет? Ну и что, что пятый этаж и мороз тридцать градусов… А вот захотелось человеку порыбачить! Однако же когда Аслан стал бросать в окно деньги, «консилиум» постановил, что ему и впрямь нехорошо, и было решено вызвать врача.
На беду, этим врачом и оказалась Ольга. Стоило только ей в белом медицинском халате появиться в поле зрения далеко не ясных очей Гогаберидзе, вечер перестал быть томным.
Нет, поначалу Ольга честно терпела и старательно игнорировала обращенные к ней призывы «станцуй, моя Снегурочка» и «рыбка, почему ты до сих пор одета?». Ценой немалого количества нервов и при помощи аутотренинга (он больной, больной… нельзя на больных обижаться… и рукоприкладством по отношению к больным заниматься нельзя… ногами бить их нельзя тоже) и дюжего шофера «скорой помощи» Ольге все же удалось доставить его на пункт «Скорой».
Казалось, все могло бы обойтись… Увы. Когда Ольга уже практически сдала беспокойного больного дежурному терапевту Коле Пахомову и, собственно, все, что оставалось,– это дождаться срочно вызванной психбригады, бывшей уже на подходе, «ларечному королю» удалось ненадолго вырваться из неласковых объятий водителя. С воплем «Снегурочка моя, иди же к своему снеговичку» он облапил Ольгу, что и переполнило чашу терпения девушки.
Нет, уважаемые читатели, вы не подумайте ничего такого… Все же Ольга была современной, цивилизованной девушкой, и потому никаких ударов скрытым в рукаве скальпелем, распоротых животов и вырванных сердец не было и быть не могло. Более того, знай Ольга о благоприобретенных с некоторых пор своих свойствах, она, несомненно, постаралась бы сдержаться… Но проблема в том и заключалась, что ни о чем подобном она даже и не подозревала!
Вокруг замершей в ярости стройной фигуры на мгновение взметнулся снежный вихрь. Взметнулся и опал. И мощная пощечина, отвешенная с отнюдь не женской силой, пришлась не по лицу, а по тонкой корочке льда, покрывшей все тело Аслана. С тихим хрустом разбиваемого льда корка раскололась, обнажая побелевшую кожу щек и безумные от страха глаза разом протрезвевшего «короля». Сбитая ударом сосулька, невесть с чего и как намерзшая на носу, устремилась к полу, увлекая за собой и немалый кусок собственно носа.
– М-м-м-м-м-ам-м-м-ма-а-а-а,– дрожащим голосом протянул страдалец, хватаясь за то место на лице, где еще недавно красовался гордый орлиный нос, а сейчас виднелись лишь жалкие остатки «былой роскоши».– Ч-ч-ч-что это со мной?
