— Он не шутит, — процедил Титус. — Делай, как он говорит, Пан.
Пандора приближалась к Пронто с волшебной палочкой на изготовку.
— И положи эту палку на пол, — добавил Пронто. — Она меня нервирует.
— Вот это старье? — невинно спросила Пандора, глядя на палочку так, словно только что заметила ее. — Хорошо, лови!
Титус вздрогнул и съежился. Палочка полетела в сторону Пронто, которого этот выпад застал врасплох. Рефлекторно он взмахнул автоматом и отбил палочку. Палочка и автомат соприкоснулись. Ослепительно полыхнуло. Титус и Пандора отшатнулись, на мгновение ослепнув; лишь образ нестерпимо яркого света отпечатался на сетчатке глаз. Отчаянно мигая, Пандора первая восстановила зрение, но лишь для того, чтобы понять: все пошло совсем не так, как планировала она. В противоположность тому, что она нафантазировала, посылая заклинание, в руках у Пронто оказался отнюдь не игрушечный автомат, способный лишь обездвижить божью коровку и наставить синяков длинноногому комару.
Пока Пронто разглядывал то, что сжимали его вытянутые руки, торжествующе-зловещая улыбка расплывалась по его лицу. Он держал уже не маленький автомат, умещавшийся в футляре для скрипки. Теперь он поглаживал маслянистый приклад самого смертоносного автоматического оружия, какое только может себе представить профессионал. Оно было настолько совершенным, что даже не имело спускового крючка, а принимало сигналы прямо из мозга владельца. Настолько продвинутым, что вместо телескопического прицела у него был инфракрасный детектор плоти, способный отыскать и зафиксировать цель. Это оружие было настолько смертельным, что его изобретатель обратил его против себя в припадке угрызений совести из-за того, что создал столь убийственный артефакт. Автомат звался «Полынь» и удобно лежал в руках Пронто, тихонько шипя, а его слепое рыло чуть дергалось из стороны в сторону, фиксируясь то на Пандоре, то на Титусе.
— Отличная РАБОТА, — горестно проговорил Титус. — Ты просто ГЕНИЙ. Какая ты ТАЛАНТЛИВАЯ, дорогая сестренка.
Пандора протерла глаза и уставилась на брата.
— Это все палочка! — взвыла она. — Я все сделала правильно, но палочка не сработала.
— Вот это старье? — промурлыкал Пронто, поднимая и рассматривая упавшую палочку. — «Контрпалочка, — прочитал он, — обращает заклинания вспять, отводит чары и снимает сглаз». Погодите, здесь еще кое-что написано очень маленькими буквами. «Производители рекомендуют использовать только шесть раз перед утилизацией с особо опасными магическими отходами».
Плечи Пандоры обмякли.
— Ну?.. — спросил Титус.
— Вообще-то, — призналась Пандора, — палочка работала превосходно.
— Значит, это был второй раз, — торжествующе заявил Пронто, нежно похлопывая «Полынь». Из недр автомата донесся гнусный звук, словно вилкой царапали по тарелке.
Детей передернуло.
— Итак, — продолжил Пронто, обращаясь к Титусу, — на чем мы остановились, когда нас столь очаровательно прервали? Ах да! ВСТАНЬТЕ К СТЕНЕ И ПОПРОЩАЙТЕСЬ ДРУГ С ДРУГОМ.
Дон Люцифер ди С'Эмбовелли рассматривал свое отражение в зеркале. Одетый в фиолетовый больничный халат и одноразовую бумажную шапочку, прикрывавшую череп, он ясно осознавал, что выглядит не наилучшим образом. Впечатление усиливалось тем фактом, что его объемистый нос был покрыт синими линиями и словами типа «защепить», «подобрать», «разрезать» и «отрывать по пунктирной линии». Эти небрежные инструкции вкупе с сеткой синих полос делали нос дона похожим на план улиц, торопливо набросанный на салфетке.
«Совершенно возмутительно, — подумал дон, — однако дело того стоит. Сегодня я лягу под нож лучшего в Италии пластического хирурга профессора Фленсе-Филлето. Он со своими докторами и сестрами не только вылепит мне безупречный нос, но и обеспечит мне безупречное алиби». Дон разрешил себе еле заметно улыбнуться, представляя, что напишут завтрашние газеты:
ДОН ЛЕЖИТ ПОД НОЖОМ, ПОКА ЕГО БРАТ СГОРАЕТ ЗАЖИВО
Дон Люцифер ди С'Эмбовелли подвергался операции в элитной миланской клинике, когда в его уединенном Палаццо вспыхнул загадочный пожар. Пожарные, вызванные на место трагедии, прибыли слишком поздно, чтобы спасти Лючано, обожаемого брата дона Люцифера, из бушующего пламени, которое сровняло Палаццо с землей.
Полицейские источники утверждают, что дон находится вне подозрений.
Дон Люцифер оскалил зубы в злобной усмешке. Превосходно. Когда все свидетели подтвердят под присягой, что в день «происшествия» главный подозреваемый лег в их клинику для ринопластики, полиции будет трудно повесить на него «загадочный пожар». Превосходно. Мастерский план, нельзя не признать.
Раздался отрывистый стук в дверь. Дон прыгнул через всю комнату и улегся на кровать. В палату ворвался профессор Фленсе-Филлето в сопровождении молодых врачей и медсестер.
— Мы готовы, синьор ди С'Эмбовелли, сказал профессор. — Скальпели остры, как никогда, а я весь вечер тренировался в зашивании на старом куске замши. Хаа-хаа-хаа.
Вся свита послушно разразилась неискренним смехом. Дон побледнел. Подталкиваемая тремя сестрами, его кровать начала медленно двигаться к двери.
Открывая дверь, профессор решил приободрить пациента.
— Успокойтесь! Не стоит обращать внимание на мои маленькие шутки. В операционной вас ждет славный маленький слоновий хобот, правда, сестра? Хаа-хаа-хаа.
Словно по сигналу, свита устало захихикала. Дон сел в кровати. Укладывая его обратно в горизонтальное положение, профессор продолжал:
— Все будет прекрасно, синьор. В нашем распоряжении высокие технологии. Мы подключим вас к машинам, которые управляются компьютерами и соединены с несколькими больницами по всему миру. Таким образом к нашим услугам оказывается опыт лучших хирургов. Можете считать, что находитесь на переднем крае науки, харр-харр-харр.
Сестра довольно чувствительно толкнула кровать дона, и он увидел, как распахнулись двери операционной.
— Маленький укольчик, и вы в нирване, — сказала одна из сестер, склоняясь над кроватью и втыкая иголку в руку дона. Выпрямившись, она принялась раскладывать скальпели и пинцеты.
— Посчитайте для меня от десяти и обратно, синьор ди С'Эмбовелли, хорошо?..
Дон послушно начал: «Десять, девять, восемь, семь адвокатов, шесть… шесть полицейских, пять живых, живых, о нет, уже четыре, четыре акулллллы… Рагу… Лючанооооо…»
Его глаза закатились. Последнее, что чувствовал дон, были ремни, которыми ему привязывали голову и руки, а еще бестелесный голос профессора, который говорил:
