— Неужто вы без меня приняли закон, лишающий уана этой привилегии? — притворно удивился Марбе. — В таком случае я объявляю его недействительным. Итак?
Он обвёл залу насмешливым взглядом. Старейшины, встречаясь с ним глазами, замирали и униженно горбились. Старик, осмелившийся возразить первым, единственный поднялся с места. Правитель тихо рассмеялся.
— Голос Совета, — позвал он, — огласите решение.
— Марбе сошёл с ума, — раздражённо выговорил Каогре, рассматривая карту границы владения с зоной Олли.
— Как будто нам не хватило выходок его бабки, — высказался первый советник.
— А что его бабка? — спросил Ченьхе, удивлённый. — Неужто у них в роду и женщины могут править?
— Да нет, — задумчиво улыбнувшись, ответил третий советник, — такого не бывает. Правили уаны. Три мужа у неё было — всех извела. От своей матери она унаследовала неженскую силу, а как у неё приступ начинался, так и вовсе никто не мог с ней справиться. Родня несколько раз пыталась её убить, но только нынешний уан Марбе в том преуспел. А на выходки мы жалуемся оттого, что уж больно непредсказуемо начинали себя вести её мужья.
— Внук у неё не лучше, — устало сказал уан, откидываясь на спинку кресла. — Демоны бы забрали этого Керефа.
— А разве он её внук? — удивился силач.
Каогре только скривился.
— Я устал разбираться в том, что творит этот юнец, — сказал он. — Я был бы счастлив, если бы Марбе покончил с ним, да только выльется всё в смуту на западной границе — Марбе сейчас не под силу удержать завоёванное. Теперь нет смысла ждать, когда на западе всё уляжется, поэтому сегодня с рассветом я отправляюсь к восточным укреплениям. Первый и третий советник — со мной. На остальных под предводительством второго оставляю лагерь. Ченьхе!
— Да, отец? — удивился силач.
— На запад поедешь ты, с тобою — Йнаи. Две деревни там очень беспокойны — проследи, чтобы все слухи о войне пресекались.
Заходящее Солнце ярко освещало высокие каменные стены укреплённого поселения. Путь к нему за полвелед преграждали рвы и валы. Перед рвами были врыты в землю глыбы деревянного камня такие высокие, что ездовые динозавры не смогли бы перепрыгнуть через них. Между ними торчали из земли небольшие заостренные копья.
Карета остановилась. Из-за двух глыб вышли воины, они настороженно уставились на белёсый призрак и шарахнулись прочь, когда рядом с ним из ниоткуда появились Сил'ан и червь, но вскоре выучка взяла верх над суеверным страхом.
— Правитель ждёт вас, — сказал один из летней. — Нам велено проводить.
В молчании под равнодушными лучами остывающего светила они прошли укрепления и остановились у последнего рва, ожидая, пока опустится мост. За ним оказался небольшой двор, окружённый высокими, уходящими в небо стенами — с них хмуро смотрели на пришедших лучники — и опущенной массивной решёткой, перекрывавшей проход в другом его конце. Она поползла вверх, едва подняли мост. В проходе показался Парва-уан — загорелый, сухощавый мужчина с сединой в тёмных волосах и серебристо-зелёными цепкими глазами. Он был одет в белое платье летней, но узкая одежда не вызывала у него неловкости и не стесняла движений, уверенных и свободных. Правитель вышел во двор без охраны, совершенно спокойный, скрестил руки на груди и отчётливо произнёс:
— Я ценю своё время, уан Кереф, поэтому скажу сразу: если вы приехали просить меня о военной помощи, мой ответ — нет, — он выдержал паузу, но Сил'ан молчал. — Если вы станете настаивать или умолять, я лишь почувствую раздражение, и наше прощание будет весьма неприятным. Чтобы вы знали — когда я получил просьбу о встрече, то был уже в Разьере, а это далеко от границы, но я вернулся.
— Я благодарен вам, — ответил червь. — Мои намерения не изменились: я по-прежнему прошу вас только о разговоре.
— Надеюсь, так, — хмыкнул человек. — Следуйте за мной. Вы один — обойдёмся без переводчиков.
Он повернулся и пошёл прочь. Хахманух встопорщил гребень, но Келеф провёл рукой по его шее, успокаивая, и поплыл следом за летнем. У решётки Парва остановился и сделал знак одному из воинов. Тот вложил в его ладони шёлковый пояс, уан протянул его гостю.
— Я не собираюсь раскрывать вам тайны укреплений, — объяснил он. — Завяжите себе глаза.
Червь нервно переступил с лапы на лапу. Сил'ан подчинился, не раздумывая.
Несколько раз они поднимались по ступеням, а потом спускались; четырежды открылись двери, один раз отъехала в сторону каменная кладка. Наконец, Келеф услышал.
— Можете снять повязку.
Они стояли в комнате совершенно пустой, если не считать двух циновок на полу. В воздухе, сухом и прохладном, пахло металлом и свечным воском. Единственный пыльный светильник освещал стены, сложенные из крупных белых камней. Парва сел на циновку, подогнув ноги, и поставил на пол рядом со светильником маленькую статуэтку, похожую на букву неведомого языка. Увидев её, Сил'ан заговорил.
— Редкая вещь. Разве вам не жаль её тратить?
— Будет жаль, — спокойно ответил человек, — если окажется, что байки, которые я слышал о способностях вашего народа — ложь. Но назвать свою цену при постороннем я не мог. Садитесь.
Келеф подплыл к циновке и неловко опустился на неё.
— У меня есть воспоминания, которые я стал забывать, — продолжил летень, и морщины на его лице проступили отчётливее. — Я хотел бы пережить их заново. Именно пережить — как наяву. Я слышал, что иные из вас способны проникать в человеческую память, потому и пытался привлечь ваше внимание на турнире.
— Я могу это сделать. (Парва тихо вздохнул.) Но, — добавил Сил'ан, — мне нужно знать, что искать. И я прикоснусь к вам обнажённой кожей рук.
— Это больно? — насторожился летень.
— Если хотите. Я могу сделать так, что вы почувствуете наслаждение или не вызывать у вас никаких ощущений.
— Я подумаю, — ответил уан. — Поклянитесь, что вы ничего более не вытащите из моей памяти для своей пользы.
Келеф опустил ресницы.
— Вы не представляете себе, как я буду действовать, — возразил он. — Искать — означает перебирать и сравнивать. Но я могу поклясться не всматриваться пристально в то, что окажется неподходящим, и не обманывать вас к своей выгоде.
— Согласен, — не сразу вымолвил человек.
— Что вы хотите вспомнить?
— Мою жену.
Сил'ан помолчал, затем спросил:
— Она покинула мир под небесами?
— Её нет уже пятьдесят четыре года, — не задумываясь, ответил Парва.
— Вы хотите вспомнить всё? — медленно уточнил Келеф.
— Разве это возможно? — усмехнулся человек. — Не хватит времени.
