Ох, зачем он это сказал! Если Царь Народов способен был услышать волю своего повелителя даже сквозь столетия, из далекого прошлого, что для него какая-то магическая тропа?!
Мост душераздирающе взвизгнул и провис еще сильнее. Бандарох Августус тоже взвизгнул, и было от чего. Представьте себе ситуацию: сидите вы дома, в халате и спальном колпаке (решили сегодня не одеваться вовсе, в честь выходного дня), никого не трогаете, читаете трактат по низшей демонологии. Рядом копошатся дети, играют в пьяных гоблинов. На кухне любимая жена, скачет и топает, как дольнский пехотинец — тренируется с мечом (в комнате опасно, можно зашибить деток). В общем, царит вокруг вас блаженная семейная идиллия.
Вдруг раз — и ни жены, ни детей, ни трактата по демонологии. И висите вы над бездонной пропастью, перекинутые через колючий канат, как белье на веревке, и не падаете вниз только потому, что кто-то больно вцепился в вашу ногу (спасибо другу Рагнару!). И не забудьте учесть, что вы с детства больше всего на свете — до рвоты, до обморока — боитесь высоты!
Представили? Прониклись? Вот именно так и чувствовал себя бедный Бандарох.
Самое забавное — мост не оборвался! С виду такое ветхое и ненадежное сооружение выдержало тяжесть восьмерых взрослых существ! И они добрались-таки до другого края ущелья, и Бандароха доставили в целости и сохранности. По крайней мере, физической; о душевной судить было трудно, пока тот не успел очнуться.
— Вот же зараза какая! — молвила Энка, последней ступившая на твердую почву. — Не рухнул! Кто бы мог подумать! Только нервы зря трепали! — В ее голосе слышалось откровенное разочарование.
А потом все дружно напустились на Хельги, и даже любящая сестра по оружию, вопреки своему обыкновению, не стала на его защиту. О чем он, собственно, думал, осел сехальский! Только Бандароха Августуса им на проклятой тропе не хватало для полного счастья! Возись теперь с ним! И когда он наконец научится контролировать свои идиотские желания? И когда он наконец избавится от своего потустороннего почитателя? И зачем только… — а-а!
Все-таки они рухнули! Все сразу. И те, кому повезло меньше, еще жили несколько секунд, насаженные на острые колья, предательски торчавшие со дна ловчей ямы, вырытой поперек тропы и искусно замаскированной грунтом. Вот в чем, оказывается, состояло пятое испытание! Справились с собственным страхом, преодолели чудовищную преграду, расслабились — и тут нате вам! Получайте, чтобы жизнь медом не казалась! Но то, что в другом месте стало бы концом, здесь, на тропе, было только началом очередного круга.
И повторилось все снова: сменялись опостылевшие ландшафты, хихикала мерзкая старуха, выныривала синяя рука, катился огненный шар… Новый окоп вырыли глубже в полтора раза — обошлось без новых ожогов. В положенном месте напали ночные твари, числом восемь — по одному на нос. Перебили. Снова скрипел и рушился мост — и снова выдержал. Благополучно преодолели яму, колья забрали на дрова. Двинулись дальше, в ожидании новых преград. Тоска зеленая!
Впрочем, два отличия от первых кругов все-таки нашлось. Первое — Бандарох Августус. Магистр был в своем репертуаре: страдал, рыдал, роптал на жестокую судьбу. Первую половину пути ему втолковывали, что именно произошло — на нервной почве он туго соображал, ну а вторую — пытались успокоить, кто как умел: Рагнар и Ильза ласково, Орвуд — раздраженно. Меридит взывала к разуму, Эдуард и Энка высмеивали. Августус был неумолим. Прекратил он бесконечное нытье только тогда, когда совершенно разъяренный демон-убийца обещал самолично сбросить его с моста и обречь тем самым на блуждание проклятыми тропами в одиночку.
К слову, на мост Бандароха тащили силой, аки овцу на заклание. Потомок гордых сидов упирался, орал дурным голосом, визжал до хрипоты, пытался вырваться и убежать. Кончилось тем, что главный его недоброжелатель просто треснул ученого демонолога по шее отработанным приемом кансалонского диверсанта и сдал на попечение Рагнара бесчувственную тушку. В таком виде его и переправляли. Два раза чуть не обронили, но обошлось.
Теперь о втором различии, совершенно неожиданном.
Было самое начало тропы, еще не успела прийти зима. Путников заставил обернуться топот за спиной — бодрое цоканье копыт по камням. Трое всадников мчались по тропе на лихих вороных скакунах.
Нагнали. Остановились — тропа неширока, разойтись-разъехаться трудно. Горячие кони нетерпеливо пряли ушами, всхрапывали, приплясывали, норовили стать на дыбы. Но всадники, молодые люди в богатых дорожных одеждах, сдерживали их порывы уверенной рукой. Вид у кавалеров был важный и недовольный, их раздражала вынужденная задержка. Рагнару и Эдуарду, вращавшимся в высших кругах общества, был хорошо знаком подобный тип молодых аристократов, этаких хозяев жизни, привыкших, чтобы перед ними все расступались и кланялись в пояс.
Принцы не ошиблись в своей оценке. Один из всадников, тот, что возглавлял короткую процессию — темноволосый красавец в черном плаще с алым подбоем, надменно скривил бледные губы, раздул тонкие ноздри и угрожающе щелкнул хлыстом.
— А ну, посторонись, сброд! Дорогу сыну герцога!
Дурные манеры никого не красят, но в оправдание кавалера можно сказать одно: после долгих дней скитаний по проклятой тропе и тех испытаний, что им пришлось пережить, легендарные Наемники Судьбы выглядели не лучше нищих бродяг и рыночных побирушек. Даже малиновые штаны наследника оттонского престола утратили былое великолепие. Сторонний наблюдатель при всем своем желании не смог бы догадаться об истинном социальном статусе их обладателя и его спутников.
Однако Эдуард в такие тонкости восприятия вникать не желал. Кровь предков, гордых и злобных ольдонских правителей, бросилась ему в голову. Он выхватил меч, заступил дорогу:
— Вот я тебе сейчас покажу сброд! Надолго запомнишь, если жив останешься!
Он хотел броситься в атаку, но его вдруг удержали, и не кто-нибудь, а Энка — вот уж от кого не ждали, не в обычаях сильфиды было отказываться от хорошей драки.
— Оставь! — хихикнула она. — Не будем их убивать! Пусть себе скачут. И без нас найдутся желающие им «показать»!
Всадники с гиканьем унеслись.
— Лошадей жалко, — вздохнул Хельги. — Может, стоило предупредить?
Рагнар хлопнул его по плечу:
— Да ладно, не бери в голову! Лошадям-то не все ли равно, где пастись, в нормальном месте, в проклятом ли? Травы по обочинам много, прокормятся.
— А шар? — горевал демон. — Представляешь, как они перепугаются?
— Ничего! Лошади — твари умные. Раз-другой испугаются, потом привыкнут.
