Его пронзил порыв, желание символически выразить свою смерть и перерождение.
Уменьшительное от имени его отца погибло вместе со старым Тамлином. В конце концов, он не был меньше отца. Он был большим, чем отец мог когда-либо надеяться стать. Он был не Тамлином, не Двойкой, но Тамалоном II, и с этого момента будет так. Возможно, он прикажет отчеканить специальную монету к этому событию. Он решил, что Ривален оценит жест.
Когда солнце село, окрасив небо цветом кровавого багрянца, Саккорс пришёл в движение. От вида монументального сооружения величиной с Селгонт, плывушего по воздуху, у Тамлина вырвался восславляющий Шар возглас. Ривален отправил анклав на север, к Саэрбу, и собирался поймать беженцев в ловушку между войсками Шадовар и надвигающейся Бурей Теней. Таким образом он надеялся заставить господина Кейла помочь в уничтожении Кессона Рела.
Ривален, похоже, не был уверен, что господин Кейл поддастся на это, но Тамалон знал, что поддастся. Господин Кейл по-прежнему придерживался той же морали, что и сам Тамалон в прошлом, что и отец когда-то. Теперь Тамлон стал умнее. Беженцы были инструментом, который использовался для достижения более важной цели. Их отдельные жизни не имели значения.
— Любовь это ложь, — процитировал он. — Живёт лишь ненависть.
Он стоял на балконе больше часа, глядя, как Саккорс исчезает в ночи. С наступлением ночи его город пробудился к жизни. Фонарщики зажигали уличные фонари. В окнах лавок загорался свет. Он наблюдал за этим с улыбкой. Он накормил своих людей в разгар голода, защитил их от неспровоцированного нападения, устроенного амбициозной и лживой правительницей. Сэрлун уже принадлежал ему. Скоро за ним последуют Урмласпир и Йонн.
Если у кого и было право править Сембией, так это у него. Он это заслужил. Осталось только убедить принца Ривалена поделиться с ним тайной превращения в шейда. Тогда его правление продлится многие тысячи лет.
Он посмотрел в темнеющее небо. Селун ещё не встала. Безлунные сумерки принадлежали Шар.
— Во мраке ночи мы слышим шёпот пустоты.
Он обнаружил, что вытирает правую руку о штаны, и не смог понять — почему?
4 найтала, год Грозовых Штормов
Кейл и Ривен появились на вершине холма, в тенистой рощице, среди высоких лиственниц на краю саэрбского лагеря беженцев у озера Веладон. Ветер, срывая листья с ветвей, обдал их пылью. Небо над головой было затянуто серо-стальными тучами. Позади нависала Буря Теней. Кейл не стал оборачиваться, но чувствовал давление между лопатками, представлял себе скользящие по небу тёмные тучи, чёрный занавес, опускающийся перед последним для Сембии актом пьесы. Гром рычал, будто зверь, оповещая всех о том, что шторм голоден.
— Нужно спешить, — сказал Кейл. Он нутром чуял, что времени мало. Он попытался связаться с Магадоном.
Никакого ответа. Связь не действовала.
С их позиции на гребне холма открывался вид на кипящий от активности лагерь. Фургоны и запряжённые мулами телеги выстроили в большой караван на краю лагеря. Погонщики проверяли упряжь, колёса, оси, самих животных. Лошади, быки и мулы переносили осмотр с безразличием уставших и недокормленных. От каждого раската грома многие животные содрогались и ржали.
Организацией каравана руководили мужчины и женщины из отряда Абеляра, обычно блестящие доспехи которых поблекли в тусклом свете больного дня. Кейл заметил, что их лишь несколько десятков. Он решил, что остальные находятся в патруле.
Несколько человек стояли по щиколотку в озёре, наполняя водой бочки и бурдюки, и передавали их подросткам, которые парами тащили воду к фургонам. По лагерю сновали взволованные общей активностью тощие собаки, гавкая и мотая хвостами.
— Сворачивают лагерь, — сказал Ривен.
— Разумно, — отозвался Кейл.
Позади них несогласно прогремело небо.
— Пойдём, — сказал Кейл и зашагал вниз по склону. Слова Ривена заставили его замедлить шаг.
— Абеляр сломлен, как и Магз, Кейл. Просто он пока об этом не знает. Не забывай.
Кейл обдумал это замечание, оценил всё, что знал об Абеляре, и покачал головой.
— Не сломлены. Дали трещину. Они оба. Но это ещё можно исправить.
Ривена это, казалось, не убедило, но он не стал настаивать. Вдвоём они поспешили в лагерь.
Караванщики заметили их приближение, оставили свою работу и поприветствовали их. Дети махали и улыбались. Женщины и мужчины, собиравшие свои пожитки, находили мгновение, чтобы кивнуть им или поприветствовать вслух. Кейл не знал, как эти люди находят в себе силы.
— Крепкий народ, — сказал Ривен, угадав его мысли.
Кейл кивнул. Хотел бы он чувствовать любовь к ним, но не мог. Он не знал, что чувствует. Он жалел их, понимал их положение, но не ощущал привязанности, по крайней мере человеческой привязанности.
Он тоже был сломлен. И дал трещину. И его уже нельзя было исправить.
К тому времени, как они добрались к центру лагеря, Кейл с Ривеном обзавелись целой свитой из детей и подростков. Кейлу не требовалось его усиленных тенью чувств, чтобы расслышать частые упоминания слов «герой», «тени» и «Маск».
Двое воинов из отряда Абеляра указали им, где найти командира, и заставили детей вернуться к их обязанностям.
Они нашли Абеляра, который скрестил руки на груди и глядел на спокойную воду озера, как будто что-то там потерял, в рощице на берегу, поодаль от наполнявших бочонки беженцев. Кейл и Ривен спустились к нему.
— Абеляр, — сказал Кейл, и Абеляр с неохотой вынырнул из своей задумчивости. Кейл заметил отсутствие священного символа и новый нагрудник, на котором не было розы.
Абеляр улыбнулся, шагнул ним, пожал руки.
— Эревис, Ривен, добро пожаловать. Рад, что вы вернулись. Как обстоят дела с бурей? С твоей женщиной?
Кейл покачал головой.
Абеляр положил руку ему на плечо.
— Мне жаль, друг мой.
— Спасибо, — ответил Кейл.
Взгляд Абеляра упал на священный символ Ривена, ушёл в сторону. Его челюсти крепко сжались, и от нервного тика он моргнул.
— Мы пришли предупредить вас насчёт бури, — сказал Кейл, кивнув на разрастающуюся тьму. — Но, похоже, вы не слишком нуждаетесь в предупреждениях.
— Мы решили, что это тёмная магия из Ордулина. Показалось, что от неё стоит держаться подальше.
— Эта магия не из Ордулина, — ответил Кейл. — А с плана Тени, и сплели её последователи Шар.
— Последователи Шар, — повторил, как будто выругался, Абеляр. Его взгляд снова обратился к поверхности озера.
— Боюсь, что Ордулина… больше нет, — сказал Кейл, вспомнив свой разговор с Маском на Путевом камне.
