А Голова тем временем вышагивал в направлении своего бывшего дома, чтобы отобрать наконец у зловредной Гапки свой галстук. Упыря он уже не боялся, потому что решил, что тот ему просто привиделся после вчерашнего. «Гапка, разумеется, может быть не в духе из-за сервиза, но это ее сервиз, а не мой, поэтому пусть она о нем и тоскует. А мне нужен мой галстук. А то получается, что я уже не в состоянии забрать у своей бывшей супружницы предмет, который мне так необходим», – думал Голова, бодро вышагивая в этот прохладный весенний вечер по песчаным улицам Горенки. Неведение, однако, не всегда бывает сладостным, а Голове не было известно о том, что затаившаяся в кладовке нечисть – цилиндр и фрак – снова подняла голову и у них теперь появилось транспортное средство – ноги цилиндра. Не знал Голова и о том, что фрак теперь разъезжает на цилиндре, хотя его ободранные фалды и волочатся по земле. И что этот своего рода кентавр, пронюхав про его намерения, притащился на Гапкину усадьбу и только и дожидается того, чтобы его во что-нибудь втравить. Вот так клад он тогда обнаружил под собственным домом! Погибель, а не клад. Но будущее, как известно, открыто лишь богам, а мы, смертные, вынуждены блуждать в тумане жизни, не догадываясь даже об истинном смысле того, что с нами происходит.
И Голова в своем солидном синем плаще притащился на Гапкино крыльцо и давай барабанить по двери кулаком, требуя, чтобы его немедленно впустили. Но Гапка и Светуля, услышав голос, который не предвещал ничего, кроме очередного мордобоя и битья посуды, и думать не думали о том, что следует броситься к двери, чтобы встречать дорогого гостя. А он все стучал по неприступной двери, но дверь ему так никто и не отрыл. Забираться в дом через дымовую трубу у него желания не было, равно как и пытаться пробраться сквозь подземелье: Голова был жизнелюбом и все потустороннее – упырь, фрак, цилиндр, привидение кота Васьки – вызывало у него брезгливость, доходящую до отвращения. И так бы и ушел Голова несолоно хлебавши, если бы не притаившиеся за домом мерзавцы, которые решили развести Голову с Галочкой. И они, притворившись внутренним голосомй Василия Петровича, подсказали тому, где следует искать зо-^ лотой ключик. И он, хлопнув себя по лбу, пошарил под тем ковриком, что лежал на крыльце, и сразу же нашел то, чего ему так недоставало. А Светуля и Гапка чуть не подавились тем борщом, который жадно хлебали, когда перед ними предстал Голова, в праведном гневе зажавший в кулаке ключ от своего бывшего жилища. ^
Двое соседей, которые притаились в одежном шкафу, злобно фыркнули, увидев хорошо им известного начальника, которого они до поры до времени обходили десятой дорогой, опасаясь неприятностей. Им удалось прошмыгнуть в дом, и они напряженно ждали того момента, когда дамы закончат ужин и проследуют в опочивальню, в надежде добиться от них благосклонности. Соседям, однако, не было известно, что белокурая красавица слишком буквально истолковала то, что ей наговорил некий харизматический лидер харизматической церкви и что от мужчин ее теперь воротит, а Гапка, хотя и выглядела лет на шестнадцать, но общение с ее бывшим муженьком привило ей скептическое отношение к возможности хотя бы временного перемирия между полами и она серьезно подумывала о том, чтобы уйти в монастырь вместе со Светулей. Наталке она пока ничего не рассказала, потому что опасалась, что по причине ее некоей несдержанности в отношении языка о ее планах узнает вся область и, кроме того, она ее отговорит. И баловались они всего лишь постным борщом, чтобы приучать себя к монастырской трапезе. И поэтому на Голову, который явился перед ними довольный собой, как статуя Свободы, им было по меньшей мере наплевать.
– За галстуком пришел, – сообщил Голова, хотя они ни о чем его не спрашивали.
– Ты уже днем приходил, – напомнила ему Гапка. – И сервиза как не бывало. Что ты сейчас собираешься уничтожить? И как вообще тебя, негодяя и распутника, земля носит? Справедливо ли?
Голова, однако, пришел сюда, как он думал, не для философских дискуссий. Он внимательно посмотрел на Светулю, но та была одета скромно – во все темное и непрозрачное, и, недовольно поморщившись, словно его обманули, Голова направился к шкафу с проклятиями, вспоминая при этом цыганочку и то, чем она его наградила. И открыл шкаф, и стал искать свой галстук, темно-синий в желтый цветочек, который так подходил к его плащу. Но между одеждой взор его наткнулся на двух мордастых соседей, которые сделали вид, что смутились, когда их накрыли с поличным, и, подняв руки вверх, как будто им угрожали оружием, стали вылазить из шкафа, чтобы смыться, пока не надавали по шее. Но у Головы кровь вскипела в жилах от бешенства и оттого, что нечистая сила совсем распоясалась, и он, углядев на трюмо известную ему дудочку, бросился к ней, как доходяга-больной к кислородной подушке, и принялся в нее дуть, тревожно посматривая на соседей. А те от первого же ее визгливого звука превратились в двух здоровенных крыс и давай прыгать на задних лапах, злобно посматривая на дудочника.
Удивительно, что Гапка и Светуля тоже запрыгали, отставив миски с борщом. А Голова, победно трубя, вышел на улицу и повел их к озеру, намереваясь освободить Горенку от нечистой силы раз и навсегда. «И у меня теперь будет свой дом в селе, – радостно думал Голова. – Ведь не упекут же меня в каталажку за героизм на рабочем месте». А крыс становилось все больше, они вылазили отовсюду и присоединялись к странной процессии, во главе которой шествовал Голова, за ним Гапка со Светулей, а за теми – разношерстные крысы всех цветов и оттенков. На отдалении их сопровождала толпа горенчан, потому что слух о подвиге Головы распространился по селу с быстротой звука. Опустели даже, корчма и заведение Хорька, который принялся подсчитывать убытки, проклиная чрезмерный патриотизм Василия Петровича. Цилиндр с фраком тоже не были довольны ходом событий, потому что у них были на сегодняшний вечер совсем другие планы. И они, никем не замеченные, тащились по ночной улице вслед за крысами. Цилиндр немного подпрыгивал и с негодованием размышлял о том, что свою блестящую карьеру ему предстоит закончить в компании крыс на дне холодного озера в никому не известном населенном пункте из-за прихоти похотливого негодника. В своем праведном гневе он как-то позабыл о том, что довело его самого до такого жалкого состояния, но короткая мужская память – это ведь своего рода терапевтическое средство, которое значительно упрощает нашу жизнь, не правда ли? А тем временем процессия приблизилась к озеру, но лезть в холодную воду у Головы никакого желания не было и он пошел вдоль берега в надежде, что кому положено добровольно залезут в воду и сами. Но не тут-то было. И Голова в очередной раз сообразил, что надеяться на справедливость не приходится. Но и воспаление легких ему тоже не было нужно. Но как заманить постылых грызунов туда, откуда никому нет возврата?
