- Да.
- Ты все поняла?
Я обернулся. Марианна уже успела переодеться, теперь на ней красовалось скромное шерстяное платье, купленное мной еще дома. Блядь. Больше я не видел в ней ребенка, я уже прекрасно знал, что скрывается под одеждой и у меня появилась маниакальное желание не просто знать и испробовать на ощупь и на вкус. Как я раньше не замечал насколько она красивая? Ослепительная. Та самая грань, когда еще не женщина и уже не ребенок и в глазах то невинность, то неосознанное, но острое соблазнение. Нет, не кокетство, а искушение в чистом виде.
- Я поняла.
Почему то все изменилось именно в эти секунды. Я понимал, что по-прежнему уже не будет. Сейчас наши отношения стали другими. Накалились каким-то невероятным образом. Я ощущал электричество вокруг нас. Кислород испарился и воздух нагрелся до предела. У меня легкие поджаривались с каждым вздохом.
Направился к двери, но внезапно почувствовал, как нежно Марианна взяла меня за руку. Повернулся к ней, чувствуя, как начинаю терять контроль.
- Спасибо.
Посмотрел на ее чувственные пухлые губы и снова в сиреневые глаза. Они изумительные. Никогда раньше не видел такого цвета, да и в природе его не существует. Кристально-чистый сиреневый. Она вообще понимает насколько дразнит меня? Насколько искушает того, кто сам привык искушать? Единственная женщина, которую я не пытался затащить в постель, срывала мне все планки.
- Не за что. Чего только не сделаешь для дочери моего брата.
Напомнил сам себе в миллионный раз и выругался про себя матом также в миллионный. Её взгляд подернулся дымкой. Разочарование. Да, маленькая, привыкай. Эта жизнь далеко не сахар. Она, сука, горчит и обжигает глотку. Сделала первый глоток? Не вкусно? Давай, уноси ноги. Беги так, далеко, как только возможно и моли своего Бога, чтобы никогда не встретить кого-то похожего на меня.
- Ты помог мне только поэтому?
- А как ты думаешь, у вампира есть еще какие-то причины помогать смертной? Я совершенно не знаю жалости, Марианна. Отбрось все иллюзии, девочка. Начни открывать глаза на наш мир. Я – убийца. Это не только призвание. Это моя сущность. Природа позаботилась. Для меня ты - вкусная еда. Твоя жизнь настолько хрупкая, что я могу оборвать ее в считанные секунды. Так что делай выводы.
- Маскарад, – фыркнула Марианна.
- Что?!
- Я не верю. Ты хочешь казаться чудовищем. Ты хочешь, чтобы тебя ненавидели и боялись. А внутри ты совсем другой. Ты нежный. Ты заботливый. Просто ты боишься сам, что кто-нибудь узнает о твоих слабостях.
Я не выдержал и расхохотался. Маленькая, я и нежность совершенно не совместимы. Впрочем, я умею очень нежно вспарывать кожу когтями, чтобы слизывать кровь и растягивать удовольствие, умею очень нежно раздирать грудную клетку, чтобы вытащить сердце. Это можно назвать нежностью, Марианна?
Я резко схватил ее за плечи и придавил к стене, чувствуя, как рвутся наружу клыки.
- А вот тут ты ошибаешься, девочка. Я такой, каким ты меня видишь, и ничего нет внутри. Там пусто. Там лед и беспросветная тьма. Так что спрячь свои розовые мечты и иллюзии. Не знаю, что ты там видишь и какие фантазии крутятся в твоей глупой, наивной голове. Единственная твоя заслуга и отличие от других смертных, мое родство с твоим отцом. Ничего больше.
Я ожидал, что она испугается. Я хотел, чтобы она испугалась. Но девчонка коснулась ладонью моей щеки. От ощущения ее маленьких пальчиков на своей коже я вздрогнул и там, где она прикоснулась, возникло жжение, словно я воспламенился.
- Кто нанес тебе такие раны? Меня ты не обманешь, Ник. Можешь скалиться и рычать. Я знаю, какой ты на самом деле. Ты меня не обидишь.
- Неужели?
Я начинал злиться. Меня бесило то, что она права. Бесило, что не боится, искушает, испытывает терпение, дергает цепь, которая итак готова порваться, дразнит монстра, а тот раздувает ноздри и скалится готовый в любую секунду рвануть поводок.
Я резко склонился к ее шее и слегка царапнул клыками нежную кожу. Хотел, чтобы бросилась бежать, закричала, а вместо этого почувствовал, как ее пальцы сильнее сжали мои плечи и она, мать вашу, запрокинула голову, словно предлагая взять её вену. От попытки удержать контроль болезненно запульсировало в висках. В голове взорвалось дикое желание попробовать. Сделать несколько глотков, сорваться. Прикоснуться к ее горлу жадно приоткрытым ртом, услышать ее стон…
Это сумасшествие, это персональный ад. И я все же ступил за черту. Впрочем, и она тоже.
Психиатрическая лечебница – это совсем не то место, где вам хотелось бы оказаться при любых жизненных обстоятельствах. Ни как гость, ни уж точно, как постоялец. Чьё-то безумие отталкивает. Вызывает ужас или жалость. Иногда и то и другое вместе. Это как уродливая изнанка человека, выставленная на обозрение.
Элис припарковала машину у серого здания с высоким забором и посмотрела на себя в зеркало. Поправила воротник блузки, автоматически повернула ключ в зажигании, заглушая двигатель. Какое мрачное место, даже на расстоянии ощущается некое давление безысходности. Примерно, как на кладбище. Только на кладбище вас окружают останки мертвых тел, а здесь пристанище мертвых душ. Пустых, покалеченных, сожжённых душ. Это по-настоящему страшно. Сейчас она уже не боялась этого места, так как побывала здесь несколько раз. А тогда…в самый первый ее пробрало только от взгляда на стены, на забор с колючей проволокой, на каркающих над крышей ворон.
Элис всегда было страшно думать о том, что может довести человека до безумия. Что должно произойти в жизни, чтобы обычный банковский работник или тихая воспитательница детского сада вдруг превратились в кровожадных монстров. Или известная, популярная писательница вдруг решила сжечь себя прилюдно средь бела дня на глазах у сотен людей. До какой точки отчаяния нужно дойти и почему, чтобы принять такое решение или перестать контролировать себя и свои эмоции настолько? Что так ломает людей? Что превращает их в тело без души и без сердца?
Впрочем, рассуждать о нормальности можно до бесконечности. Есть общепринятые нормы поведения, навязанные обществом, и кто-то их нарушает, позволяя себе вывернуть наизнанку своих демонов, а кто-то удачно прячет их до самой смерти. Этим не повезло.
Элис вылезла из машины и поежилась от холода. Нужно было надеть плащ или куртку. Почему ей всегда кажется, что в этом месте так холодно. Намного холоднее, чем в городе.
Она помнила, как впервые приехала сюда. Вечно ей достается что-то, чего другие сотрудники делать бы не стали. Грязная работенка для Крафт – она не откажется. Еще бы Элис отказаться, когда она только начала работать в этом престижном журнале, когда на нее все еще смотрят, как на чужую и она проходит стажировку после университета. Элис хваталась за любые статьи. Не важно, о чем, лишь бы оправдать ожидания. Работать по протекции не так просто, как кажется со стороны, особенно если ты бедная родственница жены главного редактора. В общем, она из кожи вон лезла. Естественно, когда Джоник (так называет тетя Элис своего мужа Джона Милтона) позвал ее в кабинет и попросил написать статью о некоей популярной писательнице любовных романчиков, она согласилась. Плевое дело. Так она подумала. Почитает рецензии к ее графоманству, полистает пару книженций по диагонали – и вуаля. Но Элис ошиблась. Они хотели не просто статью. Они хотели ее биографию, интервью с ней и так же ее черновики, которые та так и не опубликовала в своем блоге. Естественно, Элис забыли рассказать, что писательница находится в психиатрической лечебнице. Эту информацию она получила тогда, когда уже дала согласие взяться за статью. А теперь ей предстояло встретиться с какой-то ненормальной, которая пыталась себя сжечь и была признана опасной для общества. Потому что интервью Элис решила взять первым делом. Она привыкла с детства делать вначале именно то, что ей не нравилось, «отстреляться», и с чистой совестью приступить к более приятной работе. Она еще не успела прочесть ни одну из книг этого автора. Только зашла в блог, набитый до отказа фанатами. Куча дифирамб, восторгов, и подхалимажа. Все сочувствуют и охают, как такое могло приключиться с их кумиром? Не верят или злорадствуют. Но блог кишит неравнодушными. Хотя, Элис впервые услышала о ней. Мельком взглянула на ее фотографию, даже не запомнила, как выглядит. Да и, скорее всего, это какой-нибудь старый снимок, где автор получилась удачнее всего. Ну, или «фотошоп – наше всё». Элис была уверена, что на самом деле увидит лицо сумасшедшей. Ей почему-то казалось, что это сразу заметно. Некая одержимость. Печать безумия во всем внешнем облике, как у чокнутой в романе «Джейн Эйр». Перспектива не прельщала, но работа есть работа. Раньше Элис писала статьи немного иного рода. Конечно, она мечтала, что когда-нибудь будет вести собственную колонку или даже раздел, но…до этого еще так далеко.
