— Аномалия, — автоматически поправила его Валентина.
— Ну может и так. Садитесь к теплу, обсыхайте, эк вас прополоскало, а я вам сбитня горяченького налью. Как раз осталось, — он достал ухват и, открыв заслонку, вытащил из печи чугунок, — у нас как гроза, так обязательно кого-нибудь приносит. Вот как вас сегодня, — он разлил напиток по кружкам, и по избе поплыл аромат пряностей. Петровна, Валентита и Алмус разобрали свои порции. Маруська с интересом принюхалась. — И тебе, зверушка, тоже налить? — спросил мужик.
Маруська утвердительно фыркнула и тоже получила порцию в большой жестяной миске.
Прихлебывая сбитень, Петровна глядела по сторонам. Все в доме оказалось крепким, добротным: деревянный стол с лавками, окованный металлическими полосами сундук, тканые дорожки. Исам хозяин выглядел основательным — невысокий крепыш в ладно сшитой одежде, поверх темной рубахи красовался жилет из кожи рептилии. На запястье что-то посверкивало — тусклый свет масляной лампы не давал рассмотреть получше.
— А не появлялся ли в ваших местах незнакомый мужчина? — спросила Валентина хозяина. — Похожий на меня. Мы брата моего ищем.
Взгляд мужчины прошелся по ней оценивающе.
— Да у нас кто только не появлялся. Лучше дочку мою спросите, она в замке ключницей служит. Вот-вот должна прийти. Она у нас знает всё, что в округе делается.
Тут в дверь застучали, и он отправился открывать.
— Вы это видели? — шепотом произнес Алмус, когда они остались одни. — Ну, эту штуку у него на руке.
— Что за штука? — нахмурилась Валенина.
— Не знаю, — Алмус пожал плечами. — Я никогда такой не видел. Бабзина, а ты?
Петровну кольнуло неприятное предчувствие.
— Не смогла разглядеть, темно, — призналась она. — Расскажи, как она выглядит.
Сделать это Алмус не успел — в комнату вошла женщина неопределенных лет. Такая же приземистая, основательная и крепкая, как и папаша. Взгляд из под сдвинутых к переносице кустистых бровей добротой не блистал. Плотное длинное темно-бурое одеяние закрывало ее массивную фигуру от шеи до самых ног.
— Вот, Фронюшка, — залебезил перед ней папаша, — вот они, — широким жестом он указал на притихших гостей.
Под взглядом вошедшей Петровна почувствовала себя коровой на ярмарке — настолько оценивающим он был.
— Добрый вечер, — вежливо произнесла Валентина. — Мы путники, ищем брата моего, Карлуса. Видный такой мужчина, высокий. Он должен был появиться где-то в ваших местах. Вы его не встречали?
— Как звать? — голос оказался под стать взгляду, жесткий и какой-то скрежещущий.
— Карлус. Он…
— Вас как звать, — перебила ее ключница.
— Валентина. А это Петровна, — она указала на подругу. — И Алмус.
— Животное с вами? — взгляд, обращенный на Маруську тоже добротой не изобиловал.
— Да. Так что насчет Карлуса? Вы его видели?
— Завтра, — сказала как отрезала Фронюшка. — Завтра я отведу вас к нему. А сейчас спать. Поздно.
Постелил им хозяин прямо на полу, бросив шкуру какого-то лохматого животного. А когда наклонился, чтобы поправить завернувшийся курай, Петровна наконец смогла разглядеть то, что не удавалось раньше — запястье мужчины украшали массивные золотые часы.
Едва улегшись, Петровна почувствовала, как ее неумолимо клонит в сон. То ли шкура обладала усыпляющим эффектом, то ли со сбитнем было что-то не так, обдумать это она не успела — глаза закрылись, и Петровна провалилась в сон, словно в прорубь.
В начале на грани сознания слышался разговор, обитатели дома о чем-то спорили. Ходили туда-сюда. Ей даже показалось, что она слышит рычание Маруськи…Затем наступила тишина. Плотная и тяжелая.
3
Проснулась Петровна от того, что ее трясли.
— Вставать пора.
В оконце заглядывал первый солнечный луч. В утреннем свете лицо Фронюшки выглядело еще неприветливей, чем накануне. Видя, что Петровна открыла глаза, она отошла и принялась греметь посудой.
Валентина и Алмус тоже проснулись — сонные и всклокоченные, таращились по сторонам. Одна Маруська была бодра и жизнерадостна — нарезала круги вокруг стола, глядя, как хозяйская дочь раскладывает по мискам исходящую паром картошку.
— Ешьте, да поживей, — Фронюшка достала ложки. Взяла свою тарелку и уселась во главе стола. Хозяина видно не было.
Под ее ледяным взглядом гости торопливо заняли свои места.
Завтрак прошел в сдержанной атмосфере. И очень быстро. Едва они успели доесть, как за окном послышалось ржание и цокот копыт. Что-то заскрипело, бумкнуло и остановилось.
— В дорогу, — скомандовала Фронюшка.
Едва Алмус, Валентина и Петровна сели на телегу (Маруська запрыгнула первая), как ключница натянула вожжи. Крепкая приземистая лошаденка тронулась, и хозяин, отойдя в сторону, махнул им вслед.
— Счастливой дороги.
— Спасибо, — вежливо ответила Валентина.
Петровна ничего не ответила, ехидство в голосе хозяина дома ей совершенно не понравилось.
— Вы его видели, моего брата? Как он? — спросила Валентина.
— Нормально, — Фронюшка дернула плечом. — В тюрьме сидит.
— В тюрьме? — ахнула Валентина. — За что?
— За то, что шпион. Шпионов у нас не любят.
— Но что он сделал?
— Вы подробностей хотите или спасти? — тон Фронюшки сделался раздраженным. — Откуда мне знать, что он сделал, я всего лишь ключница. С вопросами — к судье. Могу сразу к нему доставить.
— К брату?
— К судье. Он вами заинтересуется, уж поверьте. А если брата спасти желаете, то молчите и делайте как скажу.
— Хорошо, хорошо, — торопливо произнесла Валентина.
Петровне стало обидно за подругу, но она решила промолчать. До поры до времени. Алмус и вовсе дремал, привалившись к Маруськиному боку.
Лошадка трусила в гору, приближаясь к замку со скоростью беговой улитки.
— Н-но, лентяйка! — подстегнула ее Фронюшка.
Нервничает, поняла Петровна. И это ее напрягло. А с чего она вообще согласилась нам помочь, мелькнула мысль.
Вблизи замок оказался огромным и пугающим. Высоченные крепостные стены, ров, заполненный черной водой, громыхающий подвесной мост со стражниками, охраняющими въезд. Вид у стражников был мрачный, а въезд напоминал раззявленную пасть дракона.
Телега въехала внутрь и остановилась. Из будки у входа появилась четверка охранников при оружии.
— Забирайте, — махнув им, сказала Фронюшка, — Это шпионы.
И растерянных путешественников тотчас взяли в плен. Вырываться было бессмысленно, противник превосходил численностью и силой. Алмус попробовал сопротивляться, но получил по шее и затих.
— Не трогай ребенка, изверг! — воскликнула Петровна.
— Не шуми, бабуля. Сам виноват. Что мы, звери какие?
— Стало быть, поймала, — воскликнул тот, кто повыше. — Крута ты, Фронька. Ух, крута!
— Сказала — сделала, — ключница передав вожжи одному из стражников, забрала из телеги корзину и двинулась прочь, забыв о пассажирах.
— А со зверьем как быть? — озадаченно произнес стражник поменьше, глядя на Маруську.
— А, пусть бегает, — махнул рукою высокий.
Маруська, грациозно выпрыгнув из телеги, затерялась в окрестностях. Теряться было негде, но у нее получилось.
— Куда их? — спросил один из стражников. — В тюрьму или…
Недосказанность эта Петровне совсем не понравилась.
— В тюрьму, — ответил высокий. — Пусть хозяин сам с ними разбирается.
Вскоре Петровна, Валентина и Алмус уже сидели в темной тесной каморке. Стена, выходящая в коридор, была забрана железными прутьями. В ней же была и дверь. Тюрьма находилась в подвале, коридор между камерами освещали факелы, которые изрядно чадили, добавляя вони в и без того спертый воздух.
— Подлая женщина! Как она могла так поступить! — возмущалась Валентина, сидя на соломе в углу. Петровна присела рядом.
— Может это единственный способ провести нас в тюрьму. И она это сделала для нашей же пользы.
Валентина повеселела.
— Ты думаешь?
Петровна не верила в эту идею, но в подругу стоило вселить боевой дух, а другого способа не было.
