Это был месяц слез. Вдовы воинов проливали слезы день и ночь. Кричали дети, оставшиеся сиротами, плакали невесты, лишившиеся бравых женихов… Плакало все королевство. И озеро, на чьих берегах полегло войско Сальстана, назвали Озером Слез.
Борг Тератан, лишившиеся значительной части войска и уважения подданных, проклял себя за жадность. И поклялся никогда более не посылать людей на восток. Отныне это направление стало запретным: король издал указ, что всякий, кто попытается проникнуть на восток, суть есть преступник, и наказывать его надо по всей строгости, дабы никому не повадно было тревожить восточных обитателей. А то они ведь и обидеться могут. И в гости наведаться.
Западная Застава, построенная на берегу Озера Слез, сохранилась. Более того, она даже разрослась, превратившись в небольшой городок. Там расположился пограничный отряд, охранявший порядок на восточных рубежах Сальстана. Воины следили за тем, чтобы никто из сальстанцев не вздумал ходить за Северного Близнеца. Каван-сарцы, видя печальный опыт северных соседей, не рискнули даже отправиться в восточные леса на разведку. Сдержались. А потом… Потом в Хальгарте зашевелилось воинство Тайгрена, и всем стало не до востока. С той поры все внимание Сальстана было обращено на север.
Закончив рассказ, Танвар потянулся к бурдюку с водой, и шумно сопя, высосал его досуха. Фарах, зачарованный рассказом северянина, молча лежал на кровати, а перед его глазами проплывали лесные пейзажи востока. Деревья. Очень много, целые сотни! И все стоят близко друг к другу…. Фарах никогда не видел настоящего леса – только фруктовые сады да маленькие рощицы. Но, слушая рассказ Танвара, он представлял себе чащу – таинственное и страшновато место, где огромные деревья растут так близко друг к другу, что между ними и не протиснуться. Виделись ему и солдаты идущие в атаку, и чудовища, нападающие на солдат.
– Интересно? – спросил Танвар.
Фарах вздрогнул.
– Интересно. – Ответил он. – Так все и было? На самом деле?
– Ну, что там на самом деле случилось, не знает никто. – Отозвался северянин. – А эта легенда популярна у нас, в Сальстане. Правда, старые пердуны, что копаются в древних манускриптах, рассказывают ее немного по иному.
– И как же? – жадно спросил Фарах.
– Да почти также. Только вот, говорят, что половина войска Гентера сбежала из лесов, не вынеся трудностей похода. Они то и вернулись назад, плетя небылицы. Еще говорят, что оставшаяся часть солдат была сильно ослаблена болезнями, и что с ней случилось на самом деле, – не знает никто. Возможно, что колдуны их перебили, а возможно они и сами померли. Это дело нехитрое – в чужих землях-то. А еще говорят – ну это уж шепотом, – что де не все так просто с востоком. Я вот слышал, что часто те, кто не в ладах с законом, бегут на восток. И за двести лет, беглых накопилось там – на цельный город. Но, знаешь ли, ни один еще оттуда не вернулся, чтобы рассказать правду. Иные бродяги метут языком как помелом, – мол, были там да вернулись. И про чудовищ рассказывают, и про колдунов… Да только особой веры им нет.
– И что, – спросил Фарах, – больше на восток никто и не ходил?
– Куда там! Вспомни, что я тебе про войну с севером рассказывал! Сначала, после Гентера, боялись соваться на восток. А потом вовсе не до того стало. И сейчас – не до того.
– А сейчас то что? – осторожно спросил Фарах.
– Да все север, трижды ему в бок… Вон, не слыхал, что в масунской таверне говорили?
– Слыхал. Но не понял.
– Ах да… Верно. А говорили то, что в Таграме войско снова собирается. То ли север воевать пойдем, то ли наоборот – Сальстан оборонять. Не ясно пока. Но народец волнуется. Оружие заказывает, доспехи. Запасы делает. Пока так, тихо. Но попомни мои слова – быть крупной заварушке. Вообще у нас так часто бывает – чуть что, так сразу кричат – война. Помнят Белые Пустоши. Обычно покричат, пошумят, да разойдутся, до следующих тревожных вестей из Хальгарта. Но в этот раз… Екает у меня в животе что-то. Прямо тут вот, рядом с пупком. Чую – быть войне. Надо нам с тобой поскорее в Таграм, к ребятам моим. Что б самим все узнать, да решить, что делать дальше.
– Что ж ты раньше молчал!
– А что тут говорить. Пока все это слухи, не больше. А мы с тобой и так торопимся.
– Но, если, в самом деле, будет война…
– Может, будет, может и не будет. Часто слухи распространяют нечистые на руку торговцы оружием, чтобы сбыть лежалый товар. Не модный или с брачком. Три года назад, парочку таких дельцов вздернули, за распространение слухов о скорой войне. Чтобы не баламутили народ. Может и в этот раз тоже самое. Наверно повесят кого-нибудь. Но что-то тревожно мне. Да и тебе вон, мерещится всякое.
– Ну и что. Я не жрец, не провидец.
Танвар поднялся на локтях и смачно сплюнул в угол.
– Не жрец, говоришь? – сказал он. – А у кого огонек в руках мелькал?
Фарах шумно втянул носом воздух, но промолчал. Огонь в руках. Сила Энканаса, дарованная Жрецам верных делу Огня. Откуда она у него, у простого подмастерья из южной деревни?
– Знаю я этот огонек, – продолжал Танвар. – Видал, а как же. Только вот откуда он у тебя? Молод ты еще, для жреца-то. Если б не знал про тебя, да про деда твоего, подумал бы, что ты крыса – подстава, провокатор.
– Я не крыса, – мрачно буркнул Фарах. – Не знаю, как у меня этот огонек получился.
– Верю, – сказал северянин и снова плюнул в угол. – Верю, холера тебя возьми. Но ты парень, не так-то прост. Говорю тебе, – прислушивайся к тому, что сердце подсказывает. Оно не обманет.
– Танвар, а у моего деда ты такого огонька в руках не видел? Может, от него…
– Врать не буду, не видел. Но ты с этим погоди пока. Вот доберемся до Таграма, там разберемся. Есть у меня знакомый Жрец. Мы его обязательно навестим. Напомню ему о старом должке, попрошу совета. Хорошо попрошу, – не откажется помочь. А сейчас давай спать. Завтра вставать рано, а впереди граница. Чую, намучаемся мы завтра.
Подмастерье послушно отвернулся и уткнулся в жесткую кожаную подушку, набитую опилками. Огонек в руках. И в самом деле, – может это от деда? Но ведь Тейрат сказал, что он ему не дед. Не верится… Тейрат был рядом всегда. Кажется – с самого рождения. Фарах не помнил времени, когда рядом не было бы старого Тейрата. Он его дед. И точка, как говорят писари. Фарах внук Тейрата, мятежного Жреца Пламени. А раз он его внук, то вдруг у него получиться разбудить свой внутренний огонь? Но он беглец, на него охотятся и Жрецы Огня, и Жрецы Темного Пламени!
Незаметно Фарах уснул, так и не придумав как ему быть. Ему снилась война. Копейщики выстраивались рядами, упирали пятки копий в землю, ожидая атаки вражеской конницы. А ее все не было. Из тумана, из клубящегося роя белых мух, появились темные силуэты. Враги! Но не всадники, нет – северные великаны. Волосатые злобные орги, в кожаных доспехах. Во сне Фарах ждал появления восточных великанов, но явились – северные. Он беспокойно заворочался во сне, ожидая начала битвы.
