Хаскульв, казалось, скорее ожидал, что венн станет торговаться, нежели подобного вопроса. Плоховато знал морской кунс веннов. Да и кто их хорошо в Галираде знал?
— Можно, — кивнул кунс. — Тебя позвал бы, если б ты и не спрашивал. Скажи, нужно ли чего для работы?
— Нет, Хаскульв, ничего не надобно, — ответствовал Зорко, привыкший работать один. — Только сани под навес поставьте: не ровен час, дождь заморосит, а под дождем плохо работа ладится. Еще Андвара можешь ко мне подослать, он все одно вокруг виться станет. И вели, чтобы не мешал никто попусту.
— Сделаю, — обещал кунс. — Мешать же никто не станет: все в заботах.
На том и порешили. И вправду, вскоре после того, как солнце все же прорвало облачные покровы и дождь, коего опасался Зорко, стало относить полуденным ветром куда-то в море, на проснувшийся уже двор въехала повозка, на кою погружены были сани. У веннов зимой ездили просто: клали две жердины накрест, меж ними перекладину кидали и так ездили. Дрова же, коли везли, обвязывали поленья вервием. А кроме дров и сена, более ничего зимой и не возили. Печища веннские прятались в лесах, а земли меж ними снегом заваливало, так что оставалась одна дорога: русла речные. А по ним от деревни до деревни на такой повозке домчаться было просто, а дальше ехать было и незачем. Имелись, конечно, и большие резные-расписные сани, но те были для особенных случаев, вроде свадеб, и пользовались теми санями редко.
Те сани, что привез Хротгарти-кунс с северных островов — о тех островах венн впервые слышал, — были иными: длинные, узкие, собранные из жердей и, кажется, кости. И была то кость неведомого для Зорко зверя. Крыты были сани кожей и шкурами, и опять не узнал Зорко, какому зверю кожи и шкуры принадлежали.
Не такие сани ожидал увидеть Зорко и поначалу чуть растерялся, но тут же придумал, как узор, ему явившийся, разогнуть да вытянуть, чтобы струился он вдоль жерди да кости стремительно и плавно.
— Управишься до заката? — еще раз спросил у Зорко подошедший встретить сани Ранкварт.
— Управлюсь, — опять отвечал венн, не задумываясь.
— Твое слово, — ухмыльнулся в бороду Ранкварт. — За то получишь два коня золотом. Мое слово, — добавил грозный кунс, предупреждая попытку Зорко возразить. — Там твое дело, куда золото сбыть.
Хаскульв обещания сдержал. Едва Зорко указал двоим молчаливым работникам, куда лучше поставить сани, оказавшиеся на диво легкими даже для одного, как явился Андвар.
— Сейчас я узор делать стану. Ты рядом будь, если хочешь, да языком больно не трепли, — строго предостерег подростка венн. — Если что новое в работе моей углядишь, после спросишь — я покажу.
Андвар будто бы сразу слова Зорко воспринял и в ответ кивнул только. Венну это смешно стало.
— Да я ж тебе не велю язык проглотить, — рассмеялся он. — Говори на здоровье, под руку только не лезь! Когда учитель твой, Охтар-бонд, работает, он разве с тобой балагурит?
— Нет, — помотал головой Андвар. — Охтар саги рассказывает, когда работает. А когда он перестает, то я саги говорю и еще песни пою. Охтару нравится. У тебя я тоже песни петь стану. Можно?
— Пой, — кивнул Зорко. Песен от сегванов он тогда еще не слышал. — Может, и я чего спою.
Нельзя сказать, чтобы Зорко слыл певцом, но напевать тихонько время от времени любил.
Зорко достал инструмент для резьбы. Кость его не отпугнула: по кости венны тоже резать умели, особенно в почете были лосиная и медвежья.
Пришла молодая работница, молча поставила на низкую скамью кашу овсяную, сваренную с рыбой, печеные клубни, хлеб и кувшин с пивом.
— Есть будешь? — обратился Зорко к Андвару.
— Нет, я уже, — отозвался парень, уже пристроившийся поудобнее на охапке сена и ожидавший с нетерпением, когда же венн начнет работу. Из-за пазухи у Андвара выглядывала краюха хлеба: запасливый был отрок, знал, что работа и затянуться может.
Зорко, сотворив короткую молитву заботливым духам-предкам, не забывшим своего подопечного и на чужбине, принялся за трапезу. Еда сегванская была простой, но насыщала быстро, так что не успело солнце и полшага по небоскату сделать, а венн уж был к работе готов.
Допрежь чем начать, обратился он с такими словами к небу:
— Ты, Гром, кузнец небесный, молний хозяин, в сердце мое искру зарони; и ты, Солнце самоцветное, податель света и красы, думу мою лучом озари; и ты, Огнь-чудотворец, душу мою теплом согрей; и вы, братья-искусники, руку мою направьте верно!
Принес он богам малую требу, из кувшина на землю плеснув, и с тем принялся за работу. Прежде всего надлежало разметить на дереве узор. Тонким острием уверенно вел Зорко борозды по крепкой березе, твердой на ощупь, как железо. В веннских лесах береза мягче была, податливее.
— Скажи, Андвар, а что за острова такие, откуда сани привезли?
Андвар, обрадованный тем, что к нему обратились, с готовностью отвечал:
— Сегваны раньше на Длинной Земле не жили, а жили на полночь отсюда, за морем, на островах. Потом с полуночи, с Ледяного моря, где Хёгг в яме водяной поселился, ледяные великаны пришли и языками своими острова наши слизывать стали, вот и стали сегваны на Длинной Земле селиться. А на закат от сегванских островов еще острова есть. Там оленные люди живут, и море там теплее. Люди те на своих островах оленей пасут, а еще зверя морского ловят и тем существуют, — важно повествовал Андвар. — У них на островах гор нет, поля и болота. А еще птицы там великое множество летом собирается. Кунсы островные оленных людей данью обложили. Оттуда и сани: оленные люди и зимой на них ездят, по снегу, и летом, прямо по траве. Трава там высокая и очень густая, и по ней летом ездить на санях можно. Еще отец мне говорил, как Асвальд-кунс много лет назад походом на те острова ходил и еще дальше…
— Скажи, Андвар, — прервал Зорко юного сегвана тем же зачином, не то Андвар грозил речами своими забраться в такие дали, куда Зорко сейчас вовсе не желалось, — скажи, а лес на тех островах есть?
— Лес? — изумился сегван. — Нет, у оленных людей на островах леса нет.
— Откуда ж дерево на сани взялось? — полюбопытствовал венн, выводя на твердой белой кости, похожей на огромный изогнутый зуб, ветку папоротника.
— Это береза, коя на сегванских островах растет, — с гордостью объяснил Андвар. — А к оленным людям дерево морем прибивает, и березу тоже.
— Доброе дерево, — похвалил Зорко. — А еще скажи, что за зверь с такими костями на тех островах живет?
— А здесь разные кости. — Андвар заново обрадовался и, пользуясь возможностью, подобрался к Зорко поближе.
— Вот эта, — показал он ореховым прутиком, — оленья. Эта — моржа бивень. А эта — зубы зверей, которые в земле на островах находят.
