Когда они уже было подумали, что хуже быть не может, профессор Снейп заставил их чистить потолок. Он взмахнул палочкой и после негромкого зловещего хлопка они оказались на потолке, вверх тормашками. Три часа они с помощью зачарованных губок и щеток отдирали остатки взорванных зелий, накопившихся здесь, наверное, не за одну сотню лет.
По окончании первых двадцати дней профессор Снейп усадил их перед собой еще до начала отрабоки и произнес:
— Итак, что вы успели уяснить за прошлый месяц, джентльмены? И я хочу услышать правдивые ответы, я сразу же узнаю ложь, поэтому даже не стоит пытаться меня обманывать.
Первым заговорил Макнайт:
— Я ненавижу все эти шутки и розыгрыши, которым мы подверглись за эти дни. Я понимаю, что мои подшучивания над младшими студентами были совсем не смешными, а я был всего лишь большим придурком. Мне не нравится то, кем бы я стал, если бы меня вовремя не остановили. И мне правда очень жаль, что маленький мальчик пострадал из‑за моей глупости, и я совсем не жалею, что меня поймали. Я не могу утверждать, что не совершу чего‑то подобного в будущем, но уверен, что не сделаю этого преднамеренно. Мне очень жаль потерянных баллов и того, что пришлось выполнять эту работу. Я заслужил все это – и печень с луком, и смердящий яд ящерицы, – он склонил голову, искренне раскаиваясь.
Северус посмотрел на Амеса и Макнайта. Амес только пожал плечами и прошептал:
— Я не люблю когда надо мною измываются, или смотрят как на кусок драконьего дерьма, но я не думаю, что мы заслужили это. Все издеваются над младшими курсами, а поймали только нас.
— Значит, вы не видите разницы между тем, кто выкрасил ваши волосы в розовый цвет на какой‑то час и тем, кто едва не убил ребенка? Никакой разницы – едва не взорвать половину Хогсмита или наложить почти безвредное заклинание? – голос Северуса звучал вполне спокойно.
— Э–э, нет сэр, м–м-да, конечно, здесь есть большая разница. Не думаю, что могу даже осознать, насколько велика эта разница. Но мы же не знали, что в сумке у того третьекурсника…
— То есть, мистер Амес, это дает вам право портить его вещи, оскорблять его и издеваться над ним? — говорил Мастер Зелий убийственно спокойно.
— Нет, сэр. Конечно, нет. Мы поступили очень глупо, и приносим свои извинения, – Амес был уже на грани истерики. Возможно, профессор с начала этого года ведет себя спокойней и вежливей, однако нельзя забывать о предыдущих четырех годах его преподавания. Он был настоящим негодяем и мог иссушить вашу душу одним лишь взглядом.
Руквуд хранил гробовое молчание во время допроса его сокурсников и не мог понять, из‑за чего так расстраивается Снейп. Ну да, они растоптали те идиотские ингридиенты, ну и что? Он решил пристыжено опустить голову и заявить, что ему тоже очень жаль. С матерью это всегда срабатывало, не правда ли? Когда мальчику было всего лишь шесть, его отца убили проклятые авроры, а мама все спускала ему с рук, если он выглядел сожалеющим о своем неблаговидном поступке. И ему действительно жаль — жаль, что их поймали!
Руквуд почувствовал, как взгляд декана прожигает дырки в его голове, и поднял глаза, встретившись с ним взглядом. И тут же почувствовал, как глаза профессора словно проникают в его разум, вытаскивая на поверхность самые отвратительные его мысли и чувства. Он не понимал, откуда взялась эта уверенность, но точно знал, что не сможет соврать Снейпу. Тот понимал, что мальчишка совсем не раскаивается.
Снейп сел за стол, находящийся за спиной Руквуда, и повернулся к Амесу и Макнайту.
— На сегодня вы оба свободны. Вы освобождены от домашнего ареста, и все ограничения теперь сняты. В течение следующих десяти дней вы будете появляться здесь на отработках, но теперь вы будете заниматься своей домашней работой и догонять своих сокурсников. Я помогу вам с любыми трудностями. Доброй ночи, господа.
Им не нужно было повторять дважды – парни мгновенно схватили свои вещи и почти выбежали из класса.
Северус развернулся и подошел к камину. Пробормотав заклинание Incendio и швырнув в огонь горсть дымолетного порошка, он громко проговорил:
— Кабинет директора по просьбе Северуса Снейпа!
Когда в камине появилась голова Дамблдора, Северус немного отступил в сторону, давая директору возможность войти в комнату.
— Да, Северус, чем могу быть полезен? – он повернулся и заметил Руквуда, сидящего с низко опущенной головой в попытке выглядеть раскаивающимся — к сожалению для него, безуспешно. Северус отозвал директора в сторону и тихо объяснил ему:
— Два других мальчика усвоили этот урок, с них сняты все ограничения. Следующие десять дней они будут заниматься со мной своей домашней работой. А Руквуд всего лишь расстроен тем, что его поймали — думаю, он будет пробовать мстить всем, кто так или иначе причастен к его наказанию. Я переживаю за младшие курсы, особенно за мистера Купера, если Руквуд останется в замке. И боюсь, что за семь оставшихся месяцев мы не сможем перевоспитать его.
Альбус задумчиво кивнул, подошел к парте, за которой сидел парень, и встал напротив. В конце концов, любопытство победило, и Руквуд поднял голову, вновь попадая в ту же ловушку — на этот раз, голубых глаз. Альбус опечалено покачал головой:
— Мне жаль, мистер Руквуд, что вы, похоже, не поняли самого главного из того, что мы преподаем в школе. Боюсь, что если мы позволим вам и дальше оставаться в замке, ваше поведение в конечном итоге может навредить остальным студентам.
Северус, проведи мистера Рувуда в его комнату, чтобы он мог собрать свои вещи, а я пока поговорю с его матерью, чтобы она его забрала. Прощайте, мистер Руквуд. И мне бесконечно жаль, что мы так и не сумели объяснить вам, что у всех нас равное право чувствовать себя в безопасности и иметь личные вещи.
Меньше, чем через час Руквуд вернулся в поместье своей матери, исключенный из школы за нападение на мистера Купера и безрассудного поступка в «Флориш и Блоттс», подвергшего опасности жизни многих людей. Это происшествие было также зарегистрировано в департаменте защиты магического правопорядка.
На следующее утро во время завтрака в Большом Зале неожиданно с грохотом распахнулась входная дверь, являя миру министра Фаджа. В окружении своей свиты он подошел к столу преподавателей. Судя по его красному лицу, создававшему неприятное сочетание с его же зеленой шляпой, министр был очень зол и раздражен.
— Господин Директор, я хочу получить объяснение статье в сегодняшней газете!
— Корнелиус, возможно, нам стоит продолжить в моем кабинете. Я уверен, что студенты хотят позавтракать и отправиться на уроки, а не выслушивать наши дискуссии.
Студенты же подумали, что они бы с большим удовольствием послушали намечающийся спор, чем пошли учиться, но их мнения никто не собирался спрашивать.
