— Ну и ну… — Моканас с озадаченным видом чесал в затылке. — Значит, ты сделался первым мужем Зены… И теперь она отправилась в Сармакид, чтобы подготовить тайрину к такой неожиданной новости… Испросить ее милостей… Я верно говорю?
— Мне милости не нужны. Я готов сражаться под цветами тайриоты и завоевать ее еще раз — в бою!
Моканас надолго задумался, что-то прикидывая. Лоб его пошел складками, губы беззвучно шевелились; похоже, толстый фадрант раздумывал, с кем из двух партнеров надежней заняться бизнесом. Минут через пять он проворчал:
— Здорово ты обошел Экебуса. Хм-м… первый муж тайриоты… И теперь она старается для тебя в Сармакиде… Да, чужак, Экебусу за тобой не угнаться… Значит, я на твоей стороне, — и Моканас льстиво улыбнулся.
Блейд отвесил насмешливый поклон.
— Благодарю тебя, великий воин! Ты оказал мне большую честь и мне, и тайриоте!
Фадрант не понял сарказма.
— Ладно, не стоит… Нужно порешить с другим — я-то ведь обещал Экебусу твою голову и взял с него деньги. Теперь я должен или убить тебя, или вернуть монету… — он тяжко вздохнул. — Есть, правда, еще один выход… коли ты сам разберешься с Экебусом. Прямо этой ночью. Годится?
— Неплохой вариант, — усмехнулся Блейд. — Особенно для тебя.
— Но это еще не все… Ты прикончишь Экебуса… я уж все подготовлю, как должно… а потом расскажешь обо мне тайриоте… Пусть знает, что ты обязан мне жизнью! — фадрант вытер потный лоб. — Тут, в Барракиде, слишком жарко. В Кальтапе еще хуже, а Сейден стоит в горах… мне такие места не нравятся. Вот Сармакид — то, что надо! Согласен?
— Ничего не стану обещать, Моканас, — ответил Блейд, — но тайриота узнает о тебе. А сейчас расскажи-ка, что ты придумал.
Фадрант скосил заплывшие жиром глазки на ряды каменных хижин, тянувшиеся вдоль озерного берега. Сейчас над плацем поднимались клубы пыли — видно, бойцы начали разминку.
— Идем, — мотнул он головой. — Я проголодался и хочу пить. Поговорим по дороге, — и Моканас тронулся с места.
Блейд шагал рядом с ним, не забывая выдерживать дистанцию в пару ярдов. Покосившись на него, толстяк ткнул рукой в сторону лагеря. У его западной окраины торчал сигнальный столб с тремя поперечинами, на которых полоскались разноцветные флажки.
— Это Экебус, — пояснил фадрант. — Передает весть из Барракида… дожидается за озером со своими людьми. Хочет знать, как идут дела.
Блейду пришлось поверить на слово, так как читать сигналы он не умел. Видимо, принятое сообщение полагалось повторить.
Моканас снова пригляделся к пестрым флажкам и заметил:
— Все сделаем нынче ночью. Тут намечается маленькая драка… с десятком негодяев из бывших разбойников… решили зарезать меня и утечь в горы… — фадрант ухмыльнулся. — Бунт этот — моих рук дело! Почитай, каждый пятый в лагере — мой шпион… А знаешь, кто главный бунтовщик? — Он сделал многозначительную паузу. — Ты!
— Я?
— Само собой. В свалке тебя и прикончили бы… Экебус со своим отрядом стоит неподалеку, как услышит шум, тут же примчится помогать… Вот так-то! Отличный план, а?
Блейд кивнул.
— Был отличным. Пока ты мне все не рассказал.
— Ясное дело. Но теперь я придумал кое-что получше. Я скажу тебе, где затаился Экебус, и ты его прирежешь. Проще некуда. На мечах он для тебя не соперник.
Блейд помолчал, подумал и снова кивнул.
— Ладно, Моканас. Я только одного не понимаю — откуда Экебус все разузнал про меня и Зену? Кто донес ему, что я в Барракиде?
Жирный фадрант озадаченно посмотрел на спутника:
— А что ж тут непонятного, приятель? Флаги, конечно. Новости уже разошлись по всей Сарме. Когда пропала молодая тайриота, из крепости на берегу капидов послали сообщение в Сармакид, владычице Пфире. Потом из столицы пришел приказ начать поиски. Ну, а когда тайриота объявилась здесь, я сразу же сообщил в Сармакид и, как положено, Экебусу. С тех пор он каждый день требует сведений о тебе. Все очень просто.
Да, все очень просто, подумал Блейд. Значит, когда Зена добралась до столицы, ее мать уже все знала. Возможно даже, к фактам добавили немного лжи… Зене пришлось нелегко!
Флаги на мачтах… Эта примитивная форма связи действовала почти со скоростью телеграфа! Пожалуй, не стоит недооценивать сармийцев, решил Блейд, ощущая смутную тревогу. Неужели он теряет контроль над ситуацией? Это ему совсем не нравилось. Он предпочел бы руководствоваться собственным планом, а не подсказками Моканаса.
— Да, кстати, — добавил толстый фадрант, — все, понимаешь ли, может случиться. И если Бек будет милостив к Экебусу, мне придется поклясться, что именно ты — зачинщик бунта.
Блейд не испытывал доверия к Моканасу. Даже когда жирный фадрант выдал ему тяжелый боевой меч и окованный бронзой щит, предчувствие беды не покинуло разведчика. Слишком ненадежным союзником казался этот правитель Барракида! Но отступать было поздно. Если Экебус что-то заподозрил насчет него и Зены, то придется нанести упреждающий удар. В любой реальности Измерения Икс смерть, увечье или плен грозили ему каждую минуту, и только дерзость и быстрота могли вовремя отвести угрозу.
Под буро-красной сармийской луной разведчик крался к узкой лощинке на берегу Патта, где, по словам Моканаса, должен был поджидать со своими людьми Экебус. Спускаясь вниз с мечом наголо, он вдруг почувствовал смутное сомнение. Ни тихого лязга оружия, ни пофыркивания лошадей, ничего… Минут через десять Блейд уже знал наверняка, что интуиция его не обманула — овраг был пуст. Он прошел лощину насквозь и теперь опять стоял на равнине; впереди, в слабом лунном свете, лежала поверхность озера, справа виднелись силуэты виселиц и каменная громада изваяния Бек-Тора.
Жирный фадрант говорил ему:
— Экебус затаится в овраге и будет ждать сигнала; его люди оцепят лагерь со стороны степи. Когда поднимется шум, один из моих шпионов подбросит тебе меч. Тут я подам сигнал, и Экебус нагрянет наводить порядок. Тебя прикончат по-тихому, а я засвидетельствую, что чужеземный воин затевал мятеж. Вот так-то, приятель. Но коли ты зарежешь Экебуса, мы все перевернем в другую сторону. Его солдат можно не опасаться — они повинуются старшему военачальнику, а старшим буду я.
План казался простым и логичным, но овраг был пуст. Блейд влез на камень и начал разглядывать лагерь.
Там царили тишина и темнота, лишь в самом большом строении, где обитал толстый фадрант, светилось окно. На миг разведчика кольнула мысль о Пелопсе; наверно, маленький учитель проснулся и теперь тихонько плачет, уткнувшись лицом в матрац. Бедный маленький трусливый человечек! Боится собственной тени… Как он отговаривал хозяина от этой ночной эскапады!
