Атиша согласилась снова взять Кассандру в число своих жриц.
— Если ваша дочь вам понадобится, она о том узнает, — заверила Ведунья.
— Как встретил тебя Парис? — полюбопытствовала Мирина, когда Троя осталась далеко позади.
Кассандра пожала плечами.
— Добрыми друзьями мы никогда не будем, — проговорила она, — но одно я и впрямь осознала. Елена обладает воистину магическим обаянием, она клялась мне, что им очень стыдно за обман. Но Парис ни за что не разлучится с ней, и я начинаю понимать, почему. А отец на все пойдет, лишь бы удержать Париса при себе. Гектор лишь головой качает да готовится к войне.
— Значит, вы держались друг с другом вежливо?
Кассандра кивнула.
— По крайней мере, мой брат перенял у хеттов кое-какие знания о том, как держать оборону. Он поговаривает о том, чтобы построить несколько новых башен и укрепить стены Трои.
Мирина не могла не одобрить подобного здравомыслия.
— А ведь стены и без того крепки!
В Абдере жриц встретили так же тепло, как обычно, но вскоре те обратили внимание, сколько железа и бронзы везут в земли ахейцев — как сушей, на телегах, так и морем, на кораблях. Племена киконов и сапеев негодовали при мысли о том, что Трое грозит нападение, и клялись, что, если на горизонте покажется боевой флот, они тут же поспешат на помощь Приаму. Однако, судя по бойкой торговле и количеству грузов переправляемых морем и горными перевалами, было ясно: некоторые южные племена недурно наживаются на том, что их соседи готовятся к войне.
Ночью, накануне отъезда на север, Мирину разбудили тихие всхлипывания и сдавленные восклицания.
— Нет, нет… пожалуйста, не надо!
Она провела рукой в темноте, ища плечо Кассандры, — той опять приснился недобрый сон.
— Проснись, царевна, — позвала Мирина, ласково встряхнув ее. — Проснись. Здесь, во Фракии, с Лунными Всадницами ты в безопасности.
— Сон… Ужасный сон! — Кассандра открыла глаза, но Мирина чувствовала, что та все еще дрожит.
— Расскажи, что такое, — попросила она.
— Слишком страшно, — прошептала Кассандра. — Слишком страшно…
— Расскажи мне всё, — не отступалась Мирина. — Если расскажешь, сон утратит всякую силу.
Наконец царевна сумела-таки выговорить столь мучительные для нее слова.
— Ифигения… — промолвила она. — Ифигения глядит вверх, и нож — огромный, сверкающий, золоченый нож — падает вниз… неумолимо приближается к ее шее…
Мирина содрогнулась, мысленно представив себе эту картину: лучше бы она не настаивала, уж лучше бы Кассандра промолчала! Возможно, некоторые страхи и впрямь не стоит облекать в слова. Девушка некоторое время посидела в глубокой задумчивости, тихонько поглаживая Кассандру по плечу, но дрожь не унималась.
— Побудь здесь! — прошептала Мирина. — Я сейчас вернусь.
Она выбралась из шатра и тут же вернулась с сосновым факелом, который и зажгла от тлеющих угольев, на ночь прикрытых торфом.
— Ну же, — приказала она. — Я посвечу тебе, а ты погляди в зеркало. Погляди и убедись, что Ифигения в безопасности, и это — всего лишь дурной сон.
Кассандра неуверенно, трясущимися руками потянулась к поясу и извлекла из мешочка темное обсидиановое зеркальце. Мгновение помешкала, словно страшась того, что ей предстоит увидеть, но затем набрала в грудь побольше воздуха — и посмотрела.
— Что видишь? — спросила Мирина.
— Вижу, девочка спит, — отозвалась Кассандра.
— С ней все хорошо?
Царевна пожала плечами.
— Она спит, а по всей комнате развешаны роскошные наряды и богатые украшения. — Она внезапно задохнулась. — Да это же свадебные одежды!
— Но… Ифигения, она же еще совсем крошка!
— Ей тринадцать, — резко поправила Кассандра. — Считается, что она вполне взрослая, во всяком случае, на взгляд царя вроде Агамемнона, особенно если тому необходимо заключить какой-нибудь важный союз. — Царевна вновь взглянула в зеркало, и тревога в ее лице сменилась ужасом.
— Ну, что ты там еще увидела? — не отступалась Мирина.
— Муравьев… Драгоценные камни, ограненные в виде муравьев — ими расшиты все ее одежды… и по подолу, и по рукавам, и даже по вороту — повсюду блестящие муравьи!
— А что бы это значило? — озадаченно свела брови Мирина.
— Ты разве не понимаешь? Это Ахилл! Муравей — это же символ его воинов-мирмидонцев!
— Нет! — воскликнула Мирина, наконец-то поняв, что происходит. — Это же сущее чудовище! Мы все видели, на что Ахилл способен! Да быть того не может, чтобы за него выдавали нашу девочку!
Кассандра между тем слегка успокоилась, сосредоточенно прикрыла глаза, лицо ее в желтом свете факела казалось белым как полотно.
— Может… и все же я чувствую, что здесь что-то не то. — Внезапно царевна передернулась и вновь задрожала всем телом. Теперь она даже говорила и то с трудом, сквозь стиснутые зубы. — Здесь что-то еще… что-то похуже!
— Хуже, чем брак с Ахиллом?
Мирина отлично помнила; и Атиша, и Хати хором уверяли, что мучительный дар Кассандры стоит принимать всерьез.
— Пойдем. — Она обняла подругу за плечи. — Мы с тобой разбудим Атишу и расскажем ей, что тебе примерещилось. Она верит в твои видения — ты сама в этом убедишься.
Когда девушки явились к ее шатру и шепотом окликнули владелицу, Атиша жаловаться не стала.
— Прости, что будим тебя, Ведунья… — начала было Мирина.
— Я не спала, — отозвалась та. — Ныне сон для меня — редкий гость. Старикам он не особо-то и нужен.
Атиша внимательно выслушала рассказ от начала и до конца.
— И она для тебя много значит, да — эта маленькая микенская царевночка?
Кассандра кивнула.
— Ифигения младше меня — и видела во мне старшую сестру. Она живет в роскоши и неведении, в великолепном микенском дворце, словно в коконе, но я обещала девочке, что всегда буду ей другом.
Атиша заметно помрачнела.
— Такого ребенка — и выдавать за Ахилла!
— Мы должны помешать этому! — воскликнула Мирина.
Кассандра покачала головой.
— Зеркало говорит мне одно, но в глубине души я чувствую, что на самом деле всё еще хуже.
Атиша взяла ее за руки.
— Если ты это чувствуешь, дитя мое, то я тебе верю. Всё и впрямь гораздо хуже!
Кассандра облегченно опустила ресницы.
— До чего же отрадно, когда тебе верят, — прошептала она.
— Да, но что нам теперь следует делать? — спросила Мирина, возвращая их к действительности. — Нельзя ли выпросить или нанять корабль и уговорить кого-нибудь из наших друзей-рыбаков отвезти нас на юг, к Микенам?
