-Колдун приврал, или же недоговорил,- едва шок отошел от Гарета, Аргавейн продолжил.- Ваша магия намного выше магии копирования. Во-первых, вы смогли повторить сидический стиль фехтования двумя оружиями. Уж не знаю, откуда вы узнали его, но повторить смогли довольно точно. И не могли бы вы мне сказать все заклинания, которые вам удалось повторить?
-Когда я бился с Черным рыцарем, он создал на своем оружии тьму. Я повторил это заклинание, но у меня получился свет. Если это можно назвать копированием, то…
-Инвертирование. Копирование заклинания отложило в твоей памяти формулу нагнетания тьмы, а твой мозг создал свое собственное заклинание, преобразившее тьму в свет. Продолжайте…
-В битве с вами я смог использовать регенерацию, как вы уже поняли. Это, получается, третье заклинание, так?
-Да. Еще что-нибудь?
-Это все.
-Ну что ж…- Аргавейн усмехнулся.- Теперь позволь мне дополнить список твоих способностей.
Сидический стиль — копирование данного стиля невозможно, по этому твое дублирование вместило его в три герна. Иными словами, в девять заклинаний.
Ты смог подчинить себе темную дымку, находящуюся в доспехе. Видимо ты подсознательно понял, как его надо использовать. Еще один герн.
Таким образом ты вмещаешь в себя пятнадцать заклинаний. Многовато для мага копирования, не так ли?
-Да, очень…
-От такого количества заклинаний, любой маг копирования был разорван на куски. Но ты жив и здоров. А регенерация внутри тебя начала действовать независимо. Причем она настолько сильна, что заставила тебя ожить всего за три с половиной часа.
-Это мало, что ли?
-Чтобы восстановить мозг, Перарду понадобилось бы три недели, а не три часа. Но боюсь в твоем случае возникла непредвиденная проблема. После того, как твой мозг восстановился, регенерация «выветрилась», если так можно выразится.
-То есть я потерял заклинание лечения?
-Да. Но зато избавился от контроля «Пелены безумия».
-А это что еще за чудо?
-Во время сражения с Перардом, тебе довелось видеть тьму, которая повелевала его разумом и превращала в бездушного и безжалостного убийцу? Надев доспех, ты позволил этой пелене накинуться и на тебя. Я понял это вовремя, по этому и пронзил твой мозг. Нервные окончания, которые подчинялись «Пелене» были уничтожены, и регенерация их не коснулась. Точнее заживила, но функции проводимости магии больше нету.
-Значит я могу использовать пелену так, как захочу сам?
-В каком-то роде да. Но с той поправкой, что не сам. Она сама поможет тебе, если будет нужно. Усилит руку, например,- Зеленый стер пот со лба.- И думаю тебе надо знать, что пелена была послана Красным рыцарем.
-Понимаю. Он может ей управлять, да?
-Нет. К счастью. Если он попытается взять дымку под контроль, то она может начать сопротивляться. Она останется с тобой, пока ей самой будет выгодно.
На этом, казалось, разговор был закончен.
Аргавейн отошел к окну и взглянул на ночное небо. Красивый небосвод не давал оторвать от себя взгляда, и Зеленый рыцарь на несколько минут неподвижно застыл.
В это же время проснулась леди Линетта. Она тяжело подняла голову, и, увидев улыбающегося сера Гарета, бросилась к нему.
Обняв его за большую шею, она поцеловала его. Гарет не сопротивлялся, но был крайне удивлен резкой сменой настроений благородной дамы. Еще вчера она называла его слугой, а теперь целует.
Ох, эти женщины такие непостоянные.
Прообнимавшись со своим рыцарем еще минуты три, Линетта все же отпустила его. Трогательного признания, конечно же, не было. Было элементарное «Я тебя люблю» от Гарета, и «Я тебя тоже» от Линетты. После этого вновь короткий поцелуй.
Ну в общем вся романтика на этом и кончилась.
До этого момента Аргавейн стоял неподвижно, смотря в окно. Его жена уже ушла, видя что Гарету помощь более не потребуется.
Повернувшись к гостям, Зеленый рыцарь, направляемый известными мотивами, разбил всю романтику, и заговорил о…
-Поскольку я отнял у тебя магию регенерации, позволь показать тебе свое волшебство, сер Гарет. Но покажу лишь один раз, и повторять не буду. Сможешь понять его структуру — хорошо. Не сможешь — я отдам тебе несколько клинков.
Юноша кивнул.
-Тогда смотри.
Сер Аргавейн взял в руки обычный столовый прибор — ложку. Одна секунда, и деревянная ложка, сопровождаясь глухим звуком и вспышкой, превратилась в изящный клинок, казалось сидической работы.
Но заклинание было настолько непонятным, что его структуру не смогла определить даже искушенная в магии Линетта.
-По глазам вижу, что не понял. Ну да ладно.
Подойдя к двери, Аргавейн прислонил клинок к стене.
-Вы ведь столкнулись с Борс, я прав?- спросил рыцарь, не отходя от двери.
-С кем, простите?- дама напряглась.
-Коричневый рыцарь.
-Да… она нас чуть не убила.
-Значит попытается вновь. Она не из тех, кто бросает дело на полпути. Думаю вам надо знать, кто она такая.
-Были бы премного благодарны,- ответила ему Линетта.
-Ее имя Борс. Она родилась не здесь. Судьба сыграла с ней злую шутку. После смерти ее душа переместилось в прошлое. То есть в это время. Ее божий дар был настолько силен, что он смог материализовать в этой эпохе оружие будущего. Например самострел, зовущийся арбалетом. Но помимо этого, Борс получила магию, которую невозможно скопировать, потому как невозможно увидеть.
-Временное искажение, да?
-Все верно, моя дорогая. Правда даже Борс не может применять такую мощную магию долго. Максимум — секунд тридцать. Но она способна контролировать такой эффект, как замедление.
-Это как?
Удивление Линетты было понятно. Использовать такую магию, уже сродни самоубийству. Так Борс могла еще и контролировать ее?
Что же за рыцарь, эта Борс?
-Я не знаю особенности ее магии, но могу сказать наверняка — она может замедлить мир вокруг себя в два раза на минуту, в три раза на сорок секунд и в четыре раза на двадцать. Останавливает она его только для себя секунд на пять, которые мы даже не почувствуем. Так же она может инвертировать время, то есть поворачивать его вспять. Вот только и сама будет вынуждена поддаться течению. Но зато эта способность почти безграничная и позволяет не умереть раньше времени.
-В общем, если Борс нас догонит, то это мы умрем раньше времени,- констатировала Линетта.
-Да,- крайне коротко ответил Айрондайт.
В ту ночь больше не проронилось ни слова.
