Далинар посидел какое-то время в темноте, размышляя над теплом, которое почувствовал. Что же это было? Для видений время неподходящее. Они всегда накатывали вместе со сверхштормом. Однажды Далинар ощутил приближение одного из них, пока спал, и потому проснулся.
Он спросил у охранников. Снаружи не было никакого сверхшторма. Погруженный в размышления, кронпринц начал одеваться. Ему хотелось выяснить, не сможет ли он сегодня подняться на крышу башни.
* * *
Шагая по темным коридорам Уритиру, Адолин пытался скрыть обуревавшие его чувства. Мир только что изменился, будто дверь, слетевшая с петель. Пару дней назад его условная помолвка была договоренностью между влиятельным мужчиной и относительно незначительной наследницей отдаленного дома. Теперь же Шаллан, возможно, самый важный человек в мире, а он...
Кем был он?
Адолин поднял фонарь повыше и сделал на стене несколько отметок мелом, чтобы обозначить, что он проходил здесь. Башня была огромной. Как вообще эта махина стояла? Они могли бы потратить месяцы на осмотр и даже не побывать за каждой дверью. Адолин взвалил на себя обязанности по изучению башни, потому что ему казалось, что он может справиться с подобной задачей. К сожалению, у него появилось много времени на раздумья. Ему не нравилось, что он сумел ответить лишь на пару вопросов.
Принц обернулся, осознав, что сильно отдалился от своей разведывательной группы. Такое случалось все чаще. Начали прибывать первые люди с Разрушенных равнин, и было необходимо решить, где их всех размещать.
Голоса впереди? Адолин нахмурился и продолжил путь по коридору, оставив фонарь позади, чтобы тот его не выдал. Опознав одного из говоривших, он удивился. Неужели Садеас?
Все верно. Кронпринц стоял посреди членов собственной разведывательной группы. Адолин тихо проклял тот ветер, что убедил Садеаса — среди всех возможных людей — прислушаться к зову прибыть в Уритиру. Если бы он остался в лагерях, все было бы намного проще.
Садеас жестом отправил нескольких солдат по одному из ответвлений сводчатого коридора. Его жена и писцы в сопровождении пары солдат ушли в другую сторону. Мгновение Адолин наблюдал, как кронпринц поднял повыше фонарь и стал изучать выцветшую картину на стене. На причудливой картине были изображены мифологические животные. Адолин узнал некоторых из них, знакомых по детским сказкам, например, то огромное, похожее на норку существо с гривой вокруг головы. Как же оно называлось?
Он собрался уходить, но его ботинок скрипнул по камню.
Садеас резко обернулся, направив фонарь в сторону юноши.
— А, принц Адолин.
Садеас был одет в белое, невыгодно подчеркивавшее цвет лица. Светлые оттенки заставляли его налитые румянцем щеки казаться окровавленными.
— Садеас, — ответил Адолин, отворачиваясь. — Я не был в курсе, что вы добрались сюда.
Шторм побери! Он игнорировал отца все эти месяцы, а теперь решил подчиниться?
Кронпринц широко зашагал по коридору мимо Адолина.
— Это место замечательно. На самом деле замечательно.
— Значит, вы признаете, что мой отец был прав, — произнес Адолин, — что его видения правдивы. Несущие Пустоту вернулись, а вы вели себя как дурак.
— Я признаю, что твой отец еще кое на что способен, — ответил Садеас, — хоть я и боялся, что он совсем сдал. Поразительный план. Связаться с паршенди, сговориться с ними. Слышал, они устроили настоящее представление. Аладара определенно убедили.
— Только не говорите, что вы в самом деле верите, что все это было лишь представлением.
— О, да ладно. Ты же не станешь отрицать, что среди его собственных телохранителей имелся паршенди? Не слишком ли удобно, что в рядах этих новых «Сияющих» оказались глава охраны Далинара и твоя невеста?
Садеас улыбнулся, и Адолин все понял. Нет, кронпринц не верил в свои слова, но это та ложь, которую он будет рассказывать всем остальным. Он снова запустит сплетни в попытке очернить Далинара.
— Почему? — спросил Адолин, делая шаг навстречу мужчине. — Почему вы такой, Садеас?
— Потому что это неизбежно, — вздохнул тот. — У армии не может быть двух генералов, сынок. Мы с твоим отцом как два белоспинника, каждый из которых хочет обладать королевством. Или он, или я. Все шло именно к этому с момента смерти Гавилара.
— Не обязательно ставить вопрос подобным образом.
— Обязательно. Твой отец никогда не станет доверять мне снова, Адолин, и ты это знаешь. — Лицо Садеаса помрачнело. — Я заберу у него этот город, эти открытия. Моя неудача всего лишь временна.
Мгновение Адолин стоял и пристально смотрел Садеасу в глаза, а затем неожиданно сорвался.
«Ну, хватит».
Он схватил Садеаса за горло здоровой рукой, с силой приложив его о стену. Полнейший шок, отразившийся на лице кронпринца, вызвал удивление в какой-то части разума Адолина, очень маленькой части, которую еще не охватила абсолютная, безусловная и непреклонная ярость.
Он сжал пальцы, задушив крик о помощи, и пришпилил Садеаса к стене, схватив его руку своей свободной рукой. Но Садеас был опытным солдатом. Он пытался разорвать хватку Адолина, выворачивая его руку.
Принц сопротивлялся, но потерял равновесие. Они сцепились клубком и покатились по полу. Их борьба не напоминала ни рассчитанные усилия на дуэльной арене, ни даже методичную резню на поле битвы.
Двое потеющих, налегающих друг на друга мужчин находились на грани паники. Адолин был моложе, но еще не оправился от ушибов, полученных в сражении с Убийцей в Белом.
Он смог усесться на противника сверху и, когда Садеас попытался позвать на помощь, стукнул его головой о каменный пол, чтобы оглушить. Тяжело дыша, Адолин вытащил поясной нож и направил его Садеасу в лицо, несмотря на то, что кронпринцу удалось поднять руки и схватить юношу за запястье.
Принц захрипел, с силой опуская зажатый в здоровой руке нож ниже. Он помог себе правой рукой, не обращая внимания на жгучую боль в запястье, и навалился на рукоять. По лбу Садеаса стекла струйка пота, когда острие ножа коснулось его левой ноздри.
— Мой отец, — прохрипел Адолин, — думает, что я лучше, чем он.
Капли пота падали с его носа на лезвие ножа. Он поднажал и почувствовал, как хватка Садеаса слабеет.
— К сожалению для тебя, он ошибается.
Садеас заскулил.
Одним рывком Адолин заставил лезвие опуститься мимо носа Садеаса прямо в глазницу, пронзив глаз как спелую вишню, и войти дальше в мозг.
Садеас несколько раз вздрогнул, пока вокруг лезвия скапливалась лужица крови, и Адолин провернул нож, чтобы увериться в смерти врага.
Мгновение спустя около кронпринца появился Клинок Осколков — Клинок Осколков Далинара. Садеас был мертв.
Адолин отшатнулся, чтобы не испачкаться в крови, хотя его манжеты уже покрылись пятнами. Шторма, неужели он это сделал? Неужели он только что убил кронпринца?
Оцепенев, Адолин уставился на свое оружие. Ни один из них не призвал Клинок во время борьбы. Возможно, Клинки Осколков и стоили целое состояние, но в ограниченном пространстве от них было не больше толку, чем от булыжника.
Когда в голове немного прояснилось, Адолин подобрал меч и заковылял прочь. Он выбросил его из окна, и Клинок Осколков упал на выступающую снизу декоративную террасу. Скорее всего, там он будет в безопасности.
У него хватило ума отрезать манжеты, стереть меловые отметки со стен, срезав их своим собственным Клинком, уйти как можно дальше, прежде чем встретиться с одной из разведывательных групп, и притвориться, что все это время он находился в совершенно другом месте.
* * *
Далинар наконец разобрался в механизме замка и открыл металлическую дверь в конце лестницы. Дверь встроили в потолок, и ступени вели прямо к ней.
Люк отказывался открываться, хотя не был заперт. Далинар смазал его маслом по краям. Почему он не сдвигался?
«Разумеется, из-за крэма», — подумал кронпринц.
Призвав Клинок, он сделал несколько быстрых надрезов вокруг люка. С некоторым усилием ему удалось его открыть. Древний люк откинулся и позволил Далинару выбраться на самую верхнюю площадку цитадели.
Кронпринц улыбнулся, ступив на крышу. Пять дней исследований завели Адолина и Навани в глубины цитадели. А Далинару достался осмотр верха.
Для такой огромной башни крыша казалась совсем небольшой и не так уж покрытой крэмом. Похоже, на такой высоте во время сверхштормов выпадало меньше дождей, а все знают, что слой крэма всегда толще на востоке, чем на западе.
Шторма, здесь было высоко. Уши Далинара несколько раз заложило, пока он поднимался наверх в лифте-фабриале, который обнаружила Навани. Она говорила о противовесах и сопрягающих драгоценных камнях с благоговением перед древними технологиями. Далинар знал только то, что ее открытие позволило ему избежать подъема по сотням ступеней лестницы.
