Лирит прикоснулась к его руке:
— Он имел в виду вино, Дарж.
Рыцарь усмехнулся с видимым облегчением и принял бокал у одной из девушек. Эйрин прижала ладонь к губам, чтобы удержаться от смеха.
Прекрасно сложенный юноша преподнес Бельтану бокал вина. Белокурый рыцарь улыбнулся.
— Привыкнуть к этому вовсе несложно.
— В том-то и проблема, Бельтан, — негромко сказала Грейс. — Он давно привык.
Император что-то проворчал, когда несколько девушек погладили его по волосам. Затем разогнал их.
— Убирайтесь! Все! С завтрашнего дня я возвращаюсь к евнухам. Они холодны, как камни, но по крайней мере не хихикают все время.
Лирит не решалась, но потом все-таки подошла к помосту, и поклонилась почти так же элегантно, как Мелия.
— Простите меня, Ваше великолепие.
Император посмотрел на нее.
— Почему я должен прощать тебя, девушка? Ты оскорбила меня?
— Просто я заранее приношу свое извинение, Ваше великолепие.
Эфезиан рассмеялся.
— Мелия, эта мне нравится. Умненькая. Можно мне ее?
— Боюсь, она не принадлежит мне.
— Жаль, тогда продолжайте, девушка, вы принесли ваши извинения. Я в хорошем настроении, потому что увидел Мелиндору, и скорее всего не прикажу выпороть вас за вашу дерзость.
Лирит нервно сглотнула.
— Я просто подумала, Ваше великолепие, что могла бы внести предложение. Если все это, — она указала на тела, извивающиеся у трона, — все это потакание вашим слабостям наскучило вам, то, возможно, вы готовы рассмотреть новое предложение?
Император сложил руки на животе.
— Предложение? Какое?
— Например, мораль и добродетель.
Эфезиан повторил эти слова, как будто впервые слышал их.
— Мораль и добродетель? Я правильно понял тебя, девочка? Ты имеешь в виду — отказаться от вина, еды и плотских утех?
— Вам не следует отказываться от них, Ваше великолепие, не совсем. Просто потреблять в умеренных количествах.
— Умеренных? — Император захлопал в ладоши, его глаза радостно засияли. — Да, умеренность. Как это точно! Людям будет очень неприятно — я это обожаю. Пожалуйста, расскажи нам еще про эти добродетели, как ты называешь их.
Лирит уже открыла рот, чтобы ответить, но в это время солдат, которого император послал за министром, промчался мимо них и рухнул на колени у подножия трона.
Эфезиан нахмурился:
— Я приказал тебе привести министра. Однако я не вижу его.
— Простите меня, Ваше великолепие, — сказал солдат. Я не мог привести министра.
— Почему нет?
— Потому что министр мертв, Ваше великолепие.
Грейс почувствовала, как сердце бешено застучало в груди.
— Мертв? — Эфезиан подозрительно сощурил глаза, — Но как? Я не помню, чтобы заказывал его казнь на сегодня.
— Судя по его внешнему виду, это яд, Ваше великолепие. И мы кое-что нашли на теле. Нечто странное.
Грейс как будто ударили. Нет. Не может быть.
— И что же это такое? — допытывался Эфезиан.
Солдат протянул руку. На ней лежал паук, сделанный из золота.
Эфезиан подался вперед, слушая рассказ Мелии и Фолкена об убитых богах. Нагих девушек и юношей отослали прочь.
— Это правда, Мелиндора? — проговорил Эфезиан. — Ты знала, кто стоит за смертями Ондо, Геба и Сифа, а также за отвратительными нападениями на мои храмы в городе? И ты не рассказала мне об этом?
— Пожалуйста, вспомните, Ваше великолепие, — Мелия говорила с ним как с капризным ребенком, — сегодня министр Ворот отказался пускать меня в Первый Круг и не сообщил вам о моей просьбе.
— Теперь мы знаем причину этого, — сказал Фолкен. — Должно быть, министр действовал по воле скирати. Эти колдуны не хотели, чтобы вы узнали правду об убитых богах, Ваше великолепие, и не позволяли никому, кто мог бы предупредить вас, войти во дворец. Но бог Мисар, должно быть, обнаружил предательство вашего министра. И когда министр в конце концов позволил нам войти, скирати сразу же вознаградили его смертью.
Эфезиан стиснул в руке бокал, инкрустированный драгоценными камнями.
— Это недопустимо. Я не потерплю лжи и предательства в моем городе — если только они не исходят от меня лично. Жаль, что министр уже мертв, иначе я сам казнил бы его каким-нибудь ужасным способом.
Он поднес было бокал к губам, но поморщился, опустил бокал и вздохнул. Мелия поднялась еще на одну ступеньку, ведущую к трону.
— Что-то не так, Ваше великолепие?
— Ничего, Мелиндора. — Император с отвращением отбросил кубок прочь. Малиновое вино разлилось по белому полу, напоминая кровь. — За исключением того, что о важных событиях в своей империи я узнаю последним.
— Но это огромная и великая империя, Ваше великолепие.
Эфезиан недовольно скривился:
— Именно так мне и говорят мои советники. Однако я не настолько безволен и глуп, как они считают. Я знаю, что дни моей империи сочтены, хотя ее земли постоянно расширяются. — Он поправил корону короткой мясистой рукой. — Пожалуй, пришла пора заняться делами государства вплотную.
Лирит одобрительно кивнула:
— Вы увидите, что это одна из счастливых сторон вашей добродетельной натуры, Ваше великолепие. Ваш разум и ваша энергия освободятся для нужных и полезных вещей.
— Неужели? — с иронией произнес Эфезиан, потирая подбородок. — Красиво говоришь. Я приказываю тебе — расскажи мне еще о моих добродетелях.
Мелия снова поднялась на одну ступень.
— Ваше великолепие…
Император жестом остановил ее.
— Да-да, Мелиндора, я вижу, что это не праздный визит. Боги запрещают приходить в Таррас лишь для того, чтобы выказать свою любовь и уважение возлюбленному императору. Хватит. Чего ты хочешь?
— Купол Этериона, — сказала Мелия. — Ах да, и солдат, побольше.
Император наклонил голову, его толстые губы растянулись в улыбке:
— Ну наконец-то. Все-таки это будет интересный день.
Немного позже путешественники собрались в помещении, которое Эфезиан назвал «скромным императорским покоем, где вы можете подождать, пока все будет подготовлено для Мелиндоры». По имперским меркам скромным называлось помещение размером с огромный склад.
Лирит нигде не было видно. Она осталась в тронном зале, поскольку Эфезиан выразил желание узнать побольше о диковинной теории морали и достоинства. Уходя, Грейс видела Лирит сидящей на верхней ступеньке трона. Она весело болтала с императором, который сияющими глазами смотрел на нее, потирая подбородок и усмехаясь.
