Кровь моих предков, подумал Далинар, хватаясь за каменные перила и наклоняясь вперед. Это не камни. Это… это существа. Массивные существа, в пять-шесть раз больше человека, с серой как гранит кожей. Длинные конечности, скелетоподобные тела, передние ноги — руки? — растут из широких плечей. Узкие костистые лица. Похожие на стрелу.
— Что произошло? — не выдержал Далинар. — Это ужасно!
— Я сам задаю себе этот вопрос. Как мы могли дать такому произойти? Опустошение названо не просто так. Я слышал первоначальные цифры. Одиннадцать лет войны, и девять из десяти людей, которыми я правил, мертвы. Да и есть ли у нас королевства, которыми можно править? Я уверен, что Шура уже нет, а Тарма и Эйлиз вот-вот распадутся. В них погибло слишком много людей.
Далинар никогда не слышал о таких местах.
Король сжал кулак и нервно постучал им по перилам. Вдали горели погребальные костры — оставшиеся в живых начали сжигать трупы.
— Многие обвиняют Алакавиша. Да, конечно, если бы он не втянул нас в войну прямо перед Опустошением, нас бы так не разбили. Но Алакавиш только симптом намного более страшной болезни. Что найдут Герольды во время следующего возвращения? Людей, которые опять забыли их? Мир, терзаемый войнами и мелочными ссорами? Если мы не перестанем жить как живем, возможно, мы заслуживаем поражения.
Далинар почувствовал озноб. Он думал, что это видение происходит после предыдущего, но нет, похоже, видения следовали не в хронологическом порядке. Он еще не видел ни одного Сияющего Рыцаря, но, возможно, не потому что они ушли. Их еще нет. И, возможно, именно поэтому слова короля были ему так знакомы.
Может ли такое быть? Неужели он действительно стоит рядом с человеком, чью книгу Далинар слушал опять и опять?
— Поражение надо уважать, — осторожно сказал Далинар, используя слова, несколько раз повторенные в «Пути Королей».
— Если поражение приносит знание. — Его Величество улыбнулся. — Опять используешь мои слова против меня, Карм?
У Далинара сдавило дыхание. Он сам. Нохадон. Великий король. Он существует. Или существовал. Но он так молод, намного моложе, чем представлял себе Далинар; простая, по-настоящему королевская осанка… да, никаких сомнений.
— Я подумываю, не отказаться ли от трона, — тихо сказал Нохадон.
— Нет! — Далинар шагнул к нему. — Ты не должен.
— Я не могу вести их за собой, — сказал Нохадон. — Ты только посмотри, куда я привел их.
— Нохадон.
Человек, нахмурившись, повернулся к нему.
— Что?
Далинар на мгновение замолчал. Неужели он ошибся? Нет. Наверно, Нохадон не имя, а титул. Церковь — перед тем, как ее распустили, — дала имена многим знаменитым людям. Скорее всего, и Баджерден не настоящее имя. А настоящее затерялось во времени.
— Ничего, — сказал Далинар. — Ты не можешь отречься. Людям нужны вожди.
— У них они есть, — презрительно сказал Нохадон. — Все эти князья, короли, Преобразователи и Волноплеты. Всегда были, есть и будут мужчины и женщины, которые рвутся вести людей за собой.
— Верно, — возразил Далинар, — но среди них мало тех, кто умеет это делать.
Нохадон перегнулся через перила и с выражением глубокой боли и беспокойства поглядел на мертвых. Было очень странно видеть такое выражение на лице столь юного человека. Далинар и представить себе не мог такую муку и неуверенность, терзавшие его.
— Я знаю, что ты чувствуешь, — тихо сказал Далинар. — Неуверенность, стыд, замешательство.
— Ты слишком хорошо умеешь читать меня, старый друг.
— Я знаю твои чувства, потому что сам пережил их. Я… я никогда не думал, что ты можешь испытывать их.
— Тогда я исправлюсь. Возможно, ты не слишком хорошо знаешь меня.
Далинар промолчал.
— Ну, и что я должен делать? — спросил Нохадон.
— Ты спрашиваешь меня?
— Ты мой советник, не так ли? Да, я бы хотел получить совет.
— Я… ты не должен отказываться от трона.
— И что я должен сделать? — Нохадон повернулся и пошел вдоль перил длинного балкона, который, похоже, бежал вокруг всего здания. Далинар присоединился к нему, проходя мимо мест, где камень был разорван и перила сломаны.
— Мой старый друг, я больше не верю в людей, — сказал Нохадон. — Поставь двух людей вместе, и они обязательно найдут, о чем поспорить. Собери их в группы, и одна группа обязательно найдет причины, чтобы притеснять или напасть на другую. А теперь еще это. Как я могу защитить их? Что я могу сделать, чтобы такое не повторилось?
— Продиктуй книгу, — горячо сказал Далинар. — Великую книгу, которая даст людям надежду, объяснит твою философию и скажет, как нужно жить!
— Книгу? Я? Написать книгу?
— Почему нет?
— Фантастически глупая мысль.
Челюсть Далинара отвисла.
— Мир, который мы знали, разрушен почти полностью, — сказал Нохадон. — От каждой семьи осталось не больше половины. Наши лучшие люди погибли, еды осталось месяца на два-три, не больше. И я должен потратить время на книгу? И кто ее запишет? Всех моих ученых убили, когда Йелинар ворвался в архивы. Насколько я знаю, ты последний грамотный человек, оставшийся в живых.
Грамотный?
Странное время.
— Я могу записать.
— Одной рукой? Неужели ты научился писать левой, а?
Далинар поглядел вниз. У него были обе руки, хотя, вероятно, Нохадон видел его одноруким.
— Нет, нам нужно заново построить мир, — сказал Нохадон. — Я должен найти способ убедить королей — тех, кто остался в живых, — не искать преимущество друг перед другом. — Нохадон опять постучал по балкону. — Да, я решился. Или отрекаться, или делать то, что необходимо. Писать? Не то время. Время действий. И, к сожалению, время меча.
Меч? подумал Далинар. Неужели я слышу это от тебя, Нохадон?
Этого не должно произойти. Этот человек станет величайшим философом; он научит народы жить в мире и уважать других. Он поведет их по пути чести.
Нохадон повернулся к Далинару.
— Я прошу прощения, Карм. Я не должен был отвергать твое мнение сразу же после того, как спросил его. Я едва держусь, и мне казалось, что все мы такие. Иногда мне кажется, что быть человеком означает хотеть того, чего он не может иметь. Для некоторых это власть. Для меня — мир.
Нохадон повернулся и пошел обратно по балкону. Он шел медленно, но по его позе было ясно, что он хочет побыть один. Далинар дал ему уйти.
— Он должен стать одним из самых влиятельных писателей Рошара за все времена, — сказал Далинар.
