– Помогите!..
Крик сразу оборвался, но Федор направление засек. Заскочив в переулок, стал свидетелем безобразной сцены. Двое мужиков грабили девицу. Один прижимал ее к кирпичной стене дома, держа у глаз нож, второй рылся в сумочке жертвы.
– Замерли, сявки! – рявкнул Федор и выхватил из кармана револьвер. После известных событий он с ним не расставался. – Отпустили барышню!
Тот, что держал девицу, повернул голову и ощерился.
– Шел бы отсюда, господинчик! – Отпустив жертву, он шагнул к Федору и выставил вперед руку с ножом. – Распишу как пасхальное яичко!
Федор вскинул револьвер и нажал на спуск. Гопник выронил нож и схватился за плечо. Вторым выстрелом Федор прострелил ему ногу. Гопник повалился в грязь. Его подельник, бросив сумочку, попытался убежать, но успел сделать не более трех шагов – пуля угодила ему в бедро. Грабитель вскрикнул и осел на землю. С револьвером в руке Федор подошел к девице. Та глянула на него ошалевшими глазами.
– Как вы, сударыня? Не пострадали? Не ранили вас эти мизерабли[8]?
– Нет, вроде, – ответила девица. – Только угрожали. Ой, сумочка!
Она наклонилась, подняла сумку и стала в ней рыться. Федор терпеливо ждал, кося взглядом в сторону гопников. Те лежали, притворяясь ветошью. Ну, так пуля в ногу вразумлению способствует. Девица завершила инвентаризацию и вздохнула облегченно:
– Все на месте, деньги в целости. Не успели забрать. Как раз жалованье получила.
– Что же вы с деньгами по глухим переулкам ходите? – упрекнул Федор.
– Путь хотела сократить, – виновато молвила девица. – Обычно здесь пустынно. Эти как из земли выскочили – глазом моргнуть не успела.
– Похоже навели, – заключил Федор и подошел к ближнему гопнику. Не сильно, но чувствительно пнул его носком ботинка. – Кто навел на барышню? Отвечай, сявка! Не то пуля в голову.
– Не стреляйте, господин! – заканючил гопник. – Хохряков велел. Красненькую дал. Говорил: «Остальное у нее возьмете, с жалованьем будет». Мы и проследили.
– Хохряков?!
Федор обернулся к девице. Лицо ее пылало гневом. Внезапно Федор разглядел, что она хорошенькая, даже очень. Чуть выше его ростом, стройная и изящная. Одета в приталенное пальто и шляпку. На ногах – ботинки со шнуровкой. Не богато, но прилично.
– Знаете его? – спросил Федор.
– Да, – ответила девица и сжала губы. Стало ясно, что подробностей не будет.
– Далеко живете? – поинтересовался Федор.
– Здесь неподалеку, – ответила она.
– Разрешите, провожу.
– А эти? – указала она на гопников. – Не хотите сдать их в полицию?
– Возиться неохота, – сказал Федор. – Или вы желаете?
– Нет, – замотала она головой и подошла ближе. – Идемте.
Они выбрались из переулка и пошли вдоль улицы по тротуару. Федор искоса поглядывал на шагавшую рядом незнакомку. Нет, определенно хороша. Высокий лоб, красивый носик, изящный подбородок…
– Извините, не представился, – нарушил он молчание. – Меня Федором зовут. Мастеровой оружейного завода. А вас как?
– Мастеровой? – она остановилась и удивленно посмотрела на него. – Я сказала бы инженер или техник. Одеты как они, слово «мизерабль» знаете.
– Je parle français et allemand. Je connais l'anglais[9], - улыбнулся Федор и добавил по-русски: – Мастеровые разные бывают. С иными генералу не зазорно говорить.
– Соколова Юлия Сергеевна, – представилась спутница. – Я учительница. Служу в женской гимназии.
– Кошкин Федор Иванович, – Федор снял котелок и поклонился. – Позвольте поинтересоваться: чему учите?
– Русскому языку.
– Замечательно! – обрадовался Федор. – Вас мне сам Бог послал.
Соколова изумленно уставилась на него.
– Собираюсь сдать экзамены за курс реального училища, – объяснил Федор. – Все предметы изучил, а вот с русским, прямь, беда. Не дается. Не возьметесь обучать меня приватно? Платить буду хорошо – рубль за академический час.
– Сколько? – поразилась Соколова. – Обычная цена за приватные уроки – пять рублей в месяц. Это десять занятий по два часа, а то и более.
– Мне скоро надо, – объяснил Федор. – И учитель хороший. Вы в гимназии преподаете, там плохих не держат. Соглашайтесь, Юлия Сергеевна! Ученик я старательный, слушать буду, словно мать.
Соколова засмеялась.
– Вы забавный, – покачала головой. – Хорошо, берусь. Будни у меня заняты, приходите в воскресенье к десяти часам. Вот мой дом, – указала на кирпичное здание где-то в ста шагах от них. – Квартира нумер пять на втором этаже.
– Позвольте довести вас до парадного, – попросил Федор.
– Извольте, – согласилась Соколова.
Подойдя к крыльцу, она остановилась.
– Спасибо, Федор Иванович! – сказала, повернувшись к спутнику. – Выручили из беды. Следовало поблагодарить вас сразу, но я как-то стушевалась. Извините.
– Ерунда! – махнул рукой Федор. – Вы позволите спросить?
– Да, – кивнула Соколова.
– Кто этот Хохряков? Почему преследует вас? Бандитов напустил.
Спутница насупилась.
– Ладно, – сказала мгновением погодя. – Все равно узнаете. Он купец первой гильдии, личность в Туле известная. Звал меня к себе содержанкой. Я, конечно, отказала, ну а он озлобился.
– На него, что, нет управы? – удивился Федор. – Пожалуйтесь в полицию.
– Она вся у него в кармане, – вздохнула Соколова. – Он тут многих подкупил. Был бы жив отец…
Она смолкла.
– Вы умеете стрелять? – спросил Федор.
– Да, – кивнула Соколова. – Папа обучил. Офицером был. Я у него единственная дочь. Год как умер, мама – еще раньше, – она вновь вздохнула.
– Погодите!
Федор поставил ногу на ступеньку, задрал брючину и снял со щиколотки кобуру с коротышом. Протянул ее девушке.
– Примите от меня. Револьвер хоть и маленький, но бьет сильно. Сделал сам. Можете носить в сумке, но лучше, как и я, – на щиколотке. Сумочку могут отобрать, там искать не догадаются.
– Подол придется задирать, – покачала головой Соколова. – Неприлично.
– Лучше показать ножку, чем остаться без денег, – возразил Федор. – Или потерять жизнь. Поверьте, знаю. Этот револьвер меня однажды спас.
– Сами как же? – спросила Соколова.
– Еще сделаю, – махнул рукой Федор. – Мне это запросто. И другой есть. Берите, Юлия Сергеевна. Мне этот револьвер копейки не стоил, вам же пригодится. Только осторожно с ним – заряжен. В воскресенье покажу, как обращаться.
– Хорошо, – кивнула Соколова. – До свидания, Федор Иванович.
[1] Коковцов Владимир Николаевич, министр финансов Российской империи. В нашей истории в описываемое время был назначен Председателем Совета министров. Здесь этого не произошло. Выступал за сокращение военных расходов.
[2] Кун Александр Владимирович, генерал-лейтенант, в то время начальник Тульского оружейного завода.
[3] Сухомлинов Владимир Александрович, генерал от кавалерии, военный министр Российской империи. Много сделал для перевооружения русской армии, особенно кавалерийских частей. При нем появились такие новые виды войск, как военная авиация и автомобильные части. В полках были сформированы пулеметные команды.
[4] Именно так было в реальной истории, когда царское правительство решило выпускать в России пулемет Мадсена. Завод строили в Коврове, но не успели до окончания войны.
[5] Для сравнения с зарубежными аналогами того времени: у пулемета Дрейзе – 96 деталей, Браунинга – 125, в чешском ZB-26 – 143.
[6] Омофор, епитрахиль – детали облачения священнослужителей.
[7] В 1950 году Сталин опубликовал в газете «Правда» статью «Марксизм и вопросы языкознания», позже изданную брошюрой. Намек на известную в народе песню Алешковского: «Товарищ Сталин, вы большой ученый, в языкознании познавший толк. А я простой советский заключенный, и мне товарищ – серый брянский волк».
[8] Мизерабль в переводе с французского – жалкое, презренное существо.
[9] Я говорю по-французски и по-немецки. Знаю английский язык. (франц.)
Глава 9
Арестовать Федора попытались уже на другой день. Он возился с затворной рамой пулемета, подгоняя ее к ствольной коробке, когда в выделенную ему для работы комнатку заглянул встревоженный Рогов.
