Пожалуй, это был едва ли не единственный раз, когда Коул пошел против системы. А так вообще он не любитель нарушать правила. В этом Мими – его явный антипод.
– Я думаю, это хитрый ход, она сейчас вернется, получив желаемое, и тогда мы продолжим.
А вот от Эвы подобного заявления не ожидал. Потому как она-то всегда как раз оценивала поступки Мими более чем адекватно. Понимала девушку и принимала ее решения. Пыталась сгладить острые углы.
Но в этот раз что-то пошло не так. Я вглядывался в обеспокоенные голубые глаза и с удивлением отмечал, что они лихорадочно блестят. Я достаточно хорошо знал вери Овайо, чтобы утверждать: для нее вопрос седьмого полиса не просто политическое дело.
– Мы должны будем принять любое ее решение, но лично я бы тоже голосовал за седьмой полис. Все-таки эта информация очень важная, и пора уже явить полис миру.
Обернулся к Пассию. Странный отец Эвы всегда вызывал у меня смешанные чувства. Он являлся самым общительным затворником из всех, что я знал в своей жизни. И это при том, что как таинственный хозяин Музеониса – самого большого музея наездничества в мире – практически ни с кем не общался.
Но это было до того момента, когда на горизонте появилась его внезапная дочь. Глядя на него и Эву, в очередной раз поразился удивительному внешнему сходству. Эта парочка – поистине олицетворение преемственности!
– Вы не понимаете! Эта информация не для ваших ушей. Суть и миссия седьмого полиса – это тайна за семью печатями! Мы не имеем права ее разглашать. Блоки не ради развлечения придумали…
Эмолиус даже поднялся. Голоса в полупустой столовой разносились моментально. Эхом растворялись где-то в самых дальних углах. Работников и поваров здесь сейчас не было, но все равно стоило быть осторожнее.
– Давайте сбавим тон, мы сидим достаточно близко друг к другу, чтобы говорить спокойно, без крика. Не думаю, что при таких воплях тайна седьмого полиса таковой останется.
Я говорил грозно, но кажется, что им было все равно. Коул воскликнул:
– Не останется. И не должна остаться! Я должен знать, что там такого важного хранится!
Ему вторил Пассий, а Пассию – Эва. Эмолиус пытался перекричать всех, и лишь Сильвестр Академидис просто сидел, скрестив руки. Кажется, если бы не мы, то он изгрыз бы себе все ногти.
Махнув рукой на этот квартет любителей личной справедливости, подсел к нему и спросил:
– Почему не принимаете участие в этом базаре?
Он тяжело вздохнул и отправил мне едва ли не жалобный взгляд. С таким беспокойством смотрел в глаза, что я понял: ему вообще нет никакого дела до седьмого полиса. Он занят другим. Слова Сильвестра подтвердили это:
– Да мне плевать на эту заварушку. Я всего лишь хочу вернуть расположение любимой женщины и заслужить ее прощение. Хочу быть с ней, найти дочь и попросить у нее прощения. А до политических игр мне нет дела. И никогда не было.
Смотрел на третьего брата из необычной семейки и думал о том, что, не считая младшего, он, пожалуй, самый неамбициозный. Марк Музенидис возглавлял правление Ихтрамара, Пассий Музеонис – хозяин самого загадочного музея шести полисов, Аврелий Стадионис занимал должность грандтренера, а младший…
Не помню, как его звали, но и у него в Монстдаре было какое-то свое дело. Он был самым обычным работягой, на первый взгляд, но я уверен, что не все так просто.
Так вот Сильвестр явно уступал каждому. И как еще оказался ректором Академии?.. Хотя знаю, как: из-за любимой женщины. Кажется, он многое в этой жизни делал ради нее.
После гневной тирады мужчина отвернулся к выходу, а на меня налетел названный брат:
– Тим, ради всех святых правящих, повлияй на нее, сделай так, чтобы она дала нам узнать, или подержи, пока мы будем доставать эту информацию!
Ошарашенно повернулся к нему и посмотрел, словно впервые видел. И этот человек шестью полисами правит? Этот мужчина держит в руках судьбу стольких людей, в то время как у него язык поворачивается предлагать подобное?..
Эва словно почувствовала мое возмущение, подошла и положила руку на сгиб локтя мужа, беззвучным жестом призывая его быть спокойнее. Подняла на меня ярко-голубые глаза и сказала:
– Он немного не так выразился, просто хотел донести, что эта информация нам очень важна. Даже не с точки зрения политических моментов. Тут все гораздо глубже.
За спиной вырос Пассий:
– Я бы сказал, глубоко личное.
Ничего не понимал. Откуда у этой троицы что-то личное в седьмом полисе? Они что-то скрывают? Ехидно поинтересовался:
– Тогда, может, начнем с ваших историй? Не поделитесь тем, что знаете про седьмой полис вы?
Как и ожидалось, они лишь переглянулись и поджали губы. Я раздраженно заявил:
– Значит, как насильно в голову лезть, так это мы первые в очереди, а как самим душу открыть, то в кусты? Я не собираюсь ни на кого влиять. Я доверяю Мими. Она уже не единожды доказывала, что ее решения правильные. Не могу сказать, что взвешенные, но как минимум удачные.
Я тоже в процессе ответа повысил голос. Он отразился от высоких стен и потолка, уносясь вдаль гулким эхом. Завесы Мими не хватало. Надеюсь, она вскоре вернется.
Коул буркнул, что если я хорошо влияю на девушку, то она на меня не очень, и ор разгорелся с новой силой. Все в лучших традициях мыльных опер. Я пытался отстраниться, но претензии трех людей накатывали волнами, грозя смыть меня на самое дно.
За разборами мы и не заметили, что один из членов совета самоустранился. Просто встал и вышел, оставляя нам право собачиться дальше. Академидис счел наше общество чересчур шумным. Не могу с ним не согласиться.
Казалось бы, всего четыре человека, а сколько звуков! Но и это можно остановить. По крайне мере, все резко замолчали, когда в помещение вошли двое: Академидис и Монтесорри.
Мысль о том, что Мими просила привести его к ее возвращению, напрочь вылетела из моей головы. Она заменилась на десятки причин, почему Коулу, Эве и Пассию не стоит трогать вери Либерадар.
Старый дракон с наслаждением сверкал глазами. Не знаю, зачем он понадобился моей девочке, но лично мне он не нравился. Причем тут без вариантов. Он всегда очень мягко стелет, но потом жестко спать. Ума не приложу, зачем Монтесорри здесь.
Он прошел дальше, поприветствовал нас, и все прикусили языки. Давно бы так. Что-то при новом человеке никто не хотел обсуждать седьмой полис. Все с раздражением смотрели на ректора, но тому было плевать.
Надо бы мысленно перестать называть его по бывшей должности, но я не мог. Прикипел к этому раскладу и даже свою перестановку с магистра пока не лишком воспринимал. Словно это не со мной происходит.
Все же я полюбил свою должность, и мне нравилась моя работа. В какой-то мере я нашел себя в ней. Но пока не решится вопрос с убийцей и изгнанием хрустального дракона из разума Мими…
Дверь снова открылась, и в столовую буквально влетела лучезарная девушка. Она сияла, за ней шла спокойная Минерва. Женщина была немного бледной. Сильвестр тут же подскочил ей навстречу.
Мими же вышла в самый центр и заявила:
– Все! Душа сдержала слово и вернула память моему дракону, а значит, бабушка не расскажет нам про седьмой полис.
– И чему ты так радуешься?
Голос Эвы дрожал от обиды и сдерживаемых эмоций, но Мими это ни капли не смутило, она лишь подняла бровь и сказала:
– Тому, что я нашла человека, который расскажет нам что-то новенькое, и это не Минерва Либерадар, да, академик Монтесорри?
Глава 31. Мими
Все ошарашенно смотрели на меня, в том числе и сам Ксавье Монтесорри. Но в глубине его глаз я видела изумление другого рода. А в голове тут же завопил один недавний знакомый: «Чтооо? Ты обманула меня?! Откуда он может знать про седьмой полис? Это невозможно! Как ты посмела?!»
С наслаждением подумала, что нет. Никого я не обманывала. Мы с Анимеем договаривались, что бабушка не скажет ни слова, потому что она уж точно знает все. А вот насчет академика у меня были только догадки.
