— Ты там, где мы можем поговорить без лишних ушей, сын мой, — скривив бледные губы, сообщил кардинал.
— Сгинь, сгинь, нечистый, — торопливо перекрестился хозяин замка, мгновенно вспомнив, что все-таки принимал христианскую веру. — Сгинь, именем Господа нашего Иисуса Христа, Пресвятой Богоматери и святой Маргариты, покровительницы странников. Кто ты такой, откуда ты взялся, нечистый дух, соблазнитель рода человеческого?..
— Кто я? — Откинул капюшон монах. — Ты можешь звать меня Изекиль, можешь звать меня «ваше преосвященство» или просто «святой отец». Меня не интересуют имена. Меня интересует только реальность. А в ней, в реальности, в том бренном мире, который ждет нашего возвращения, ты сказал, что тебе ничего от меня не нужно.
Стурман молча перекрестился, торопливо вытянул из-под рубахи ладанку с мощами святой Маргариты, несколько раз поцеловал.
— Ты ошибаешься, сын мой, — продолжил священник, презрительно наблюдая за его стараниями. — Кое-что тебе от меня все-таки надо. Ведь ты еще крепок и силен, ты достаточно знатен, тебя уважают многие воины этих холодных северных земель. Однако ты всего лишь стурман. Если же ты выполнишь мое пожелание, стурман Биргер, сын Миннешельда, я сделаю тебя королем.
— Ты лжешь, монах! — расправил плечи хозяин Бьельбу. — Как ты сможешь сделать меня королем? Кто ты такой, чтобы решать судьбы народов и их правителей?
— Меня зовут Изекиль, — повторил кардинал. — И если ты сомневаешься в моих способностях… Может быть, оставить тебя здесь одного?
— Ты колдун! — судорожно сглотнул стурман, на этот раз испугавшись по-настоящему. — Я сразу учуял, ты колдун, настоящий колдун.
— Ты можешь звать меня как хочешь, смертный. — Монах накинул капюшон. — Скажи одно: ты готов стать королем или мне поискать другого слугу?
— Воистину искуситель, — снова перекрестился стурман, — во имя Отца, и Сына, и Святого духа…
— Ты отказываешься? — кардинал поднял руки, готовясь хлопнуть в ладоши.
— Постой!!!
В душе сын Магнуса Миннешельда понимал, что идет на сделку с Дьяволом, но… Но разве у него появится другой подобный шанс? Король… Король Швеции. Основатель новой династии.
— Что ты хочешь за это, монах? Тебе нужна моя душа?
— Если бы мне понадобилась твоя душа, смертный, — скривился Изекиль, — я взял бы ее и без твоего согласия. Нет, стурман. Я хочу, чтобы ты захватил земли Невской губы и все острова этой реки.
— Зачем они тебе, колдун? — От изумления Биргер забыл про свои страхи. — Там же, окромя болот, и нет ничего? Две деревни, пять лодок, одна курица. Нева глубока, да залив перед ней мелок. Более двух саженей нигде не найти.[23] Новгородцы свои ладьи в обход, по Северному морю гоняют, ганзейцы когги в Пернаве[24] и Ругодиве[25] разгружают. Окромя ушкуев мелких да лодок рыбацких, никто там и не проплывет.
— Они нужны мне, смертный.
— Зачем?
На этот раз Изекиль надолго задумался с ответом, вперившись в человека немигающим взглядом. И наконец решился:
— Я открою тебе великую тайну, смертный. Тайну, о которой знают только избранные и из которой лишь я смог извлечь пользу. Ты должен знать, что все страны, все государства, империи, королевства, республики — все они подобны людям. У них есть своя печень, которая избавляет их тело от всякой заразы с помощью палача и эшафота, есть свой желудок, который переваривает любую добычу или пищу в золотые мешки ростовщиков, амбары торговцев, подвалы ремесленников. Есть свой жирок на голодные дни за толстыми стенами королевской казны. У них есть сердце. Правда, не у всех. Те королевства, у кого есть сердца, живут долго, очень долго и становятся сильными, могучими державами. Такими сердцами был Карфаген, Вавилон, Булгар. И когда враг поражал эти сердца, страны умирали навеки. Сердца умеют стареть. Постарел Рим — и сгинула непобедимая империя. Стареет Византия — и вскоре исчезнет и эта могучая страна. Стареет Киев. Государства умеют рождаться, и если у них есть сердце, они могут жить долго. Таково королевство франков, у которых забилось сердце в Паризии,[26] таково королевство норманнов, возродившееся вокруг Лондиниума.[27] Если у новой страны не нашлось сердца, то она обречена и скоро умрет, бесследно растворившись в веках. Сердце так и не забилось ни в Ганзейском союзе, ни в Священной Римской империи.[28] И в твоей стране нет этого сердца, смертный. Поэтому она обречена. Она или рассыплется на племена, либо станет частью более сильного соседа. Впрочем, это неважно. Страны рождаются, стареют и умирают. Но только одна держава вот уже тридцать веков не желает исчезать с лица земли. Ты знаешь, почему? Потому что у страны славян есть два сердца. Одно появляется где-то там, на юге, а второе постоянно бьется здесь, у Невской губы. Я чувствую льющуюся из него силу на самых дальних краях обитаемого мира, я вижу, как оно питает наложившее на него свою лапу племя. Но русские дики и невежественны, стурман. Они даже не подозревают, каким сокровищем овладели по недомыслию Создателя. И сейчас, когда Киев, их нынешнее сердце, дряхлеет с каждым годом — настала пора отобрать у них этот дар. Слушай меня внимательно, Биргер, сын Магнуса Миннешельда. Тот, кто будет владеть островами Невы, станет самым могущественным из всех правителей обитаемого мира. Сердце, что скрыто там, вечно — а потому и основанная им империя окажется вечной, пока существует небо, море и солнце. Твои дети станут править вечно, смертный, им покорятся все племена и народы, а несчастная Русь сгинет во тьме веков, едва рассыплются от ветхости стены дряхлого Киева.
— Я стану величайшим из королей? — пока еще с сомнением уточнил стурман.
— Да, смертный, — кивнул Изекиль, — ты станешь величайшим из всех.
— Если правителем стану я, — вкрадчиво поинтересовался Биргер, — то зачем все это нужно тебе?
— Ты назначишь меня своим главным епископом, жрецом, волхвом или кем-то еще, какая вера тебе понравится больше, — сообщил кардинал. — Я хочу обитать в алтаре, поставленном прямо над сердцем твоей будущей империи, хочу, чтобы только через меня шли его силы и чтобы только через меня посылали молитвы своим богам все подданные твоей страны. Мне — души, тебе — слава, злато и власть. Такое разделение добычи тебя устроит, смертный?
— Значит, ты все-таки пришел за душами, монах… — сделал вывод стурман.
— Да, я пришел за душами, — не стал отпираться Изекиль. — Так ты согласен покорить для нас эти земли?
Биргер медлил, продолжая сомневаться в услышанном. Вот так просто получить власть над Швецией? Да что там Швеция — над всем миром! Это казалось слишком невероятным. Нет ли здесь обмана, хитрой дьявольской увертки? Хотя, с другой стороны, как сможет колдун обмануть его, если вся воинская сила окажется в его руках, руках сына Магнуса Миннешельда? Если только он сможет назначить посланника Святого престола своим духовником и епископом своего королевства? Да и вообще — чем он рискует? Нева — дикие безлюдные болота, несколько рыбацких стоянок, десяток островов, сотня протоков. Ни укреплений ничьих не стоит, ни дозоров ратных. Приплыть с дружиной, с друзьями, поставить шатер, назвать землю своей. Там и воспротивиться его слову некому! А там уже ясно станет, лжет колдун папский али правду речет. Риска никакого, а удача может статься великой невероятно…
