— Ага.
— Вот и я смотрю, подбородок гладкий. Это хорошо, не придется тебе свою бритву одалживать.
Коба встал, ушел куда-то в другой конец гостиной, где возвышался буфет, похожий на небольшую, но боеспособную крепость. Погремел ключами и склянками, вернулся, на ходу извлекая пробку из бутылки желтого стекла. Налил бесцветную жидкость в стакан — немного, примерно на два пальца. Протянул мне.
— Пей, — повелительно сказал он. — Радости в том мало, на вкус — страшная дрянь. Но не вздумай подавиться, это зелье из моих старых запасов, теперь таких не варят. И вторую порцию я на тебя переводить не стану. Выплюнешь — плакали твои денежки.
Коба скорчил уморительную гримасу и вдруг заговорщически мне подмигнул, словно бы давал понять, что все происходящее — не всерьез. Играем мы так. А что я правил пока не понимаю, так это обычное дело, по ходу как-нибудь сориентируюсь.
Я принял стакан, с отвращением принюхался к его содержимому, которое пахло серой и грушами, этакий адский «Дюшес», зажал нос и без лишних расспросов проглотил — быстро, чтобы как можно скорей покончить с неприятной процедурой.
На самом деле все оказалось не так уж и страшно — с точки зрения человека, которого однажды в детстве попытались напоить рыбьим жиром. Ну горько, ну солоно, ну приторно-сладко и при этом привкус тухлого яйца в горле остается — подумаешь, тоже мне несчастье.
Употребив пакость, я подумал, что будь на месте Кобы Джуффин, я бы извел шефа бесчисленными вопросами: а что это? а зачем? а как оно действует? а точно без этого нельзя обойтись? и что теперь со мной будет? и когда оно закончится? А у чужого, малознакомого человека принял из рук отраву, проглотил безропотно, ни единого слова не сказав. Хотя, казалось бы, кому должно быть больше веры? То-то же. Удивительно все-таки устроен человек!
Но теперь, когда уже было поздно что-либо менять, я все-таки спросил с подчеркнутой небрежностью:
— А что это за пойло такое?
— Увидишь, — ухмыльнулся Коба. — Вот обнаружишь скоро, что одежда стала тебе великовата, и сам все поймешь.
У всякого человека есть свой предел возможностей. Моя деланная невозмутимость не пережила такого удара под дых.
— Я что же, гномом стану? — взвыл я, тараща глаза от невыразимого ужаса.
Список эпитетов, которыми я в тот миг наградил про себя предводителя нищих и собственную доверчивость, мог бы стать неплохим материалом для энциклопедии отборной брани, истинно вам говорю.
— Никаким не гномом, — спокойно ответствовал Коба. — Не выдумывай. Просто для мальчишки ты сейчас крупноват, согласись, и это надо как-то исправить… Да не гляди ты так на меня, сэр Макс! Где ты видел микстуру, которая действует дольше чем несколько дней? А моя — хорошо если сутки будет держать тебя в нужной форме. Но боюсь, завтра на закате тебе уже понадобится новая порция — если захочешь продолжить обучение, конечно. И если я не стану возражать.
— А-а-а, — с облегчением вздохнул я. — Сутки — это ладно, переживу.
— Все-таки ты еще очень молодой, — ухмыльнулся Коба. — Так изводишься по пустякам… Какая разница, какого ты роста, — по большому-то счету?
— В моей жизни пока довольно много мелких счетов, — огрызнулся я.
— То-то и оно.
Мы помолчали. Коба, кажется, искренне наслаждался ситуацией, а я с трепетом прислушивался к своим ощущениям. Ощущений, честно говоря, не было вовсе. Ну, то есть ничего необычного. Так что через пять минут мне стало скучно.
— Что-то я не уменьшаюсь. Не действует на меня твое зелье, — проворчал я.
— А ты встань, — посоветовал Коба.
Я встал и обалдел: полы моего лоохи подметали ковер, скаба болталась на мне как на вешалке.
— Садись пока, — велел мой опекун. — Еще не все. Я скажу, когда процесс закончится. И принесу тебе другую одежду.
Я послушно опустился в кресло. Некоторое время с интересом разглядывал собственные руки: неужели и они уменьшились? Вроде не похоже, но…
— Да не дергайся ты, — ухмыльнулся Коба. — Я же не в младенца тебя превращаю. Станешь мальчишкой-подростком, головы на две ниже, чем сейчас. И еще более тощим — ну, к этому тебе не привыкать. Все будет путем. Когда я тебя обманывал?
Я был вынужден признать, что никогда. Правда, виделись мы до сегодняшнего дня, мягко говоря, нечасто. Раз десять, если считать случайные встречи на улице. И дел общих не имели. Так что у Кобы просто не было технической возможности меня обмануть. Но этот факт я решил не обсуждать вслух. Все равно теперь уже ничего не изменишь, раньше надо было думать. Или не надо? А что ж, действительно, пусть все идет как идет. Терять мне, если разобраться, нечего.
На этом этапе размышлений я наконец-то успокоился. Лучше поздно, чем никогда, конечно.
— Ты лучше пока сочиняй, что прохожим рассказывать будешь, — предложил Коба. — А я послушаю.
— Я думал, ты мне подскажешь, — растерялся я.
— Подскажу, конечно, если понадобится. Но сперва все-таки послушаю. Интересно, как ты будешь выкручиваться.
— Ладно.
Я постарался собрать в кучу скудные сведения о Мире, где поселился всего несколько лет назад. Конечно, восьмитомная Энциклопедия Мира — моя настольная книга, но это вовсе не значит, что я успел ее изучить. Некоторые занятые люди довольно редко добираются до собственных столов, да и то лишь для того, чтобы сладко заснуть, уткнувшись усталой мордой в пустую тарелку. И я из их числа.
Но все-таки болтовня — мое сильное место. Я скверный выдумщик, зато хороший рассказчик. Стоит открыть рот, а история сама как-нибудь расскажется. Мне и сочинять особо не придется. Всегда так было.
— Что ж, — начал я. — Ясно, что я — сирота. И родом не из этих мест. Я имею в виду, вообще не с Хонхоны. Тут у нас, насколько мне известно, о детях кто-нибудь да заботится. Где-то правительство, где-то община, но пропасть не дадут. А если так, значит, я с Уандука. Из Куманского Халифата. Или даже нет, из Шиншийского. О нем вообще никто ничего не знает, не придерешься.
— Ну и как тебя занесло в Ехо? — строго спросил Коба. — У Шиншийского Халифата даже выхода к морю нет.
— Ну так ясное дело, меня похитили тамошние работорговцы, — нашелся я. — Их на Уандуке полным-полно, верно? Собирались продать в Куманский Халифат, там же официально разрешено иметь рабов-чужеземцев, хотя они, по-моему, и своими согражданами приторговывают за милую душу, поди потом кому-нибудь докажи… Но я сбежал. Как-то перехитрил работорговцев, например усыпил их фамильным заклинанием, которому меня дед перед смертью успел научить, и дал деру. Там как раз есть невольничий рынок недалеко от Капутты, два дня пешего пути, насколько я помню. Ясное дело, я туда пробрался, пошел в порт, спрятался в трюме какого-то купеческого корабля, предварительно выяснив, что он идет в Ехо. Очень уж мне хотелось переехать туда, где людьми не торгуют, ну я и решил, что Соединенное Королевство — самое что ни на есть подходящее для меня место… Ты что так на меня смотришь, Коба? Плохая история? Что-то не так?
