– Я попросил, чтобы мне рассказали, что нужно сделать, а потом просто привел программу в действие.
– Довольно простой ход. А тот человек, кто вам все это рассказал, как он позволил вам это сделать?
Симпсон слабо улыбнулся:
– Я всех послал вниз, сказав, что собираюсь провести небольшое совещание. Конечно, этот человек первым понял, что происходит, но программа уже заработала, и этаж был заблокирован.
Кир хмуро кивнул:
– А подземный ход?
– Двести секунд до взрыва, разблокирован первый этаж. Произвожу включение лифта.
– Он открывается отсюда или с резервного пульта, который находится внизу. Кстати, я его отключил тогда. Если мы его сейчас не включим, то сами попадем в ловушку.
– Хорошо, что вы это вспомнили. Может быть, что-то еще есть, не менее важное?
– Сто восемьдесят секунд до взрыва.
Симпсон вытер вспотевший лоб.
– Если вы включите резервный пульт, то мы сможем управлять тем, что осталось из оборудования, снизу.
– Сто пятьдесят секунд до взрыва.
Кир нашел программу включения резервного пульта.
– Сто двадцать секунд до взрыва.
– Нам нужно поторопиться. Лифт опускается примерно двадцать секунд.
– Тогда вперед! – скомандовал Кир.
Воин втолкнул Симпсона в лифт и нажал кнопку нижнего этажа. Пол под его ногами вздрогнул, он услышал звук мощного взрыва и понял, что солдаты подорвали входную дверь. Затем послышались автоматные очереди.
– Они расстреливают мониторы,– пояснил Кир Симпсону.
– Это неважно, сам компьютер находится под землей. Кроме того, есть резервный пульт, а вот если бы его не было…
– Его могли и уничтожить перед своей смертью те, кто находились внизу.
– Что? – побледнел Симпсон.– Но тогда это значит… Черт! Вернитесь наверх! Почему вы не проверили его работоспособность? Мы погибли!
– Поздно,– усмехнулся Кир.– Теперь вы находитесь в том же положении, как и те, кого вы убили.
Двери лифта открылись. Кир вдохнул воздух, он пах пылью, тлением, но газа не было. Воин сделал несколько шагов и пошатнулся, бетонные стены впитали в себя страх, отчаяние и печаль смерти. Он не мог двигаться, пока через бесконечно долгое время не заработала его защита и не закрыла его от этих нахлынувших на него чужих чувств, впитавшихся в бетонные стены. Женский голос, звучавший из динамика над головой, продолжал отсчет.
– Десять, девять, восемь, семь…
Бетонный пол под ногами дрогнул от мощного взрыва, их бросило ниц, стены зашатались, с потолка посыпались пластиковые панели, свет замигал и погас. Они остались темноте, наполненной чужой болью, тоской и одиночеством…
***
Верховный жрец робко вошел в храм, упал перед статуей и долго лежал, упершись лбом в холодный каменный пол. Потом встал и, опасливо косясь на черный камень, подошел к креслу, одиноко стоящему посередине огромного зала.
– Я не виноват, – проговорил он жалобно и низко поклонился статуе. – Это все чертовы военные…
Жрец еще немного постоял, ожидая удара молнии или того, что статуя оживет и покарает его каким-нибудь другим способом, но ничего не происходило. Тогда он, осторожно нащупав гладкий шелк, сел в кресло, словно опасаясь, что под ним вместо обивки окажутся раскаленные угли.
Потом жрец вздохнул и замер в неудобной позе, напряженно переводя взгляд со статуи на камень. Свечей в этот раз было поставлено меньше, и от обильных колеблющихся теней лицо бога приобрело надменное и суровое выражение. Часы пробили два, жрец пошевелился и сел удобнее.
– Все равно,– прошептал он, – Багра меня не видит. А возможно, что и ничего пока не знает.
Жрец испуганно прижал руку к губам, испугавшись своего святотатства. Немедленной кары не последовало, и он выпрямился, глядя на суровое алебастровое лицо бога.
Верховный хотел спать, но не смел. За прошедший день ему не удалось ни разу прилечь, телефон не смолкал с самого утра. Новости следовали одна за другой, и одна другой была хуже. Разрушитель появился, сначала это было только предположение, потом слабая уверенность, но к концу дня это стало истиной.
Теперь жрец был абсолютно уверен, что явление бога являлось не кошмаром и не галлюцинацией, а реальностью, поскольку все, что он сказал, произошло, хотя, конечно, не совсем так, как предполагалось. Жрец снова тяжело вздохнул. Свет свечей терзал его усталые воспаленные глаза, веки закрывались сами, несмотря на все усилия не спать. Он не заметил, как заснул, поэтому громовой голос бога прозвучал для жреца неожиданно, а его сердце защемило жуткой болью.
– Ты упустил его!
Яростные глаза Багра приблизились и замерли в каком-то полуметре от провинившегося. Жрец упал на колени, из его глаз покатились слезы боли и страха.
– Я не виноват,– забормотал верховный.– Это все военные, они показали свою дурь и халатность. Накажи их, а не меня…
– Ты – глупец! Ты ответственен передо мной, а не они. Накажи их сам, если считаешь нужным. Распни их на камне, и он даст тебе свою частицу, на этот раз она будет больше, потому что тебе нужна теперь вся сила, которую камень может дать.
– Конечно, конечно,– не скрывая облегчения, забормотал жрец.– Я все сделаю, они будут на камне уже этим утром, и солдаты и офицеры – все…
– Выбери из них самого умного и самого хитрого и не убивай его,– продолжил бог.– Пусть он займется поисками разрушителя. Дай ему все, что он попросит: оружие, своих жрецов, сделай его главным над всеми…
– Военные могут быть не согласны,– пролепетал жрец.
– Убей их всех, если это потребуется, но сделай так, как я сказал. Помни о том, что разрушитель смел, умен и опасен. Найди его и распни на камне! И не забывай о том, что мое терпение не безгранично.– Голос бога стал удаляться. – Я легко найду тебе замену…
Жрец вытер холодный пот со лба и упал на колени.
– Я не забуду. Благодарю тебя за великодушие и доброту.
Он еще какое-то время лежал на каменном полу, потом испуганно вскочил и бросился к телефону. Терпение бога действительно не безгранично, надо было что-то делать и плевать на то, что все еще спят. Пробуждение их будет ужасным, сегодня многие встретятся с камнем, ибо таково веление Багра…
***
Кир выругался и вытер холодный пот со лба, слабость все еще чувствовалась во всем теле, и он по-прежнему не мог сделать ни одного шага. Взрыв наверху каким-то образом ослабил его блок, и теперь воин снова ждал, когда он восстановится, а пока чужая боль не давала ему двигаться.
Симпсон бродил по коридорам, заглядывая то в одну комнату, то в другую, и бледнел все больше и больше.
