На последнем слове Козлов поперхнулся и начал кашлять. Звено покорно ждало.
– …Уникальные возможности! – выдавил из себя Козлов. – Так-то вот. Короче, будете работать по отдельному плану. Задача – оценить поведение машины при заглушенных системах «свой-чужой». Оценить всесторонне и представить доклад. По итогам доклада будет следующее решение. План вам тоже доведут к концу дня. Ну, Хусаинов! Выдумали, понимаешь… Загадку. Подарочек для полка!..
Хусаинов поморщился. Рапорт, который он подал весной – о конструктивной неспособности «Воронов» наносить дружественные удары, – крепко выручил полк. Козлов переписал рапорт своими словами и двинул наверх. «Вороны» стояли на особом контроле, и каждый чих, доносившийся из полка, внимательно исследовался. Поэтому рапорт не только прочли, но и обдумали. И… вычеркнули из протокола учений три условно сбитых машины! Осталось только банальное летное происшествие, случившиеся по вине разгильдяя Пейпера. Козлов и тут подсуетился: тот факт, что зенитка в Пейпера не попала, был учтен при разборе. Козлов вообще надеялся обратить это событие в подвиг, но самолет с отбитым крылом и разваленная в хлам полевая кухня – перевесили.
А потом, не прошло и ста лет, Козлову прислали «Дополнение 15 к техзаданию 3.1». Смысл которого, если расшифровать все термины, был прост: есть внеплановая работенка, сделайте и доложите.
На учениях главный инспектор сбил эскадрилью с курса активной помехой. В реальности такого быть не могло. Глазастые «Вороны» ходили, как штурмовики Второй мировой, по карте, сверяясь с местностью. Средства радиоэлектронной борьбы, способные увести «Воронов» от цели, должны были как минимум расплавить им мозги. «Вороны» и так работали там, где от помех дрожал воздух. Поэтому они доверяли лишь тому, что видели их объективы.
За одним исключением.
Окончательное решение на атаку «Ворон» принимал, визуально распознав цель как чужую. Если вдруг в зоне поражения оказывалась русская техника, не подающая сигнала «свой», она тоже по умолчанию считалась чужой. Может, ее враг захватил. Или мы ее врагу продали.
Все считали, что это придумано очень умно. А потом в Пейпера пальнула своя зенитка, стоявшая на ручном управлении, да еще с отключенной «распознавалкой». Упало нечто сверху – она и жахнула. Штурмовик тоже стоял на ручном, пилот точно знал, кто там внизу дурака валяет, – и уклонился. А «Ворон» без наставника, едва увидев зенитку, хищно оскалившуюся в его сторону, долбанул бы ей от всей души по башне.
И тут некоторые припомнили, что на реальной войне болтаются толпы порченой техники, которая тем не менее активно стреляет. И проделывает на честном слове многокилометровые марши, и в атаку бегает, роняя заклепки, и несет боевой дозор, подслеповато щурясь мутными линзами. А уж в каком состоянии у нее электроника…
И если для «Ворона» любой, кто пароля не скажет, – мишень, то рано или поздно штурмовик устроит на земле дружественную кашу. Дай только время.
Надо было менять принцип разделения своих и чужих. Кардинально.
В «Дополнении 15» этот вопрос был поставлен довольно расплывчато. Похоже, разработчики сами недоумевали. Предлагалось для начала перевести несколько штурмовиков в режим полной самостоятельности. На полигоне смешать ряды своих и чужих боевых машин, всем отключить маяки, дать паре-тройке своих приказ атаковать «Вороны» – и поглядеть, что дальше будет. Хватит ли у штурмовиков избирательности отделить агнцев от козлищ?
«Ворону» подсунули задачу для идеального воина – в процессе отстрела чужих разглядеть и уничтожить «чужих среди своих».
Чисто в теории «Ворон» должен был справиться. Он мог за пару километров распознать цель размером с кошку, а за километр отследить, куда кошка поворачивает голову. Обычно «Ворон» способен был «вести» штук двадцать кошек. Но раньше ему не предлагали лично разбираться, какие из них хорошие, а какие плохие!
Вдобавок резко усложнялся расчет огня. Кем-кем, а снайпером «Ворон» не родился, он был, говоря по-военному, «неустойчивой огневой платформой». Летать – это вам не ездить, скажите спасибо, что вообще куда-то попадаем. А тут дополнительные вводные могли поступить в любую секунду – и все надо было обсчитать, и всех чужих гарантированно накрыть.
Он мог просто не успеть – и пойти на лишний круг, что никого не радовало. Он мог банально «зависнуть». Раньше ни один «Ворон» не впадал в ступор: его мозг, чувствуя перегрузку, отсекал второстепенные задачи. КБ давало гарантию, что штурмовик всегда будет в здравом уме, максимум – поглупеет слегка. Теперь надо было снять блокировку вторичных задач, и чем это кончится, никто не представлял… То есть компьютерная симуляция показала: все будет замечательно, и «Ворон», как обычно, чудо из чудес. Умная и зоркая машина уверенно отличала своих от чужих в обстоятельствах, когда живой пилот вынужден был бы крошить всех, кого заметил, – иначе человеку задачу не решить. Пилот просто не успевал разобраться. «Ворон» вроде бы успевал.
Но что получится в реальном воздухе над реальными целями – бабушка надвое сказала. Уж кто-кто, а Козлов это понимал. Тут пахло очередным летным происшествием, и вешать его на звено, «катающее программу», он не собирался.
Пускай «экспериментаторы» займутся. Все равно им сейчас делать нечего. Тем более они сами это придумали…
– Если не справитесь, пеняйте на себя! Вопросы?
Чумак поднял руку.
– У нас Васильев безлошадный, ему что делать?
– Сядет на машину Боброва. Для баланса, так сказать.
– Секундочку… – протянул Чумак. – Не понимаю.
– Да куда уж вам!
– Секундочку. Разрешите вопрос? Разве машину Боброва не заберут в КБ?
– Зачем? – очень натурально удивился командир.
– Сами же говорили про уникальный опыт. Второй такой машины нет. Это ведь живой Бобров, лучший в мире штурмовик! – Чумак невольно повысил голос.
– У машины не откатана до конца программа. Завод не примет ее. Не имеет права.
– Бог с ним, с заводом! – почти закричал Чумак. – Машину надо отогнать в распоряжение конструкторского бюро. Надо! Она не может пропасть! Что, в КБ этого не понимают?!
– Старший лейтенант Чумак, проснитесь. Заказчик поставил задачу – готовить слетанное звено. При чем тут машина Боброва? Она сама по себе ничего не стоит. А вашего звена, повторяю, больше нет!
Чумак растерянно оглянулся на бобровский «Ворон», будто просил у него поддержки.
– Это не простая машина, – глухо произнес Хусаинов, глядя под ноги. – Это машина ведущего. И она практически готова, вы же знаете. Она хоть сейчас поднимет звено, отведет на цель и выполнит задачу, как никто другой. Здесь нет таких живых пилотов, как этот «Ворон». Закончить программу – дело формальное, хватит месяца, от силы двух. Нужно только полетное время. Разрешите нам, мы сами ее откатаем. Только разрешите.
