— Лови!
Пенеола выставила ладони и словила брошенный кусок черного мыла, напоминавшего пемзу. Повертев его в руках, Пенеола поднесла «мыло» к носу и вдохнула ядреный «аромат».
— Ну и вонь…
— Оно пахнет лучше, чем мы с тобой.
— И то правда, — согласилась Пенеола, поднимаясь на ноги. — Надолго мы здесь «застряли»?
— Месяц, если повезет.
— Если повезет?
— Наши тела «созреют» только через месяц. Значит, вернуться во Внешний Мир, то есть наш Мир, мы сможем не раньше, чем через месяц.
Подбородок Пенеолы вместе с перекошенной нижней губой опустился вниз.
— Пойдем, — произнес зрячий и, схватив Пенеолу за шею, наклонил ее вперед и потянул следом за собой.
— Сбавь обороты, югуанин! Мне больно!
— Прости.
Зрячий тут же отпустил Пенеолу, отстраняясь и оглядываясь по сторонам. Метрах в десяти от них собрались местные. Некоторые из них смотрели на югуанина, переговариваясь друг с другом и что-то обсуждая. Другие, молча, пялились на Пенеолу. Возникло ощущение, что все эти люди пришли сюда только ради того, чтобы посмотреть на настоящее чудовище, коим считала себя Пенеола. Они шли недолго. Югуанин остановился у омовенной и разрешил Пенеоле разогнуться. Пенеола выпрямилась в полный рост и уставилась на шатер, из которого вверх вздымались клубы пара. На небольшом пяточке рядом с шатром были вбиты деревянные колья с натянутыми на них веревками. На них висели простыни, покрывала и платья, в основном серого и грязно-бежевого цвета.
— Эти люди знают, что такое штаны и рубашки? — поинтересовалась Пенеола, изучая спектр представленных на веревках нарядов.
— Знают, но предпочитают платья. Что касается нижнего белья: здесь его не носят.
— Понятно, — вздохнула Пенеола и, откинув полог тяжелой ткани шатра, вошла внутрь.
Небольшое пространство было огорожено шторами. На полу лежали циновки, местами истоптанные до дыр.
— Это — прихожая, — пояснил югуанин, проходя следом за ней. — Раздевайся и иди внутрь. Я подожду снаружи.
Пенеола проводила югуанина глазами и начала раздеваться. С момента смерти ее тело нисколько не изменилось. На животе остались мелкие шрамы от осколков, на груди — от издевательств женщины по имени Пире. Пенеола прикоснулась подушечками пальцев к своим щекам и закрыла глаза. От солнца кожа на лице начала отекать. Спустя несколько часов она станет багровой. Всего год назад Пенеоле казалось, что хуже этой аллергической реакции на ультрафиолет и быть не может. Теперь этот недуг вызывал у Пенеолы смех. Ее идеальное уродство не мог испортить даже дерматит. Наоборот, на отечном багровом лице рубцы будут меньше выделяться.
Вздохнув полной грудью, Пенеола откинула полог парилки и направилась в ту часть помещения, где вообще невозможно было нормально дышать. В центре парилки из камней была выложена печь. Деревянные ведра стояли на полу, а точнее, на досках, уложенных аккуратными рядами на стоптанной земле. Пенеола попыталась осмотреться по сторонам, махая руками и разгоняя ими пар. Кадушка, наполненная водой, три деревянных ванны и ни одного намека на канализацию. Выходит, что они моются в этих «лоханях», а потом выносят за собой грязную воду.
Тем временем внутрь кто-то вошел. Пенеола напряглась, но самообладания терять не стала.
— Кто здесь? — прокричала она, останавливаясь у занавески на входе в основное помещение «умывальни».
— Залазь в ванную. Я сейчас приду.
— Ты же сказал, что подождешь меня снаружи!
— Не хотел тереться голыми задницами в узкой прихожей.
— Все ясно, — пробурчала Пенеола и, несколько раз вдохнув полной грудью спертый раскаленный воздух, подошла к одной из «ванн».
Югуанин вошел в парилку и ехидно улыбнулся, глядя на Пенеолу, мнущуюся в положении стоя в одной из лоханей.
— Как же ты со своей брезгливостью ходила в общественный душ с сослуживцами?
— Лучше спроси, как я ходила в общественный туалет со своими сослуживцами, — ответила Пенеола и уперла руки в бока, демонстрируя югуанину, что обоюдная нагота ее нисколько не стесняет.
Зрячий прищурился и, очевидно, намеренно осмотрел тело Пенеолы, задержавшись на груди и голом лобке. И вдруг он захохотал.
Пенеола поежилась и скрестила руки на груди, отворачиваясь от него.
— Успокоился? — спустя некоторое время спросила она.
Зрячий, продолжая ухмыляться, набрал воды из кадушки в ведра. Он обернулся к Пенеоле и вновь начал хохотать. Пенеолу это взбесило. Он уже видел ее голой. Что же сейчас изменилось?
Югуанин с ведром воды подошел к ней. Указав пальцем на ее голый лобок, он поднял на Пенеолу глаза и вопросительно вскинул одну бровь. Пенеола опустила голову и уставилась на нижнюю часть своего тела.
— Детка, «глубокая» депиляция твоей оболочки говорит о подсознательном желании заниматься оральным сексом.
Пенеола подняла глаза и взглянула на югуанина:
— Хочешь ублажить меня прямо здесь?
— С чего ты взяла? — засмеялся зрячий.
— У своего взбухшего «дружка» спроси.
— У тебя красивое тело. А у меня — здоровое либидо.
— Спасибо за комплемент, конечно. Но в твоем либидо к уродству я не вижу ничего здорового!
В ответ югуанин поднял с пола ведро и окатил Пенеолу водой с головы до пят.
Пенеола на самом деле закричала. Не то от боли, потому как водица была далеко не прохладной, не то от злости на югуанина за свое бессилие. Сжав руки в кулаки, она приложила максимум усилий, чтобы не обложить зрячего по матери, и тут же плюхнулась вниз, разбрызгивая воду по сторонам.
— На, возьми, — он протянул ей кусок вонючего мыла и хмыкнул, когда она вырвала его из рук.
* * *
Райвен не двигался, глядя, с каким отвращением Айрин вдыхает аромат настоящего мыла, сваренного из жира местных тварей. Моральное удовлетворение, которой он при этом испытывал, трудно было себе вообразить. Честное слово, не каждый день появляется возможность посмотреть, как некогда дорогое тепличное растение «снизошло» до жизни убогих сорняков.
— Спинку потереть? — спросил Райвен, наклоняясь к Айрин, которая по неосторожности натерла этим дерьмом свое лицо.
Она поняла, что совершила ошибку, но было уже поздно. Айрин сморщилась и начала судорожно промывать глаза водой.
— Это не поможет, — устало покачал головой Райвен и, схватив Айрин за шею, погрузил ее головой в воду, опрокинув тело в скользкой ванной на спину.
Айрин, естественно, нахлебалась грязной воды и заехала ему ногой в грудь.
