Это не сработало. Петра потеряла цель под водой. Во всяком случае уже не было никакого смысла в этом. Иззи должно быть мертва. Слишком поздно. Мать Петры была всего в нескольких шагах. Девушка разглядела печальную улыбку на ее лице по мере того, как она приближалась, ее руки были раскинуты в сторону, как будто хотели обнять.
«Не сопротивляйся. Добро – это миф. Важна только сила. А также – вернуть все, что ты потеряла. Прими свою судьбу или погибни, сражаясь с ней. Ты не являешься добром. Не существует такого понятия. Теперь ты знаешь это, не так ли?»
Петра посмотрела в лицо матери. Все, что нужно было сделать – это протянуть ей руку, помочь ей встать с ледяного моста на причал. И все, наконец-то, закончится. Наверное, голос был прав.
И вдруг Петра поняла, что ее это уже не волнует.
Она прищурила глаза. Сейчас в них не было слез. Она глядела в лицо мертвой матери, и ее собственное лицо застыло, стало устрашающим словно лицо богини.
- Добро становится мифом, только когда хорошие люди перестают верить в него, - сказала она. Она обращалась не к голосу в тайном уголке своего сознания и не к призраку своей матери. Она говорила это самой себе. – Может быть, это бесполезно, но лучше погибнуть, попытавшись, чем не пытаться вообще. Если я не добрая, то уж точно не злая. Я нахожусь в середине. И в каком направлении мне пойти – решать только мне, и никому, кроме меня.
Петра не протянула руку своей матери. Она закрыла глаза, отбрасывая все остальное прочь, и сосредоточилась на предмете, находящемся в воде. И потянула его.
Вода забурлила под причалом, как будто там проталкивалось вверх что-то массивное. Ледяной мост треснул, а затем разрушился, распадаясь и уходя в пучину. Петра не видела, как ее мать погрузилась в бурлящий котел озера, лицо женщины не изменилось, только неотрывно смотрело на девушку, стоящую на причале. Водяной столб пропал. На его месте начало расти что-то другое. Большой конусовидный деревянный предмет, все еще покрытый местами белой краской. Он возник из озера, постепенно открывая взору расширяющийся купол из гнилой черепицы - коническую крышу. Больших кусков черепицы не хватало, через дыры были видны белые деревянные кости сооружения. Вода с грохотом выливалась из него, пока он поднимался на поверхность в лунном свете, сбрасывая вес озерных глубин.
Петра по-прежнему не открывала глаза. Ее лицо было почти умиротворенным теперь, словно она, наконец, познала что-то, словно какой-то непосильный груз был снят с ее души и разума. Осторожно, она подняла руки, и огромный предмет полностью вышел перед ней из воды, поднимая большую волну на поверхности озера.
Затопленная беседка повисла в воздухе над своим темным отражением, водоросли свисали с нее словно длинные промокшие занавески. Вопреки ее деформированным и сгнившим опорам, она встала точно в том же месте, где и была построена несколько десятилетий тому назад, в самом конце причала. Ее арочный проем оказался прямо перед Петрой. Она открыла глаза и посмотрела вниз.
Там, в центре покрытого илом деревянного пола беседки, лежала Иззи, крошечная и жалкая.
Петра вошла в беседку, не обращая внимания на потоки воды, по-прежнему льющиеся с гнилой крыши, и встала на колени возле сестры. Иззи лежала, свернувшись на боку, ее ноги спутались вместе, ее светлые волосы лежали мокрыми прядями на лице, скрывая его. Петра нежно убрала волосы с бледного лица девушки.
- Иззи, - тихо позвала она. - Я сделала это. Я приблизилась к самому краю, но я не перешагнула через него. Я должна была попробовать. Мне нужно было знать, смогу ли я это сделать. Но я сделала правильный выбор. Ты не должна умереть. Пожалуйста, не умирай.
Девочка не двигалась.
Петра прикоснулась к холодному лбу сестры. Медленно, она закрыла глаза и проникла сознанием в тело девушки. Иззи была еще теплой внутри, но темной. Петра отчаялась, но не хотела сдаваться. Она вгляделась дальше.
Там, в самой глубине ее, Петра нашла крошечную искру. Она тлела, но не угасла совсем.
- Вернись, Иззи, - приказала Петра этой искре. - Все кончено. Битва закончилась.
Искра услышала, но не ответила. Петра почувствовала, что девочку переполнял страх и безнадежность. Веря, что у нее не осталось ничего, для чего стоило бы жить, Иззи решила не бороться.
- Не уходи, Иззи. Если ты вернешься, все изменится. Тебе не нужно будет идти на рабочую ферму. Мы можем уйти, только ты и я, и нас ждут все приключения, о которых мы всегда мечтали.
Петра сидела с закрытыми глазами. Под ее рукой лоб девочки был влажным, холодным и неподвижным. Внутренним взором Петра видела слабое мерцание ее жизни.
- Мы сможем спать на ложе из листьев, - уговаривала Петра крошечную искру. - Прямо как ты сказала. Мы будем спать под звездами, никто не увидит нас кроме луны. Разве это не будет здорово? Мы уедем, как ты хотела недавно, когда ты смотрела на Древо желания. Мы уедем, только ты, я и луна, навсегда. Но ты должна вернуться, Иззи. Вернись пожалуйста…
Ничего не получалось. Маленькая искра ее жизни была как мираж, дразнящий и тающий. Была ли она там вообще? Возможно, это было только желание Петры увидеть ее, просто потому, что она не могла смириться с ужасной правдой о том, что она сделала. Лоб Иззи был такой холодный под рукой Петры. Ее маленькое тело лежало насквозь промокшее и неподвижное, абсолютно темное для внутреннего глаза Петры.
- Нет, Иззи. Нет. Не исчезай. Я не хотела твоей смерти. Ты мне нужна. Я не могу идти в одиночку. Мне нужен кто-то, чтобы помочь мне и быть рядом со мной. У меня нет ни матери, ни отца. Мне нужна моя сестра. Пожалуйста, я не хочу спать на том ложе из листьев одна.
Петра открыла глаза и посмотрела на сестру. Глаза Иззи были открыты. Она спокойно взглянула на Петру. Петра улыбнулась ей, а потом засмеялась от облегчения, слезы, наконец, полились по ее щекам.
