— Демонов не существует.
— Я знаю! — не выдержал Элиот.
Вновь воцарилась тишина. Богиня любви выглядела рассерженной, казалось, ещё мгновение — и она бросится на жреца. Пусть так. Он готов ко всему.
— Так, стоп, — Санни шагнула вперёд и встала между Элиотом и матерью и раскинула руки. — Успокойтесь оба. Ещё не хватало по второму кругу начать войну.
Элиот несколько мгновений всматривался в удивительной красоты голубые глаза бывшей первой ученицы. Таким, наверное, бывает летнее небо в самый яркий солнечный день в Санктуме. Настолько же редкое явление, как и ссора жреца с богами. И если первое хоть иногда случалось, второе происходило впервые.
— Извини, — буркнул Элиот и отвернулся.
Как говорили духи? Не касайся скверны, а то она может заразить?
Тёплая девичья рука еле ощутимо коснулась плеча жреца.
— Тебе надо иногда отвлекаться от всего этого, — прошептала Санни. — Иначе ты просто сойдёшь с ума. Видишь, уже споришь с богами, а первый закон…
— Может, просто первый закон устарел?
Эти слова вырвались против его воли и собрали в себе всё — ненависть к своему бессилию, тоску, боль одиночества, неприкаянность. Элиот сжал кулаки. Ещё не хватало, чтобы ему кто-то говорил, как и что надо делать. Он уже достаточно слушался всех — богов, духов-хранителей, руководителей города…
По телу разлилась прохлада, словно он сделал глоток ледяной воды из горного источника. Злость отступала в дальние уголки сознания, как тьма, отгоняемая свечой. Элиот обернулся. Глаза Санни еле заметно светились синим. Другую руку она положила на плечо матери, замершей в изумлении.
— Я не верю, что ты сказал это всерьёз, — еле слышно заговорила бывшая первая ученица. — Но тем не менее… это уже слишком.
Горькое чувство вины обожгло Элиота, перекрыв даже разливающееся по венам спокойствие. Он опустил взгляд. Страшно представить, о чём сейчас думает Лилиан. Услышать такие слова из уст главного жреца…
— Простите. Я не хотел.
— Но сказал, — богиня любви, казалось, не верила своим глазам. — Элиот… От книги надо избавиться. Немедленно.
Санни кивнула.
Жрец выдохнул.
— Позвольте хотя бы ещё раз перечитать и показать её другим, — попросил он. — Может быть, все вместе мы…
— Ты не задумывался, почему от твоего прикосновения текст не исчезает? — спросила Лилиан. — Быть может, тьма Джины уже в твоём сердце?
Элиот хотел возразить, но так и застыл с открытым ртом. А ведь и правда. Духи предупреждали его, что скверной можно заразиться. Может, это и произошло?
Жрец опустил взгляд на глянцевые страницы. Но ведь там осталось ещё столько нераскрытых тайн! Наверняка, если подумать над этим подольше, он поймёт, что это за хаос.
— Элиот… — еле слышно позвала Санни.
— Я уничтожу её, — кивнул жрец. — Только чуть позже, хорошо?
Бывшая первая ученица взглянула на него. В глубине её глаз затаился страх.
— Обещаю, — добавил Элиот. — Я обязательно уничтожу её, но только после того, как посоветуюсь кое с кем, ладно?
— Ладно, — кивнула Санни.
Конечно, он не собирался ничего делать. Тьма это или нет, написано ли это рукой Джины или напечатано на станке — плевать. Важно другое — здесь хранятся тайны, недоступные людям. Он должен был добраться до сути.
Кажется, Санни поняла, о чём он думал. Она покачала головой и махнула рукой, словно хотела сказать «бесполезно». Элиоту на мгновение стало стыдно, но он тут же отогнал непрошеное чувство подальше.
Стоило быть осторожнее. Вдруг этой девчонке взбредёт в голову выкрасть книгу…
* * *
Собрание в Главном зале давно закончилось, но небожители не расходились. Несмотря на недовольства подопечных, они временно покинули Священную землю и вернулись в Мир грёз. За исключением Лилиан, но своевольная богиня любви пообещала прибыть, как только закончит работать в библиотеке. Многие были недовольны этим, но Дарующий пламя мысленно поддерживал её — такое отношение к дочери достойно восхищения.
В обители богов царила атмосфера подавленности и тревоги. Ведущая битву так и не вернулась, разведчики тоже. Никто не знал, что теперь делать. Спуститься в мир мёртвых и попытаться отбить сестру? Выступить против Одарённых всех времён, среди которых находились люди с действительно опасными для богов Дарами? Форменное безумие — думать, что пятьдесят небожителей способны одержать победу на этом поле боя. Вернее, сорок восемь — они уже потеряли уже двух сильнейших бойцов.
Страшно было всем, хотя не все в этом сознавались.
Где-то там, на Священной земле, три героя сейчас готовились к спуску в Туманный мир. Вероника тренировалась использовать Дар, Элиот Кэмпбелл не вылезал из библиотеки. Максим Белов закрыл свой магазинчик и всё время проводил дома, лишь иногда выходил ненадолго — как правило, в храм. За ним особо не следили — боги верили, что Воздающий свет присматривает за сыном.
Дарующий пламя в последний раз посмотрел по сторонам. Небожители сбились в группки, говорили о чём-то — как будто хотели отвлечься от тяжёлых размышлений. Никто не обращал внимания на бога огня, решившего спуститься в мир людей. Вот и прекрасно. Значит, сегодняшний вечер он сможет провести с Вероникой. Хотя бы один спокойный вечер…
Он уже протянул руку к двери в мир людей, как в центр зала выбежал Повелевающий жизнью. Невысокий, смуглый шатен, он напоминал какого-то лохматого зверька — возможно, кота или куницу, Аден не особо разбирался в животных, подконтрольных этому богу.
— Души вышли на контакт и готовы сообщить свои требования! — протараторил Повелевающий жизнью. Он обернулся к Адену. — Брат, мы не хотели говорить тебе об этом, но теперь нет смысла скрывать. Их ведёт за собой Джейн. Твоя Джейн.
Дарующему пламя показалось, что опора под ногами обрушилась, и теперь он проваливался в безграничную тёмную бездну.
Прошлое всё же настигло его.
— Он туда не пойдёт, — отрезал Воздающий свет.
— Но разве… — попытался возразить Созидающий воздух.
— Я сказал, не пойдёт! Вы вообще думаете хоть иногда? Вы представляете, что они могут с ним сделать?
Главный зал поглотило густое, липкое безмолвие. Боги замерли. Фантазия хорошо работала у каждого из них.
Дарующий пламя бездумно смотрел перед собой. Он верил, что почти сто пятьдесят лет в изгнании — достаточная кара. Ничего не видеть и не слышать, оставаться наедине с самим собой — преступником, виновным в смерти красивой, молодой, могущественной Одарённой. На протяжении этих бесконечных лет совесть вытворяла с ним такие вещи, какие не снились даже самому жестокому палачу. Видимо, мирозданию этого показалась мало. Впрочем, может быть, заслуженно?
