Бородатый затянул шнуровку на ботинке, поднялся и поглядел Олегу в глаза.
— Слушай, герой, не гунди. Если что — там перила, прутья подогнем и пролезем.
Но подогнуть прутья не получилось. Та же заботливая рука, что поставила на пути металлическую решетку, заботливо напаяла на перилла вертикальные металлические прутья.
— Я ж говорил, — меланхолично хмыкнул Олег. — Они с террористами борются. Уж сколько лет, как все крыши позапирали.
Игорь сурово посмотрел на Олега.
— Ты серьезно думаешь, что террористов это остановит?
— Нет.
— Тогда от кого эти решетки?
Бородатый глядел испытующе, будто молча требовал ответа. Олег не выдержал и пожал плечами.
— Подержи, — протянул Игорь бутылку с пивом и, не дожидаясь реакции, побежал вниз.
В квартиру влетел молниеносно, вытащил из-под шкафа ящик с инструментами. Выдернул плоскую отвертку, пассатижи и молоток. Щелкнул выключателем и выскочил обратно на лестницу. Внутри появился азарт, какой возникал всегда, когда чувствовал, что поступает правильно, хоть и против общественных устоев. Дверь запирать не стал, прикрыл только. Кто знает, сколько еще туда-обратно бегать. А замки, один черт, от честных людей.
Олег стоял с двумя бутылками пива возле решетки. На инструмент посмотрел с сомнением.
— И что ты с этим сделаешь?
Игорь перехватил, опоясавший решетку металлический хомут, на котором болтался амбарный замок. Замок прихватывал хомут к перилам. Решетку держал не он, а металлическая стяжка на хомуте. Игорь поддел стяжку отверткой. Та поддавалась слабо.
— Не проще было ножовку взять? — подал рационализаторское предложение Олег.
— Зачем портить чужую работу? — Игорь посмотрел с искренним удивлением. — Опять кто-то рассердится, придумает новую решетку, а то вовсе глухую дверь поставит. Сейчас просто хомутик отожмем и войдем, а потом назад привесим, раз им так нужен этот замок.
Он с натугой поддел отверткой стяжку. Металл поддался-таки грубой силе. Через несколько минут хомут вместе с замком безвольно повис на перилах. Игорь распихал инструмент по карманам и потянулся за пивом.
— Никто не имеет отобрать у человека право на крышу, — выдал он назидательно непонятное. — Понимаешь о чем я?
Олег помотал головой.
— Пей, — потребовал Игорь.
Цербером стоял над парнем, пока тот глотал из горлышка. Когда жидкости в бутылке стало заметно меньше, бородатый царским жестом распахнул решетку.
— Лезь.
На крыше было свежо. Ближайший дом теперь казался ниже и светился в ночи окнами чужих жизней, что еще не успели отойти ко сну. С одной стороны дома пейзаж был более темным и урбанистическим, с другой открывалась светящаяся миллионами огней панорама.
Бежали черные в гирляндах фонарей дороги. Светились величественные высотные здания. Ниже подсвечивался спящий город. Пейзаж завораживал. Даже самый большой ненавистник городской жизни вообще и мегаполиса в частности не смог бы не признать, что в этом есть своя неповторимая красота.
— Вон сталинская высотка светится. Это университет. Вон там палку видишь?
Олег проследил за указанным направлением. Кивнул.
— Это стелла на поклонной горе. Вон там дальше, ближе к нам, здание с треугольной крышей — горный институт. У меня отец в нем учился. Вон те светящиеся вдалеке — бизнес центр «Москва сити». Дальше и ближе — белое здание с зеленой эмблемой на крыше — центральный офис Сбербанка. Следующий дом со странной крышей — академия наук. Вон там вдалеке высотка — гостиница «Украина». Вон Белый дом. То самое правительственное здание, по которому в прошлом веке танки шарашили. Следующая высотка — жилое здание на Красной Пресне. А вот еще одна — МИД. А днем здесь еще памятник Гагарину виден.
— А сейчас?
— Сейчас его не подсвечивают. Первый космонавт ушел в космическую тьму. Он же не правительство и не деньгохранилище, чтоб его освещать.
Олег еще раз медленно обвел пейзаж восторженным взглядом.
— Да, — протянул он наконец. — Впечатляет.
— А теперь скажи мне, мой юный друг, — наигранно брюзгливым голосом поинтересовался Игорь. — Кто смеет у тебя это отнять? И по какому праву? И есть ли у него такое право?
Олег задумчиво приложился к бутылке.
— Кажется, я тебя понял.
— Молодец, — улыбнулся Игорь. — Тогда дуй обратно в квартиру, там не заперто, и тащи еще пива. Только на лестнице не топай. Ночь, люди спят.
— Веревки снять не забудь, — звучал где-то далеко в тумане знакомый незнакомый голос. — И скотч убери. Всему, что в круге, память вернется. У вещей она тоже есть, причем покрепче, чем у людей. И кто знает, как вещь отреагирует. Может случиться недоброе, так что лучше ей с веревками не соприкасаться.
— Не гунди, — отозвался второй голос. — Все помню.
— И сам в круге не стой.
Было холодно. Она открыла глаза и стало страшно. Люда лежала на полу в центре круга. На обнаженном теле были начертаны те же символы, что составляли круг. В той части круга, которая была ближе к входной двери, сидела на коленях старуха. Глаза ее теперь были закрыты, а из глотки вырывались странные звуки, напоминавшие то гундосое пение, которым славятся не то чукчи, не то еще какие народы крайнего севера.
Люда дернулась, попыталась сесть, но связанные за спиной руки мешали. Грубая сила подхватила сзади, поставила на ноги. Она дернулась, хотелось кричать, но поняла, что не может разомкнуть губ. Рот был плотно заклеен полоской малярного скотча. На этот раз ее лишили даже возможности говорить.
Господи, уж лучше б этот дикий мужик ее изнасиловал там на пустыре. По щеке побежало что-то мокрое, горячее. Люда поняла, что плачет.
Старуха принялась раскачиваться из стороны в сторону, гундосое нытье налилось силой, притягивало и лишало воли. Люда поймала себя на том, что не может двигаться. Болью рвануло нижнюю часть лица. Кожу жгло нещадно. Она поняла, что имеет возможность говорить, но почему-то не получилось даже крика боли.
Между запястьями скользнуло что-то ледяное, вспороло веревки. Руки дернуло, потом давление ослабло, кровь потекла в застывшие кисти, как обычно. Обрезки веревок упали к ногам.
Старуха качалась из стороны в сторону словно огромный маятник старинных напольных часов. Гундосый голос ее ныл теперь просительно, но властно. Как эти два чувства могли уживаться в одном звуке было не ясно, но уживались.
Покалывание от запястий побежало выше, разнеслось по всему телу. Словно она долго лежала в странной позе, при которой затекли все члены. Я свободна, дернулась было мысль, я могу бежать. Люда дернулась вперед, где за плечами старухи маячил провал спасительной двери. Мужские руки невидимого камуфлированного мужика схватили за плечи и вернули на место.
