Аркадий Застырец - Кровь и свет Галагара

— Вот этому бывалому воину пускай дадут гаварда поплоше. Назначаю его героем наступившего дня, — сказал Ра Он, с улыбкой стрикля повернув лицо к растерявшемуся Цфанк Шану, и ткнул когтями в сторону какого-то ратника из тсаарнского ополчения. В помятом шишаке, в латанной-перелатанной, короткой и ржавой кольчужке, стоял он, опершись на длинное копье с айоловым древком и грубо сработанным железным наконечником, и переминался с ноги на ногу.

— Ну что, витязь, посрамим цлиянских сосунков?

— Ваша воля, посрамим, — нехотя отвечал ратник, робко поглядывая то на дварта, то на царя, и не в силах понять, к которому следует вперед обращаться. — Только вот прикажите хотя бы топорик выдать.

— Будет тебе топорик, — со смехом отвечал злокозненный дварт. — Да гляди, в седле-то удержись.

— Удержусь, чего там! — бесшабашно крикнул ратник, сунул за пояс новенький топор, протянутый каким-то арфангом, и, кряхтя, взгромоздился на полудохлого облезлого гаварда, которого мигом к нему подвели.

— Славный зверь! — осклабился Ра Он, хлопнув гаварда по костлявой холке. — А теперь поезжай, витязь, вперед, поближе к вражьему строю, побрани хорошенько цлиянское воинство вместе с царем их, Син Уром, и как только увидишь, что кто-нибудь выезжает из их рядов и услышишь ответную брань, — выставляй свое копье, погоняй гаварда и ничего не бойся.

— Какими же словами мне их ругать? Ни разу ведь не приходилось.

— Да ты что, агар?! — взорвался Цфанк Шан. — Слов бранных на врага подобрать не можешь? Скажи им «вонючие выродки», скажи «тинтеды-недоноски», «скопцы вислозадые», скажи «рабы белобрысого сарпа».

— А-а! Так-то мы умеем! Я же думал, витязи там какое-нибудь по-своему перекрикиваются. Крухдрак их разберет!

— Вот глупая скотина!

— Не брани его, царь! — заливаясь хохотом, сказал чернородный дварт. — Приготовь-ка лучше ему награду. Я ведь сказал, он будет героем, и я не шучу.

Под несмолкающий гул, хохот, ободряющие и насмешливые выкрики невзрачный ратник верхом на своем полудохлом легкой рысью отделился от крианских рядов и, приблизившись к цлиянскому войску, остановился за пару уктасов от первых рядов.

Теперь обе противные стороны умолкли и выжидающе уставились на неказистого всадника. Он помялся немного, разглядывая вражьи ряды, потом в один лум решился, плюнул, сдвинул шишак на затылок и, набрав воздуху полную грудь, заорал что есть мочи:

— Эй, вы, тинтеды-недоноски, выродки вонючие, скопцы вислозадые… — тут он на лум остановился и повалил без продыху: — стрикли подкорытные, жварни рыхлогрудые, через пень вас в цур оглоблей! Зудрики бесхвостые, подпорски вонючие, шерудком бы вам наглуздать и к монзам берзы прицепить! И вот что еще, стренки необлизанные, поцелуйте-ка в зад своего белобрысого сарпа!

Словоохотливый бранник умолк и еще больше приосанился. Но тут случилось то, чего он, верно, вовсе не ожидал. Цлияне принялись над ним хохотать чуть ли не все разом. Кто тыкал в него пальцем, кто сгибался в три погибели, а кто и просто валился с ног от смеха. И он, не зная, что теперь делать, поскольку выкрикивать новые ругательства в этой нарастающей буре хохота становилось бессмысленным делом, растерянно обводил глазами лица своих врагов, искаженные приступом безудержного веселья. Наконец кто-то из юных цлиянских витязей, как видно, решил насмешить всех еще больше — разогнал своего гаварда и с поднятым копьем приблизился к потешному всаднику, намереваясь просто кулаком вытолкнуть его из седла. Вытянув руку, он мчался во весь опор. Как вдруг его гавард споткнулся о невидимый барьер, и сам он сначала рукой, затем лицом и всем телом ударился будто в невидимую стену, возникшую между ним и крианским шутом. А тот удосужился заметить, что кто-то его атаковал, когда цлиянский юноша уже рухнул на землю. На глазах у изумленного ратника он со стоном перевернулся на спину и более не шевелился. Изо рта у него тонкой струйкой сочилась кровь, застывшие глаза ничего не выражали — он даже не успел удивиться. Меж тем веселье не прекращалось ни на лум. И лишь когда витязь-замухрышка на своем полудохлом прогарцевал вдоль фронта к другому крылу, а мертвого, как оказалось, юношу оттащили в свои ряды четверо проворных лучников, в цлиянских рядах зародился какой-то неясный гул. И мало-помалу он начал одолевать волны хохота. Когда же еще трое витязей один за другим и уже с копьями наперевес попытались атаковать неказистого крианина и при этом двое погибли, а третий был тяжело ранен, веселье прекратилось вовсе. Зато тревожный гул все нарастал. Самое удивительное заключалось в том, что крианин даже не пытался отбивать атаки, а один раз напротив — попробовал было удирать. Однако, наконец, и он смекнул, что к чему, почувствовал свою чудесную неуязвимость и принялся разъезжать на своем облезлом гаварде перед самым носом у цлиян и поносить их почем зря. Теперь уж было не до смеха. Время от времени кто-нибудь из славных витязей, не выдержав, кидался в бой, чтобы заткнуть глотку обнаглевшему хулителю, и неизменно терпел поражение.

Тем временем Ра Он, нахохотавшись вволю, оборотился к Цфанк Шану:

— Эй, царь, готовы ли твои войска к большому сражению?

— Готовы, всесильный повелитель двартов.

— И как ты намерен действовать?

— Мои соглядатаи во вражеском стане оповестили меня о планах Син Ура на этот случай. Его гавардерия будет атаковать наши фланги, а пешие ратники в центре, делая вид, что отбиваются изо всех сил, и шаг за шагом отступая, станут затягивать наши отряды, словно трясина…

— Можешь не продолжать. Стратегия нехитрая. Что же ты думаешь предпринять?

— Мои арфанги предлагают зеркальную стратегию. Мы сосредоточили гавардерию, усиленную отрядами лучников и косарей на правом и левом крыле…

— И опять можешь не продолжать. Твои арфанги! А где же собственный ум, где отвага? Слушай меня в оба уха и в оба сердца! Теперь неприятель в смятении. Наш забавный герой посбивал с них спесь и уверенность, окрепшую от вчерашних побед. Воспользуйся этим. Немедленно перебрось всю гавардерию на правое крыло. Всех лучников и косарей сосредоточь на левом и прикажи стоять насмерть. В центре сзади поставь тяжелую пехоту, и прикажи ей наступать шагом, не спеша, и до столкновения с неприятелем бегом обходить его центр с левого фланга, а вперед пусти ратников ополчения, чтобы изображали стремительный натиск. Но главный твой удар — запомни хорошенько — по правому флангу в левое крыло Син Ура. Сомни его гавардерию и атакуй его центр с тыла. Не медли, перестрой войска и начинай сражение как можно скорее!

— И я выиграю его?