Я закрыла лицо руками.
— Май, твою диадему можно только надеть. Снять её нельзя. Молчи! Я не верю в чудеса! Я верю, что люди, что один человек может быть важнее чего угодно.
Я не открывала глаз. А когда открыла, увидела… Тигрицу, преклонившую колено и протягивающую мне кинжал. Церемониальное оружие Метуар.
— Vergh an fase, Tahe-tari Zuona, — Реа запрокинула голову и закрыла глаза.
Если бы она принесла клятву смерти вчера, мы бы, вероятно, вместе посмеялись. Сейчас…
Я приняла кинжал и прикоснулась кончиком клинка к её щекам, к горлу, ко лбу.
— Es za Tuan, Rea-Tarin.
Тигрица вернула кинжал в ножны, под костюмом.
— Верь мне, Май.
— Я верю… Реа.
Она кивнула. Ни искорки усмешки. Тут я и увидела подлинную Метуар, а не играющую и насмешливую Тигрицу.
— Идём, тебе нужно поесть.
Когда мы спустились в спальню, в дверь вежливо постучали. Я открыла её, Реа осталась стоять в стороне, глядя в пол.
Капитан специальных войск Министерства юстиции. Весь раззолоченный. Главный «Жук», как их называют за их спинами.
— Тахе-те Майтенаринн Левватен эс Тонгвер эс ан Тегарон? — он был и вежлив, и учтив. Действительно, не притворно!
— К вашим услугам, — мне кланяться не обязательно. В конце концов, это — солдат.
— Его Превосходительство таха-тиа Ноар-Мане Аттва, Генеральный и Чрезвычайный Прокурор Южного Союза Государств Шеам, просит Вас присутствовать при завершении следственных операций в связи с небезызвестными Вам печальными и возмутительными событиями.
— Не смею отказываться. Однако просила бы у вас четверть часа на то, чтобы привести себя в должный вид.
Капитан кивнул. Четверо других «жуков» сделали шаг вперёд, встав по обе стороны от двери.
— Я доложу, чтобы Вас ждали. Вас сопроводят, тахе-те.
Я закрыла дверь.
— Идём, котёнок, — Тигрица указала рукой. — Тебе нужно поесть.
* * *
Идти было долго. Огромное всё-таки здание, этот Университет! Мы шли и шли… никого. Ни охраны, никого. Солнце за окном плыло поверх плавящихся облаков… казалось заболевшим. О чём я думала, пока шла? Ни о чём. Тигрица шла следом. Разумеется, её предупредили, что разговаривать со мной не дозволено.
Зал Заседаний Учёного Общества. Пусто сегодня, безрадостно. Генеральный Прокурор оказался высоким, седовласым человеком с глубоко посаженными глазами, очень светлым лицом и едва заметными бровями. Неожиданно длинное лицо, тонкие губы. В руке он держал прокурорский жезл — символ верховного правосудия.
Ну и мундир, конечно. Не такой изукрашенный, как у его Главного «Жука», но сразу становилось видно, кто тут повелевает.
«Жуки» эскорта отошли чуть в сторону. Тут я заметила советника Её Светлости по вопросам правосудия и дюжину рослых, одетых в архаично выглядящую форму солдат. Специальная охрана Её Светлости. В руках — не какие-нибудь алебарды, а «Барракуды», штурмовые ружья. Горят синие огоньки у раструбов — готовы немедленно защищать меня. «Всего лишь люди с оружием». Советник улыбнулся мне. И всё. Тоже не смеет как-то ободрять.
Я поклонилась Генеральному, не меняя выражения лица — безразличие.
Рядом, у стола, со множеством каких-то бумаг, Саванти. Тигрица стоит шагах в пяти от него.
— Рад лицезреть вас, тахе-те, — Генеральный словно очнулся. — Был бы ещё более рад, если бы не пришлось лицезреть вас при таких неприятных обстоятельствах.
Я молчала. И была абсолютно спокойна. Сама не знаю, как мне это удавалось.
— Ваше присутствие здесь чисто формально, тахе-те. Мы достигли полного взаимопонимания с руководством вашего государства и теми, кто имеет отношение к инциденту. Разумеется, виновные будут строго наказаны. Посему я зачитаю вам постановление, которое будет исполнено в ближайшем будущем.
Я слушала его, не слыша. Вредоносное… смертельно опасное… тлетворное… пособничество… яд и зараза… Отстраняется… лишается степеней… приговаривается ко штрафу…
— От вас требуется согласиться с этим, тахе-те, — чуть наклонил голову Генеральный. — Разумеется, у вас есть выбор.
Разумеется, есть. Отказаться. Объявить, что высказанное — неправда, спровоцировать новое дознание и поиск новых улик. А их найдут. И когда найдут, я буду считаться вне юрисдикции Союза. Конечно, меня не убьют… прямо здесь же. Генеральный проявит снисхождение. Со мной просто произойдёт несчастный случай.
Я кивнула.
— Я соглашаюсь, Ваше Превосходительство.
Тут в дверь вошёл, низко поклонившись всем, кто-то в мундире сотрудника Министерства юстиции. Что-то протянул Генеральному. Тот принял бумаги, вчитался, помрачнел.
— К моему величайшему сожалению, были обнаружены документы, свидетельствующие, что ампулы с наркотиком, использованные для совершения противозаконных действий, были не похищены из особого хранилища опасных препаратов Университета, но — частично — получены официально и — частично же — оформлены, как использованные для проведения дозволенных законом действий.
Я вздрогнула. Саванти сохранял полное спокойствие. Реа-Тарин — тоже.
— Я жду от руководства медицинского и научного центра объяснений. И немедленно.
Советник Её Светлости сделал шаг ко мне. Молча.
Пауза тянулась. Всё ясно. Получены «частично» официально — значит, есть «подлинные» документы за подписью Реа или Саванти. Впрочем, они будут подлинными. Любая экспертиза подтвердит. Просто потому, что после эти документы вряд ли пройдут повторную экспертизу.
Реа-Тарин сделала шаг вперёд.
— Я принимаю на себя полную и осознанную ответственность за это, — произнесла она. — Прошу Ваше Превосходительство о положенном мне, — добавила она. Прокурор кивнул, сохраняя жёсткое выражение лица. Суров закон, но это — закон, читалось в его глазах.
Я похолодела. Тигрица только что вынесла себе смертный приговор. Завтра к полудню её уже не будет в живых.
Один из «жуков» извлёк «ярмо» — специальные наручники и… шлем — для заключённых женского пола.
Саванти остолбенел.
Тигрица медленно подошла ко мне (прокурор не сводил с нас взгляда). Встала, глядя мне в глаза. Наклонилась, чуть коснувшись щекой моей щеки. Едва слышно шепнула.
— Прощай, Светлая… Спасибо за прекрасный сон.
Выпрямилась. Отошла и, глядя спокойно на Генерального, протянула руки, склонила голову.
— Нет! — Саванти сделал шаг в её сторону. — Ты отстранена! Ваше Превосходительство, — он повернулся. — Я принимаю на себя полную и осознанную ответственность за это.
