Но он остался и смотрел, как тощее тело незнакомца, обратившееся в груду мяса и костей, скребет пальцами промерзшую землю и все ползет…
— Как это?.. Что за дьявол! — кричали остальные, и он не знал ответа.
Внезапно оборотень резко развернулся. Два его едва ли целых глаза вспыхнули желтым, и огромная когтистая лапа схватила одного из них, одним движением пальцев проломив череп жертвы как грецкий орех.
— Так просто я не дамся, — прохрипело чудовище, и запекшаяся кровь из его рта полилась вниз. — Даже не смейте убегать!
И они не побежали. Вопреки здравому смыслу и желанию выжить банда убийц и воров продолжала свои тщетные попытки убить монстра, пока тот не поднялся на ноги, и каждая их атака будто придавала последнему сил, питая его злобой и безумием.
— Но как же? Ведь серебро!
Старый разбойник попятился. Его заданием было убить женщину, что в прошлом году сбежала из замка его хозяина и убила его любимую наложницу, а вовсе не тягаться с… этим!
Схватив валяющийся на земле кинжал, старик развернулся и бросился прочь. И каждый крик ужаса, доносившийся из-за спины, заставлял его бежать все быстрее и быстрее, несмотря на назревающую вьюгу.
«В горы! — кричал его разум. — В горы! Туда он не поднимется, а снег заметет все следы!»
Когда окончательно выдохся из сил, он отыскал глазами место, где можно ненадолго скрыться, и припорошил шубу снегом, почти сливаясь с белым фоном горного хребта.
— Проклятье! — в отчаянии выругался старик. — Если бы еще не эти старые кости, я бы мог уже добраться до тракта!
Он прижал окровавленный меч к груди и пытался отдышаться после короткого забега. Ступни давно кровоточили, но ему было не до них: перед его глазами все еще стоял образ этого безумного хохочущего оборотня, утыканного мечами, и он боялся, что, покончив с остальными, зверь двинется вслед за ним.
— Я слышал, они могут учуять жертву за целую милю, — пробормотал он самому себе, кутаясь в теплую шубу. — Надеюсь, это не так…
Внезапно чей-то размытый силуэт мелькнул чуть ниже по склону горы, и старый разбойник притаился, затаив дыхание. Впервые за всю его долгую жизнь ему было страшно так, что тряслись поджилки.
Какого же было его облегчение, когда вместо кошмарного монстр он увидел женщину, медленно шагающую вверх по склону. Каждый шаг давался ей с трудом, но она уверенно шла вперед, кутаясь в странный плащ.
— Так это ж плащ-невидимка! — догадался старик, когда понял, что это его обманывают не глаза, а части тела женщины просто скрыты иллюзией.
Внутри него вдруг разбушевалась ярость.
Это она во всем виновата!
Спрыгнув с уступа, он ринулся вперед, занося для удара меч. Женщина заметила его только в самый последний момент. Она заградилась от него руками, вскрикнула, но старый разбойник с ревом вонзил меч в ее живот и прокрутил его в ране, чтобы быть уверенным, что она умрет.
Женщина свалилась на снег, заливая его своей кровью. Она лежала без движения, однако он видел, как судорожно вздымается ее грудь в порыве глотнуть еще хоть каплю живительного воздуха.
Убийца снова замахнулся, желая завершить начатое, и вдруг замер.
Он видел стрелу, глубоко засевшую в его груди, и человека, спускающегося с гор. А потом рухнул вниз и провалился во тьму.
Таков был конец Йорика Тени, самого старого из всех известных воров и убийц Ерифейма.
А зверь тем временем заканчивал свой кровавый пир. Сплошь пронзенный клинками с серебряным напылением и утыканный тяжелыми арбалетными болтами, в своем безумном помешательстве Ликаон убивал все живое, что видел перед собой. Из тех остатков банды убийц, что уже праздновали свою победу над одиноким оборотнем, лишенным возможности сражаться в полную силу, остался лишь один.
Выживший попытался сбежать, но израненный монстр легко догнал его двумя прыжками и одним движением непропорционально огромных когтистых лап разорвал его тело на две части.
Внутренности с отвратным хлюпаньем вывалились из трупа. Фыркнув, чудовище откинуло части тела в стороны. Оно пошатнулось. Свалившись в замерзшую лужу крови, Ликаон застонал, ощущая себя так, будто его засунули под пресс и стали без предупреждения сжимать его до нормальных размеров, дробя кости и плоть.
Он выдохся. Пелена боя спала с глаз, и невероятная боль вновь вернулась, пронзая его разум ледяными зазубренными кольями.
Он не знал, как еще терпит все это, как он еще остается живым, несмотря на множество смертельных ран, и хотел как можно быстрее закрыть глаза и уйти на покой, распрощавшись с жестоким миром.
Но его снова прервали.
Краем целого глаза он заметил, как кто-то подходит к нему слева. Высокий мужчина, закутанный в шубу, спускался с гор, и на руках у него лежало… тело?
— Хорошо выгляжу, да? — прохрипел он и закашлялся, сотрясаясь от сдавленных рыданий.
— Я бы так не сказал, — тон Августа не предвещал ничего хорошего. Остановившись рядом, он положил женщину на снег и выпрямился, сжимая в руках свой кинжал. — Она погибла из-за тебя. Ты послал ее ко мне!
— Я тебя умоляю, не мели чепухи, балбес. Ох, как же больно говорить…
— Так не говори, я итак все знаю.
— Пф! Ты туп как яйцо, а то вообще безмозглое! Ты думаешь, если бы не я, она бы была жива? Ошибаешься. Убийцы пришли за ней, а не за мной, и я, как видишь, не в лучшем… положении.
— Их мог подкупить ты, чтобы уговорить меня тебе помочь.
— Совсем дурак? Стал бы я сейчас валяться перед тобой в виде кучки полудохлого мяса, если бы это были мои люди? Можешь отвернуться, даже я… боюсь на себя сейчас смотреть, — он взял паузу, чтобы передохнуть, и продолжил: — Как я понял из их лепета, их подослал какой-то владелец замка из Ерифейма. Ее схватили по дороге сюда, и этот «хозяин» положил на нее глаз. А она сбежала. Прихватила с собой еще любимую наложницу данного господ… кха!.. В пути последнюю подстрелили, она погибла от ран. Охотники, что за ними гнались, скинули всю вину на нее. Вот и конец сказки.
— Ты хотел, чтобы она уговорила меня тебе помочь, так?
— Ага.
— Но почему именно она? Я ее даже не знаю!
— Ты так уверен? — Ликаон измученно улыбнулся. — Помнится, когда-то она жила под крылышком некого Карпина, рабовладельца и ярого борца с пиратами. И звали ее…
— Марилька! — изумленно выдохнул Август, присаживаясь рядом. Дрожащими пальцами он откинул с лица женщины слипшиеся от пота и крови пряди и стиснул зубы. — И вот я хороню еще одного друга…
— Ты еще расплачься, идиот. Она бы погибла так и так, бессмысленно тратить время на самотерзания, особенно для такого дебила как ты. Просрал все, просрал всех, а теперь строит из себя мученика и тарится в долбаных горах, а еще отказывается выполнить мою единственную просьбу!
