— Государь наш погиб. Он и его спутники похоронены на Тол-Сирион. Гортхауэр бросил их и Берена в волчью яму.
— А что же наши? — спросил Келебримбор. — Что ты знаешь о Фейнарине, сыне Ганнелина?
Фейнарин был другом и побратимом внука Феанора — еще с тех светлых дней Амана, когда они не знали вражды и ненависти. Элвитиль вздохнул.
— Увы тебе. Он погребен там же, вместе с эльфами и людьми, бравшими Тол-и-Нгаурхот. Саурон изуродовал его тело, как и тела всех, кто пал за стенами замка.
Этого можно было и не говорить, но Элвитиль хотел, чтобы Келебримбор поменьше спрашивал о Берене и Лютиэн — пока Элвитилю не будут окончательно ясны его намерения.
— Как же он ответил за это злодеяние? — бледнея от гнева, спросил сын Куруфина.
— Он лишен своей телесной оболочки и в обличьи летучей твари бежал на Север.
— Кто же победил его? Артанор? Хурин, сын Галдора? Или отыскался воин более могучий?
— Его победил Хуан, пес Келегорма.
Келебримбор покусал губы.
— Что ж, хотя бы позора ему достаточно. Но не говори мне, что ничего не слышал о Лютиэн Тинувиэль.
— Не скажу, — кивнул Элвитиль. И в самом деле, было бессмысленно это отрицать. — Что за дело тебе до нее?
— Где она?
На миг у Элвитиля возникло искушение послать сыновей Феанора в Барад-Эйтель, где им поневоле пришлось бы объясняться с Фингоном. Но лгать было противно, и даже полуправдой, ложью умолчания, в которой ему пришлось поднатореть за годы плена и рабства, он был сыт по горло.
— Я не знаю, Келебримбор.
— Не пытайся лгать мне.
— Ты обвиняешь нас? — выступил вперед Айренар.
У них двоих не было никакой возможности одолеть четыре десятка вооруженных и конных эльфов, но оставалась надежда на то, что перед лицом дружины никто не решится поступить бесчестно.
— Нет, — голос Келебримбора дрогнул. — Я… Я умоляю вас сказать мне правду.
— Ради твоего дяди? — спросил Айренар. — Королевне Лютиэн я обязан жизнью — а ему?
— Говори или мы заставим тебя! — крикнул один из нолдор.
— Как? — приподнял брови Айренар. — Вы можете угрожать нам чем угодно, феаноринги, но мы воистину не знаем, где сейчас Лютиэн Тинувиэль.
— Мы можем не только угрожать, — сказал тот же нолдо.
— Оставь, — оборвал его Келебримбор. — Послушайте, мы желаем ей только добра.
— Что вы понимаете под словом «добро»?
— Спасение жизни. Эти места опасны даже после падения Тол-и-Нгаурот. Посмотрите на себя: кто из вас сможет ее защитить, если нападут враги?
— У нее есть защитники.
— Но я обязан ее найти. Вы знаете, куда она пошла? Наверняка знаете, и это… это очень близко — если бы у нас не было надежды ее догнать, вы бы не запирались.
Он подумал, немного прищурив глаза, а потом приказал своим воинам:
— Река! Если есть лагерь, то там!
Какое-то мгновение он колебался, но тут Айренар словно бы в ужасе вскрикнул:
— О, нет! — и это решило дело.
Когда всадники скрылись с поляны, Элвитиль и Айренар, мгновенно переглянувшись, поняли друг друга без слов. Надолго обмануть Келебримбора не удастся. Он узнает, что Лютиэн в лагере нет и узнает, что она там была. Никто ему ничего не скажет, и он продолжит поиски вверх по течению притока… Если повезет, они найдут Берена и Лютиэн раньше, чем Келебримбор, а до темноты совсем недолго. В темноте же они смогут водить феанорингов за нос до утра и если посчастливится — доберутся до войска Ородрета.
Этот обмен мыслями длился мгновение, а потом оба сорвались с места и что есть духу побежали в том направлении, где скрылись Берен и Лютиэн.
* * *
Красавец благородный олень застыл на миг, словно давая себя рассмотреть, а потом помчался прочь, размазанным пятном движения в серебристой листве, а за ним погнали коней Келегорм и Куруфин. Их спутники, зная своих сюзеренов, не стали ни удерживать их, ни гнаться. Охотничий азарт братьев не был утолен, Лютиэн маячила неясной тенью где-то в недосягаемом пока отдалении, а дикий нрав требовал действия. Сломя голову феаноринги мчались по редколесью, перескакивая ручейки, низкие кусты и небольшие овражки, наслаждаясь биением встречного ветра, чересполосицей лучей червонного золота в колоннаде тонких стволов и опасностью бешеной скачки по незнакомой холмистой местности. Они скакали, не сбавляя скорости, даже тогда, когда поняли, что потеряли оленя — ради скачки, ради ветра и опасности.
Что ни говори, а удача все еще была с ними. Погиб соперник в борьбе за Сильмарилл и руку дочери Тингола, погиб Финрод, и теперь Нарготронд должен был сам упасть к ним в руки — ясно было, что слабый духом Ородрет его не удержит, а его надежда выдвинуться в качестве военного вождя пропала втуне: в лучшем случае он разделит славу с Ирмегилом и людскими князьями Хитлума. После смерти Берена люди, скорее всего, изберут своим князем Роуэна, а тот вассал Майтимо. Впереди последняя битва — славная битва, в которой решится все, и черная корона падет, а три Сильмарилла вернутся к тем, кому они принадлежат по праву… И, словно в подтверждение тому, что удача смотрит прямо на братьев, им открылся широкий луг, и на лугу они увидели медленно идущих, взявшись за руки, Берена и Лютиэн.
Увидев этих двоих, братья слегка опешили. Они как-то уже успели привыкнуть к мысли, что Берен убит.
Первым пришел в себя Куруфин.
— Смотри-ка, братец… — сладким голосом произнес он. — Смотри, кого посылает нам Владыка Судеб! Не иначе как это Берен, предатель, пособник Врага, дважды покусившийся на принадлежащее дому Феанора: на Сильмарилл и твою невесту. Неужели мы потерпим, что такая мразь поганит лик Арды?
— Не потерпим, — осклабился Келегорм. — Я затопчу его конем, а ты хватай Лютиэн на седло. Вперед!
И братья понеслись на всем скаку к беспечной паре.
Дальнейшие события показали, что если Намо и устроил эту встречу на поляне, то имел в виду совсем другое.
На веку Берена это была не первая попытка затоптать его конем.
— Беги! — сказал он Лютиэн, толкнув ее в сторону ближайшего леска и бросаясь в другую.
Она не тратила время на глупости вроде «Нет, я останусь с тобой!». Если Берену суждено драться с двумя, то пусть хотя бы по очереди, а не сразу.
Поэтому братьям пришлось разделиться. Куруфин догнал и подхватил Лютиэн. Берен бросил в ноги лошади Келегорма свою ношу, связку мечей, и на бегу краем глаза отметил удачу: конь споткнулся и упал, эльф перелетел через его голову и грохнулся о землю.
Берен, все свои силы вложив в бег, догнал Куруфина, который пытался снова разогнать свою лошадь с ее двойным грузом, и одновременно справиться с отчаянно отбивающейся Лютиэн, и, бросив посох, в прыжке обеими руками вцепился в перевязь его меча, так что и Куруфин, и его пленница сшиблись наземь. Королевна осталась лежать без движения, а Берен за все ту же перевязь оттащил Куруфина в сторону от Лютиэн и смачно, с замахом от плеча, дважды треснул по лицу. Эльф лишился чувств. Берен выдернул из ножен его меч, выхватил его кинжал — и повернулся к Келегорму, который уже успел свистом подозвать коня и вскочить в седло. Теперь он летел навстречу, отводя копье для броска. Копье Берен отбил мечом, лезвие отсекло наконечник — затес вышел длинный и гладкий. Келегорм отбросил копье и снова развернул коня — на этот раз вытаскивая меч. Пешему против конного с мечом очень неловко — так что Берен бросил меч и, схватив обломок копья, встречным тычком сшиб Келегорма с седла.
