— Я… — начал Каладин и умолк. Ему вдруг вспомнился Даллет, делающий что-то в этом роде. Сержант всегда говорил, что главная часть его работы — заботиться о том, чтобы Каладин оставался живым. — Хорошо.
Тефт кивнул и встал.
— Ты был копейщиком, Тефт, — сказал Каладин. — И даже не пробуй отнекиваться. Как ты оказался здесь, среди мостовиков?
— Мое место здесь. — Тефт повернулся и пошел руководить поисками раненых.
Каладин сел, а потом лег, ожидая, когда шок схлынет.
На юге появилась вторая армия — одетые в синее солдаты Далинара Холина. Они пересекали соседнее плато.
Каладин закрыл глаза, пытаясь прийти в себя. Наконец он что-то услышал и вновь открыл их. На его груди, скрестив ноги, сидела Сил. За ней, на поле боя, армия Далинара Холина атаковала паршенди, по ним никто не стрелял. Похоже, Садеас вырезал всех лучников.
— Это было потрясающе, — сказал Каладин. — То, что я делал со стрелами.
— Ты все еще думаешь, что проклят?
— Нет. Сейчас я знаю, что нет. — Он посмотрел на угрюмое небо. — Но я не понимаю, что означают все мои поражения. Я дал Тьену умереть, не сумел защитить своих копейщиков, рабов, которых пытался спасти, Тару… — Какое-то время он не вспоминал о ней. С ней ему скорее не повезло, но все-таки тоже поражение. — Если это не проклятие и не невезение, если никакой бог не злится на меня, то мне только остается жить, зная, что еще немного усилий — больше подготовки или умения — и я мог бы спасти их.
Сил глубоко задумалась.
— Каладин, ты должен покончить с такими мыслями. Все это не твоя ошибка.
— Так обычно говорил отец. — Он слабо улыбнулся. — «Преодолей свою вину, Каладин. Переживай, но не слишком. Бери на себя ответственность, но не вини себя во всем. Защищай, спасай, помогай — но знай, когда сдаться». Они идут по очень ненадежным полочкам. Как я могу отступить?
— Не знаю. Я ничего не знаю об этом, Каладин. Но ты разрываешь себя. Изнутри и снаружи.
Каладин опять уставился на небо.
— Это было удивительно. Я был штормом, Сил. Паршенди не могли коснуться меня. Стрелы, я играл с ними.
— Ты еще не освоился с этим, Каладин. Не дави на себя слишком сильно.
«Спасай их, — прошептал Каладин. — Но не дави на себя слишком сильно. И никогда не вини себя, если потерпишь поражение». Ненадежные полочки, Сил. Такие узкие…
Некоторые из его людей вернулись с раненым. Тайленец, с квадратным лицом и стрелой в плече. Каладин взялся за работу. Руки еще слегка тряслись, но не так ужасно, как несколько минут назад.
Бригадники собрались вокруг и глядели на него. Он уже начал обучать Камня, Дрехи и Шрама, но пока они главным образом смотрели. Каладин заставил себя объяснять.
— Если прижмешь здесь, то кровь потечет медленнее. Рана не слишком опасная, хотя, скорее всего, ему несладко… — пациент состроил гримасу, соглашаясь, — и главная опасность — заражение. Промой рану, убедись, что не осталось никаких щепок или кусочков металла, потом зашей. Мышцы и кожа плеча будут работать, поэтому потребуются крепкие нитки, способные удержать края раны вместе. Сейчас…
— Каладин, — сказал Лоупен странно обеспокоенным голосом.
— Что? — рассеянно спросил Каладин, все еще работая.
— Каладин!
Лоупен редко называл его по имени, предпочитая говорить мачо. Каладин встал, повернулся и увидел низенького хердазианина, стоящего позади толпы и указывающего на ту сторону расщелины. Сражение передвинулось дальше на север, но группа паршенди каким-то образом пробилась через ряды Садеаса. Группа с луками.
Каладин, потрясенный, смотрел, как паршенди выстроились в боевой порядок и натянули луки. Пятьдесят стрел, и все направлены на бригаду Каладина. Похоже, паршенди не волновались о том, что на них могут напасть сзади. Они сосредоточились только на одном.
Убить Каладина и его людей.
Каладин тревожно закричал, но он чувствовал себя таким слабым и усталым. Бригадники только начали поворачиваться, а лучники уже натянули тетивы луков. Обычно люди Садеаса защищали расщелину, не давая паршенди подойти к мостам и отрезать им дорогу к бегству. Но на этот раз, заметив, что паршенди не пытаются сбросить мосты, солдаты не торопились останавливать их. И оставили мостовиков умирать.
Люди Каладина обнажены. Совершенные цели. Нет, подумал Каладин. Нет! Такое не может произойти. Не после…
Внезапно кто-то обрушился на линию паршенди. Одна-единственная фигура в синевато-серых доспехах, с огромным мечом в руке. Носитель Осколков вихрем пронесся сквозь строй отвлекшихся лучников, рубя всех подряд. Несколько стрел успели взлететь, но лучники еще не успели прицелиться. Некоторые стрелы упали рядом с мостовиками, рассыпавшимися в поисках укрытия, но ни одна не попала в цель.
Паршенди падали под безжалостным Клинком, кое-кто прямо в пропасть; немногие оставшиеся в живых убежали. Через несколько секунд от отряда из пятидесяти лучников остались только трупы с вспыхнувшими глазами.
Носителя Осколков догнала почетная гвардия. Он повернулся — доспехи засветились, — поднял Клинок и отсалютовал мостовикам. Потом отправился в другом направлении.
— Это был он, — сказал Дрехи, вставая. — Далинар Холин. Дядя короля!
— Он спас нас! — сказал Лоупен.
— Ба. — Моаш стряхнул с себя пыль. — Увидел группу незащищенных лучников и напал на них. Светлоглазым до нас дела нет. Верно, Каладин?
Каладин молча глядел на место, где только что стояли лучники. В одно мгновение он мог потерять всех.
— Каладин? — спросил Моаш.
— Ты прав. — Каладин обнаружил, что говорит. — Просто использовал возможность.
А как же Клинок, поднятый в приветствии?
— Начиная с этого момента, — громко сказал Каладин, — мы будем уходить вглубь плато, как только солдаты пересекут пропасть. Раньше после начала сражения паршенди не обращали на нас внимания, но теперь все изменилось. То, что я сделал сегодня — и то, что мы собираемся сделать вскоре, — заставит их разозлиться еще больше. Злость лишает их разума, но заставляет стремиться к нашей смерти. Лейтен, Нарм, найдите хорошие наблюдательные пункты и присматривайте за полем боя. Немедленно сообщите мне, если заметите отряд паршенди, идущий к расщелине. Сейчас я закончу перевязку раненого, и мы отступаем.
Оба разведчика убежали, и Каладин вернулся к ране на плече.
Моаш встал на колени рядом с ним.
— Атака на приготовившегося врага без единой потери; Носитель Осколков, так вовремя появившийся, чтобы спасти нас; похвала самого Садеаса. Ты почти заставил меня задуматься, а не привязать ли на плечо эти повязки.
