— Мы подняли Астру в комнату, где ты жил, — сказала Елка. – Гадя отправила меня за тобой. А девчонки поехали искать птиц. Богине ведь понадобятся птицы?
– Посмотрим.
Елка выдернула меня из коляски и потащила по знакомому маршруту. Мимо окон кафе, по ступенькам ярко освещенного подъезда на третий этаж.
«Заняться богине больше нечем – только лечить раненых бандиток!» — ворчал Ордош.
Мы успели.
В своей бывшей комнате я увидел знакомую картину: одна женщина лежит на кровати, другая сидит рядом и держит больную за руку. Вот только сменились роли. В роли больной сейчас была Астра. Она пребывала в сознании, когда я вошел в комнату. Даже поздоровалась со мной. Но выглядела непривычно бледной, а шрам на ее виске и вовсе казался белоснежным. Гадюка гладила Астру по руке и что-то ей нашептывала.
Еще в комнате околачивались три смутно знакомые женщины с черными татуировками змей.
Ордош сразу приступил к лечению. Нагрелась руна на животе.
«Голуби?» – спросил я.
«Есть несколько. Должно хватить. Гони всех этих зевак подальше».
— Все, кроме Гадюки, пошли вон из комнаты, — сказал я.
-- Слышали, что сказал Пупсик?! – взревела Гадюка. – Проваливайте отсюда! Двое дежурят внизу. Остальные пусть ждут в кафе. Где эти девки с птицами?!
Словно в ответ на ее вопрос под окнами раздался цокот копыт, грохот колес, голоса.
– Приехали, – сказала Елка. – Я побежала!
– Пупсик, дорогой, – сказала Гадюка, когда в комнате остались только мы с ней, да Астра. – Приступай, скорее! Очень тебя прошу! Зови свою богиню!
– С…спокойно, Г…гадя, – сказала Астра. – Успокойся. Он уже л…лечит. Я чувствую.
***
Гадюка стояла у окна, следила за каждым моим вздохом. Она все еще не восстановила нормальный вес после болезни. Походила на угловатого подростка.
Астру Ордош усыпил. Женщина хмурила брови, изредка шевелила губами, словно что-то рассказывала во сне.
В общем коридоре, около закрытой двери комнаты, шмыгала носом Елка.
Пока я неподвижно сидел в кресле, стараясь не мешать Ордошу, Елка соорудила в комнате пирамиду из клеток с курицами. Птичьи голоса не смолкали ни на секунду. Вскоре я готов был сам оторвать птицам головы, лишь бы они замолчали. От шума и недосыпа у меня разболелась голова.
Когда по телу пробежал знакомый холодок заклинания, и утихла головная боль, я понял, что колдун переключился на наши нужды.
«Все? – спросил я. – Так быстро?»
«Я накачал ее регенерацией, – сказал Ордош. – Вливать в ее тело еще заклинания не имеет смысла: они почти не ускорят результат. Теперь осталось только ждать. Тело восстановится само. Через время. К завтрашнему дню Астра станет, как новенькая».
«Это хорошо».
«Нам с тобой кое-что нужно решить, Сигей. Прямо сейчас».
«Что именно?»
«У них здесь намечается война между бандами. А нам вот-вот предстоит перебираться в общежитие. Сам знаешь, когда начнется учеба, мы не сможем покидать территорию Академии, чтобы латать дыры в бандитках».
«Что ты хочешь этим сказать?»
«А то, что нам необходимо определиться, кем является для нас эта троица – Гадюка, Астра и Елка. Друзьями, которых нам нужно защищать, или просто знакомыми бандитами, гибель которых нас не особенно и расстроит».
«Не знаю. Я… не привык иметь друзей».
«И я отвык, – сказал Ордош. – Друг из меня тот еще. Последние мои друзья сгинули на каторжных работах. Причем, попали они на те рудники по моей вине».
«Как ты собираешься их защищать? – спросил я. – Уничтожишь банды конкурентов?»
«Как – это уже следующий вопрос, Сигей. Сперва определись с первым».
«Сам-то, как считаешь?»
«Мне друзья не нужны, – сказал колдун. – Хватит и тебя. Но ты живешь в этом мире. А я лишь наблюдаю со стороны за твоей жизнью. И да, я с удовольствием перебил бы всех бандитов в этом городе. Чтобы не отвлекали».
– Почему у вас случилась ссора с бандой Крысы? – спросил я.
Гадюка встрепенулась.
– Как она?
Женщина шагнула к кровати, приложила ладонь ко лбу спящей подруги.
– С ней все хорошо, – сказал я. – К завтрашнему дню раны заживут. А до того времени она будет спать. Покорми ее утром. И не забудь поблагодарить богиню.
– Да уж, конечно, – сказала Гадюка. – Ты… не читал сегодня молитвы.
– Не вижу больше необходимости произносить их вслух.
– И курицы все живы.
– Хватило голубей, которые спят под крышей, – сказал я. – Ответь на мой вопрос.
– Да уж, – сказала Гадюка. – Все не могу привыкнуть к тому, что мужчина разговаривает со мной таким тоном.
Она подошла к креслу, наклонилась, запустила руку в кожаную сумку, что стояла у моих ног. Достала темную деревянную коробочку. Положила ее мне на колени.
– Это от нас с Астрой.
Я взял коробочку, увидел на крышке надпись: «Пупсик».
– Мы с Астрой собирались заглянуть сегодня к тебе в гости, поздравить с поступлением в Академию. Но… раз уж ты здесь… Чему ты удивляешься? Разумеется, мы не выпускаем тебя из вида. А то! Должен же кто-то присматривать за нашим будущим великим герцогом. Если пока больше некому, то мы решили взять эту обязанность на себя.
Гадюка указала на коробку.
– Это наш подарок.
– Что в ней?
– Открой.
Я приподнял крышку и увидел две перьевые ручки. Чуть толстоватые и непривычно длинные. Каждую оплетает черная змейка, по центру – гравировка золотистыми буквами: «Пупсик».
– Такие писала делают только в Империи, – сказала Гадюка. – У наших слишком неудобные наконечники – так говорят. Мы с Астрой решили: не гусиными же перьями ты будешь пользоваться на занятиях. А карандашами только беднота пишет – для принца это несолидно. Да уж. К тому же, когда Пупсик исчезнет, должно же у тебя остаться хоть что-то в память о нем.
– Спасибо, – сказал я. – Когда ходил по магазинам, о том, что нужно купить писала, даже не подумал. Красивые. Так что там с вашей войной?
Гадюка махнула рукой.
– Не переживай, Пупсик. Все будет хорошо. В полиции сейчас неразбериха. Да уж. Куда-то исчезла глава департамента правопорядка. Уже несколько дней не объявляется. Начались временные перестановки. Те банды, чьи покровительницы пошли на повышение, стали задирать нос. Как крысы, например. Но скоро все успокоится. Глава вернется, и мы заживем, как прежде.
«Не та ли это тетка с шикарными сапогами, останки которой лежат у нас в пространственном кармане?» – сказал Ордош.
«Дай-ка мне перстень нашего «полицая». Но не сейчас, а когда скажу».
– Какое отношение к происходящему имеет эта глава? – спросил я.
– Банду гадюк опекает именно она. Мы потому и имеем среди банд такой авторитет: приказывать нашей покровительнице может разве что герцогиня. Как только глава объявится, все эти шавки сразу закроют свои пасти.
– А если не вернется?
Я поднял руку на уровень груди, развернул ладонью кверху.
«Кольцо».
На еще мгновение назад пустой ладони появилась массивная золотая печатка с гербом.
– Тебе знакома эта вещь? – спросил я.
Гадюка посмотрела на печатку. Не стала спрашивать, как я проделал свой фокус.
– Это… ее, – сказала Гадюка. – Похожа. Она носила ее на мизинце. Откуда она у тебя?
– Снял с пальца женщины, которую богиня убила примерно неделю назад, – сказал я.
– Убила?! Зачем?
Я взял печатку двумя пальцами, повертел, разглядывая.
– Я подслушал разговор, в котором твоя покровительница призналась, что участвует в заговоре против великой герцогини. Она попыталась расправиться со мной, чтобы скрыть свой секрет. Но… Тебе ведь рассказывали, наверное, что богиня не любит, когда мне угрожают?
– В заговоре против герцогини?! – переспросила Гадюка. – Нашей герцогини?!
– Да, – сказал я. – Это сейчас не важно. Имеет значение другое: ты должна знать, что владелица этого украшения живой уже не объявится.
«Ты правильно уточнил, Сигей, – живой», – сказал Ордош.
«Убирай кольцо», – скомандовал я.
Печатка исчезла, точно растворилась в воздухе.
