Арчи не повел и бровью.
— Если отступишься от своих слов, я приму меры. Запомни это… Хинрик.
Ди-Ре, свое имя всегда скрывавший, как он полагал, намного тщательнее, намного жестче, вздрогнул от неожиданности и отступил. Глаза его расширились, в них отразился почти ужас, смешанный с откровенным поражением.
Альфа тоже умел удивлять.
* Речь идет о событиях, описанных в книге Татьяны Бердниковой «Перчатка Соломона»
2
Когда Шон вернулся в комнату, девушка, сидящая на кровати и рассматривающая одеяло, медленно подняла голову и обезоруживающе улыбнулась.
— Кто пришел?
Блондин глубоко вздохнул. Таких сюрпризов он не любил.
— Мне казалось, ты спала.
— Проснулась, когда ты ушел, — собеседница виновато пожала обнаженными плечами и как-то по-особенному наивно хлопнула длинными ресницами, — Без тебя так холодно…
Рэдзеро скрестил руки на груди и улыбнулся с мягкими нотками ядовитого сарказма.
— Весьма польщен. Но, боюсь, мерзнуть тебе придется еще довольно долго — у меня появились дела, тебе придется уйти. Я вызову такси…
— Но, Шон!.. — «подружка на одну ночь», прекрасно сознающая собственный статус, возмущенно приоткрыла рот и, абсолютно не беспокоясь об упавшем одеяле, приподнялась на кровати, — Как же… нет, да, ты говорил — не больше одной ночи, я все понимаю, я согласилась! Но почему ты гонишь меня?..
Молодой человек легко пожал плечами, сдерживая недовольный вздох. Внезапное появление бывшего патрона грозило подмочить его репутацию джентльмена — острого, как нож, смертельно опасного, угрожающе-притягательного, но все-таки джентльмена, — и Шону это совсем не нравилось.
— В жизни не все происходит так, как хотелось бы, — немного помолчав, обтекаемо ответил он и, подняв с пола кофточку девушки, бросил ее ей, — Собирайся. Я вызову тебе такси.
Девушка, совершенно ошарашенная поведением парня, негодующе выдохнула и, даже не пытаясь скрыть раздражение, почти гнев, что стремительно охватывал ее, схватила кофточку, резкими движениями принимаясь натягивать ее на себя. Щеки ее горели, глаза сверкали — злость определенно была ей к лицу, и Рэдзеро мимолетно пожалел, что сейчас не может себе позволить слабости продолжить общение с ней.
— Это все из-за этого Треса, да?! — она остановилась, застегивая джинсы, — Я слышала, как ты упоминал его имя! Неужели из-за него ты готов…
Шон, мгновенно насторожившийся и посерьезневший, отринувший все фривольные мысли, чуть приподнял подбородок, бросая на негодующую собеседницу внимательный взгляд из-под прикрытых ресниц.
— Ты подслушивала?
В голосе его прозвучало что-то такое, что девица, мгновение назад так и пышущая гневом, как-то стушевалась и, испуганно прижав руки к груди, отчаянно замотала головой. Об опасности этого парня она, как и, наверное, каждая из его мимолетных знакомых, была вполне наслышана, хотя и не знала, чем именно он опасен.
— Нет, я… Честно, нет, я просто сидела, услышала… вы говорили громко, и я…
— Ты подслушивала, — теперь уже это был не вопрос: блондин не интересовался, он знал наверняка, констатировал как данность, как факт, и совершенно этому факту не радовался. Девушка невольно отступила на пару шагов, напряженно сглатывая и силясь держаться подальше от того, кого еще полчаса назад почти боготворила.
— Я не люблю, когда проявляют неуместное любопытство… — Шон широко, очень остро улыбнулся и медленно провел языком по нижнему краю верхнего ряда зубов, — Очень не люблю.
— Ш-Шон… — девица задрожала, отступая еще на несколько шагов, — Прости меня… Я… не злись, умоляю, я… я просто… я н-не подслушивала, это слу… случайность… Я… если вы и говорили об этом Тресе, то я… это не имеет совсем…
— Говорили мы о нем или же нет, тебя не касается, — голос молодого человека звучал очень ровно и спокойно, однако, в глазах его плясало опасное, дьявольское пламя, — Но, если я узнаю, что ты кому-то проболталась о том, что слышала, как я упоминал это имя… — он задумчиво облизал губы и, обезоруживающе улыбнувшись, развел руки в стороны, — Будет лучше, если этого не случится. Уходи, Нэл. Такси вызовешь себе сама.
Больше он не прибавил ни слова и, молча развернувшись, покинул комнату — поступок несколько опрометчивый, коль скоро Нэл, казалось, отнюдь не собирается покидать его квартиру и, одновременно, весьма самоуверенный — сомнений в том, что она все же уберется и из его жилища, и из его жизни, парень не питал.
Он зашел на кухню и, остановившись в дверях, закусил губу, пытаясь скрыть улыбку. Его бывший босс — «великий и ужасный», как он сам порою называл его, Трес, — стоял возле наполовину пустой сковороды с жаркое и таскал из нее кусочки мяса.
В столь забавном виде заставать патрона Шону еще не доводилось и, надо признать, сейчас он был рад видеть его — эти действия еще раз, все больше и больше доказывали, что Кев и в самом деле стал живым, самым обычным, настоящим человеком, не скованным никакими рамками и обязательствами. Прежде, будучи заключен в теле собственного брата, таким свободным он не казался.
— Если проголодался, мог бы взять тарелку и поесть из нее, — Шон, который в кухню зашел абсолютно бесшумно, позволил себе немного напугать его. Трес, выронив от неожиданности кусочек мяса и, проводив его прощальным взглядом, виновато вздохнул.
— Не смог удержаться. Я давно не ел мяса, когда почувствовал его запах… — он прикрыл глаза и, всем видом демонстрируя, в какой экстаз его приводит лишь аромат только что жадно поглощаемой пищи, причмокнул губами. Блондин негромко фыркнул и, решительно отодвинув экс-босса, собственноручно положил в чисто вымытую тарелку несколько ложек жаркого. Поставил ее на стол и красноречиво сунул немножко опешившему Кеву в руки вилку.
— Садись и ешь, если тебя устраивает моя стряпня. Бабушка, конечно, готовит лучше, но иногда приходится обеспечивать себя ужином самостоятельно.
— У тебя много талантов, — ночной гость широко улыбнулся и, не пренебрегая предложением, торопливо уселся за стол, обращая все внимание на еду. Хозяин квартиры негромко вздохнул и, налив себе воды, присел напротив, чутко вслушиваясь в доносящиеся из коридора звуки. Пересказывать Тресу диалог с излишне любопытной девицей он не хотел, но в том, что она ушла, удостовериться был не против.
Вот скрипнула дверь его комнаты, вот негромкий шорох возвестил о том, что Нэл обувается… Щелчок замка, хлопок двери — и все. Очередная подружка, не слишком разумная и очень любознательная, исчезла из его квартиры и из его жизни навсегда.
Блондин медленно выдохнул. В мыслях его вертелся один, смутно напоминающий гамлетовский, вопрос — быть или не быть? Убить девку за то, что она услышала не предназначенное для ее нежных ушек, или все-таки пощадить, памятуя о своем кредо «не убивать невиновных»?
— Ты все еще носишь перстень? — голос гостя, отвлекший молодого человека от раздумий, прозвучал удивленно, — Я думал, после того, как он сослужил свою службу тогда, ты не будешь так сильно привязан к нему. Он же ведь не более, чем атрибут стража, разве нет?
Шон с видимым и совершенно понятным удивлением покосился на свою правую руку. Перстень с сапфиром, некогда подаренный ему бабушкой, и сослуживший хорошую службу уже не раз, носить он, конечно, продолжал, но спать в нем не ложился. Впрочем, вглядевшись в собственный палец пристальнее, он сумел заметить на нем не очень четкую, но вполне заметную полоску, и одобрительно хмыкнул.
— Ты научился подмечать детали, — отметил он, напрямую предпочитая не отвечать. Трес ухмыльнулся, продолжая с жадностью поглощать жаркое.
— Когда ежеминутно приходится спасать свою жизнь, еще и не такому научишься, — как бы между прочим бросил он и глубоко, блаженно вздохнув, отправил в рот последний кусочек мяса, — Вкусно. Ты классно готовишь, Диктор.
