крыльца школы. Там я остановилась, не решаясь идти внутрь, ведь собаки на школьном дворе – это ещё ничего, а вот собаки в самой школе могут принести много неприятностей.
– Хорошо, ребята, дальше вам идти нельзя, – обратилась я к стае, даже не зная, поймут ли они.
А они преданно смотрели на меня и махали хвостами. Тогда я вздохнула и стала подниматься на крыльцо, оборачиваясь после каждой ступеньки. Стая не двигалась с места. Только когда за мной закрылась дверь, псы завыли и побежали прочь. Мне стало даже немного жаль их.
День проходил довольно серо. Класс приходил на урок, учитель говорил дежурное «Записываем число, классная работа», некоторые писали, а задние парты бесконечно бесились, учитель бранил их, на что они не обращали никакого внимания, потом учитель кое-как объяснял тему, звенел звонок, и класс уходил. Эта последовательность повторялась уже четвёртый раз, пролетел и обеденный перерыв, близился вечер.
Я сидела на подоконнике в кабинете истории, который находился на третьем этаже. Никого, кроме меня там не было, все мои одноклассники разошлись кто куда. Я сидела и наблюдала за тем, как качаются деревья, а ветер срывал с них некрепкие листья. Окно было чуть приоткрыто, поэтому я тоже чувствовала его прохладное дуновение, запах моря, что было спрятано от меня за горизонтом, и то, что в воздухе появляется аромат дождя. Я вдруг заметила, что среди туч замелькали маленькие чёрные точки, которые приближались и увеличивались в размерах. Вскоре я смогла разглядеть в них большую стаю ворон, которая летела прямо к школе. И, когда птицы, цепляясь за раскачивающиеся ветки деревьев, приблизились настолько, что я смогла разглядеть их клювы, чёрные глаза-бусинки и каждое перо в их крыльях, я вдруг поняла: они же летят прямо на меня!
Я вскочила на ноги и стала поспешно закрывать окно, но куда там! Огромная стая птиц своим напором распахнула окно настежь, оттолкнув меня в сторону. Тут же в кабинет ворвался ветер, хлопанье вороньих крыльев и оглушительное встревоженное карканье. Я в ужасе закрыла лицо ладонями и сжалась, не смея пошевелиться, а над моей головой и вокруг меня носились, больно задевая меня крыльями, чёрные птицы. Но самое страшное было впереди.
Сквозь крики ворон, вой ветра и хлопанье крыльев, я услышала звонок на урок, а после этого – звук открывающейся двери в кабинет.
А потом удивлённое и испуганное восклицание учительницы:
– Ева! Что это такое здесь происходит?!
– Если бы я знала! – ответила я, но учительница меня не услышала: я не смогла перекричать весь этот шум.
При появлении нового человека птицы испуганно заметались по кабинету и ещё громче закричали, после чего дружно устремились к отрытому окну. Через несколько секунд их крики уже затихали где-то вдали.
Я отняла руки от лица и первым, что я увидела, было лицо учительницы, глаза которой так расширились от удивления и испуга, что, казалось, готовы были заполнить собою всё пространство на лице. Её волосы, которые она всегда носила идеально уложенными, были всклокочены, спутаны и из них торчали вороньи перья, а одежда на ней была помята и частично разорвана.
Я, должно быть, выглядела не лучше.
– Что они сделали с кабинетом! – воскликнула учительница.
А сделали они очень многое. По всему кабинету валялись сброшенные с парт учебники и тетради, изорванные и смятые. Рядом с ними валялись ручки, карандаши, линейки, очки и даже чьи-то туфли. Карты, висевшие на стенах, были сорваны, а классный журнал застрял на люстре под потолком на пару с чьим-то разодранным в клочья пиджаком. И в этом хаосе всюду, всюду были вороньи перья, некоторые из них ещё даже не успели упасть и медленно парили в воздухе.
Одноклассники остались мне благодарны. Ведь первые пол-урока все пытались разобраться, куда подевались их вещи, а когда, наконец, разобрались, их отпустили домой, ведь смысла проводить урок уже не было.
А мне пришлось убирать весь этот беспорядок!
Итак, настроение у меня было ужасное. Уборка никогда не приносила мне удовольствия, а особенно, после четырёх уроков, когда я устала и проголодалась. К тому же мне казалось, что это совершенно нечестно оставаться после уроков за то, к чему ты не имеешь ни малейшего отношения. Ко всему прочему за окном уже стемнело, и пошёл дождь.
Когда я, наконец, вымела прочь последние перья и обрывки бумаги, в школе уже не осталось никого, кроме старушки-вахтёрши. Свет на всех этажах был погашен, и только в холле горела одна лампа, чтобы вышеупомянутая старушка могла читать газету.
Я закинула свой рюкзак на плечи, заперла кабинет оставленными мне ключами и пошла по коридорам школы. В них царила непривычная тишина, слышны были только мои собственные шаги, отдающиеся от стен эхом, и удары капель дождя в оконное стекло. Путь мне освещали только редкие вспышки молний, которые всякий раз неожиданно быстро гасли.
Я уже стала спускаться по лестнице на первый этаж, как вдруг что-то заставило меня обернуться. Я никогда раньше не боялась темноты, но тогда произошло что-то странное: я почувствовала, как в спину мне дохнуло жаром, и от этого по спине пробежали мурашки, а сердце заколотилось быстрее от страха.
И я обернулась.
Сначала я ничего особенного позади себя не увидела. Но, хоть мне и было страшно, я напрягла зрение, вглядываясь в темноту за мной. Как вдруг вспыхнула молния и осветила лестничную клетку. И там, в тот короткий миг, пока не погасла молния, я увидела силуэт высокого крепкого человека, который пристально за мной наблюдал из-под капюшона длинного плаща. В следующую секунду молния уже погасла, и человека стало не видно, как и прежде. Но я уже знала, что он там.
Вскрикнув, я кинулась вниз по лестнице, что было духу. Лишь когда я достигла освещённого пятачка в холле, я остановилась отдышаться; ноги у меня дрожали от страха. Старушка, сидевшая на стуле у двери, бросила на меня полный безразличия взгляд и продолжила читать газету. Я, чуть успокоившись, отдала ей ключи от кабинета, попрощалась и выбежала на улицу.
Не успела я открыть зонтик, как ко мне с радостным визгом и лаем подбежала стая собак, с которыми я шла сегодня до школы. Они так радостно махали хвостами, не обращая внимания на дождь и холод, что я невольно улыбнулась. Мне стало поспокойнее. Эти собаки меня не оставят, пока я не дойду до своего дома, а человек, даже если он взрослый и сильный, вряд ли рискнёт приближаться к стае из десятка бродячих собак. Правда, куда-то пропал лохматый серый пёс. Сейчас он уже казался мне милым.
Идти домой мне пришлось пешком, потому что собаки не позволяли мне садиться на велосипед. Хлестал дождь. Когда я, наконец, добралась
