Приведя себя в порядок, я уселся за стол и пододвинул фолиант поближе. Застежка на книге имела достаточно сложный замок, и мне предстояло решение: взломать или попытаться открыть. Для начала попробовал пошуровать скрепкой в замочном отверстии — фигушки, никакого результата. Потратив около десяти минут, я пришел к неутешительному выводу, что самому мне ее не открыть.
— Ну и ладно, не больно-то и хотелось — проговорил себе под нос, примеряясь поаккуратнее подсунуть лезвие ножа в узкую щель книжной застежки — Понапридумают же всякую ерунду вроде того, чтобы книги на замки закрывать.
Узорчатая медь тихо скрипнула и поддалась, откинувшись в сторону. Все, гранит науки, сокрытый ранее, готов был быть поданным на стол. С замиранием сердца я перевернул обложку и заглянул на страницы, не видевшие света уже много десятилетий. Должен признаться, я ожидал, что содержимое может быть подпорченным. Все- таки пергамент не тот материал, который способен сохраняться долгие годы во влажной среде. Но эта книга оказалась почти в идеальном состоянии. На страницах в хаотическом беспорядке располагались различные схемы, рисунки людей, животных и даже неких непонятных существ, аналогов которых я еще не встречал. Под каждым рисунком всегда располагалась надпись, вот только ее смысл совершено был неясен — само начертание напоминала древнеславянский язык, на котором в наше время пишутся церковные книги и ведутся службы в православных храмах, но буквы были расположены так, что складываемые из них слова ничего не значили. Мое настроение резко помрачнело. Это был шифр и очень хорошо, если мне удастся его расшифровать. В противном случае придется обращаться за помощью, чего не хотелось совершенно — почему-то обнаружение книги, мне хотелось сохранить в тайне.
Внезапно прокричал телефон, выдав трель звонка установленного на очень ограниченный круг лиц.
— Да. А это ты. да был, но в тайнике не нашлось ничего дельного. да вот так, все рассыпалось в прах от сырости…да не вру я тебе, если хочешь, то сам можешь туда спуститься и убедиться лично. одну прихватил с собою, но там только кусок сгнившей кожи, спаянной в один монолит, сейчас пробую раскрыть, но ничего не выходит…хорошо, завтра так завтра — жду. Пока.
Вот теперь еще завтра придется пару часов торговаться с этим крохобором. Ну и ладно, если уж очень станет настырничать, отдам не самое ценное, для меня, по крайней мере.
Отложив сотовый, я начал перелистывать страницы одну за другой, в некоторых местах помогая их разделять лезвием ножа, там, где они слиплись. Заодно похвалил неизвестного мне автора, за то, что пользовался хорошими чернилами — ни одна буковка не расползлась и не выцвела. Через полтора часа я был вынужден с сожалением констатировать такой факт — прочитать без предварительной подготовки эту книгу мне не получиться. А жаль, очень жаль. Завтра надо будет на обеде отпроситься и слетать к знакомому, который специализируется на собирании старинных шифров. Если повезет, то смогу узнать что-то конкретное.
С утра заявился Тихон. Полчаса ушло на рассказ и предъявление трофея (того, что был в плачевном состоянии). С трудом отбившись, я отдал ему этот непритязательный комок, бывший ранее книгой, и вытолкал взашей. Мне надо было собираться на работу, а времени оставалось менее часа. Едва не забыв, я уже в дверях метнулся к тайнику на кухне и переписал с десяток строчек из самых разных частей книги — чтобы не удалось точно установить содержимое, если удастся расшифровать с помощью приятеля.
На работе мне не удалось уговорить начальника мастерской отпустить на парочку часов с работы. У него, видите ли, поступил большой заказ на кованые кронштейны под что-то эдакое и надо их изготовить срочно. Пришлось, скрипя зубами взяться за молот и меха и начать ковать, эти чертовы кронштейны. К счастью мне удалось с ними разделать даже раньше чем ожидал, причем совершено не халтурил и не сделал ни одного ляпа — не терплю работу спустя рукава, даже если и не нравиться, то делаю все равно на совесть. Правда, для этой скорости мне пришлось поступиться обедом, ну да ладно — вечером на ужине нагоню.
Доложившись об окончании работы и получив разрешение оставить кузницу до окончания рабочего дня, я прошел пару остановок пешком. Конечно, город не самое лучшее место чтобы дышать свежим воздухом, но необходимо было провентилировать легкие от кузнечных копоти и шлаков. Как-то читал в одной газете историю про кузнеца. В одной деревне (еще до революции) кузнец решил не ходить за пару километров от селения и построил свою кузню рядом с домом, и с той поры у него начались нелады со здоровьем. Не сразу, конечно, но через пару месяцев он сам и его сыновья стали чахнуть. По привычки той поры кузнец стал считать, что во всем виноваты грехи, мол бог карает за провинность. Местный церковник получил щедрые подношения для замаливания прегрешений. А в реальности все было немного по-другому. Пока его кузница располагалась на достаточном удалении от жилья, он сам с сыновьями совершая прогулки туда и обратно, очищали легкие от всех шлаков, что за день откладывались при работе. Ну а, лишившись подобного моциона, их организм стал наполняться разнообразной гадостью.
Повторить пример этого семейства мне не хотелось, и поэтому я каждый вечер шел пешком две остановки, ну и утром совершал небольшие пробежки. Вот и нужный мне дом. Подойдя к двери, я попытался набрать код и обломился — нужная комбинация не сработала. Чертыхнувшись, я достал сотовый, потыкал кнопки и дождавшись вопросительно «Да?», обматерил приятеля от души. Получив под конец нужную комбинацию, я проверил ее, набрал цифры на двери. Ура, подействовало! Проскочив подъезд, я подошел к лифту и увидел лаконичную надпись: «По техническим причинам лифт временно не работает». Так, видимо сегодня день не мой — с самого утра меня преследуют мелкие неурядицы, понемногу ломающие мне мой распорядок. Но делать было нечего, и я поплелся на девятый этаж пешком.
Витек открыл дверь после третьего нажатия на кнопку звонка — весьма удивительно, обычно минуты две приходиться его ожидать. Щелкнул замок, и сквозь приоткрытую дверь просунулась всклоченная голова приятеля.
— Владик, здорова. Че стоишь как не родной — заходи, гостем будешь — старательно изображая кавказский акцент, приветствовал друг. Я прошел в прихожую, старательно пошмурыгал ботинками по коврику и принялся разоблачаться.
— Хреновый из тебя кавказец, это я непритязательный слушатель, а другой уже давно раскритиковал.
— Ага, а ты значит меня не критикуешь. А наоборот восторгаешься? Ладно, что там у тебя?
