— Сколько их? — спросил Корин.
— Кто бы их там считал, благородный господин. Сильные они, друг за дружку держатся. Не дашь — налетят ночью, избы сожгут. Лучше уж дать им, чего требуют. А то говорят… Топин еще больше побледнел, задрожал.
— Что говорят, Топин?
— Говорят, Кащей, если его разозлить, слезет с перевала и пойдет сюда, в долину.
Висенна рывком поднялась. Лицо ее изменилось. Корина пробрала дрожь.
— Топин, — сказала чародейка. — Где тут ближайшая кузница? Конь у меня потерял подкову.
— За деревней, у леса. Там кузница, и конюшня там.
— Хорошо. Теперь иди узнай, где есть больные или раненые.
— Висенна, — сказал Корин, едва за старостой закрылась дверь.
Друидесса обернулась к нему. — У твоего коня все подковы целы. Висенна молчала.
— Зеленый камень — это, конечно, жадеит, им славятся копальни в Амелле, — сказал Корин. — А в Амелл можно попасть только через перевал. Дорога, откуда не возвращаются. Что говорила покойница на поляне? Почему хотела меня убить?
Висенна не ответила.
— Молчишь? Ну и не надо. И так все начинает проясняться. Бабулька ждала кого-то, кто остановится перед дурацкой надписью насчет того, что идти на восток нельзя. Это было первое испытание — умеет ли путник читать. Потом другое — ну кто сейчас поможет голодной старушке? Только добрый человек из Круга Друидов. Любой другой, голову даю на отсечение, еще и клюку бы у нее отобрал. Хитрая бабка начинает говорить о несчастных людях, которым нужно помочь. Путник, вместо того, чтобы ублаготворить ее пинком да грубым словом, как сделал любой здешний житель, развешивает уши. И бабка понимает — это он и есть, друид, идущий расправиться с теми, кто грабит эти места. А поскольку бабка наверняка сама из тех грабителей, она хватается за нож. Ха! Висенна, я ведь не глуп? Висенна не ответила. Смотрела в окно. Мутная пленка рыбьего пузыря не препятствовала ее взгляду, и она видела пестрокрылую птицу, сидевшую на ветке вишни.
— Висенна?
— Слушаю, Корин.
— Что это за Кащей?
Висенна резко обернулась к нему:
— Корин, ну что ты лезешь не в свое дело?
— Послушай, — Корина ничуть не смутил ее тон, — я уже влез в твое, как ты говоришь, дело. Так уж вышло, что меня хотели убить вместо тебя.
— Случайно.
— А я-то думал, что чародеи не верят в случайности — только в магическое притяжение, стечение обстоятельств и все такое прочее. Висенна, мы ведь ехали на одном коне. Давай уж, смеха ради, продолжать. Я тебе помогу в твоей миссии, о которой, похоже, догадываюсь. Если ты откажешься, я посчитаю это спесью. Говорят, вы там, в Круге, очень уж высокомерно относитесь к простым смертным.
— Это ложь.
— Душевно благодарю, — Корин блеснул зубами. — Ну, не будем зря тратить время. Поедем в кузницу.
Микула крепче ухватил железный прут клещами и сунул его в огонь.
Приказал:
— Качай, Чоп!
Подручный повис на рукоятке мехов. Его толстощекое лицо блестело от пота. Несмотря на распахнутые двери, в кузнице стояла невыносимая жара. Микула положил прут на наковальню, несколькими сильными ударами молота расплющил конец.
Колесник Радим, сидевший тут же, распахнул кафтан и вытянул рубашку из штанов.
— Хорошо вам говорить, Микула, — продолжал он. — Вам драки не в новинку. Все знают, что Вы не только за наковальней стояли. Успели и по головам постучать, не только по железу.
— Вот и радоваться должны, что есть я в деревне, такой, — сказал кузнец.
— Я вам еще раз говорю — не буду я им в пояс кланяться. И работать на них не буду. Если вы ей мной не пойдете, начну сам: найду таких, у кого в жилах не пиво, а кровь. Засядем в лесу и будем их перехватывать по одному. Ну сколько их всего? Десятка три? Может, и того меньше. А сколько здесь, в долине, молодцов? Качай, Чоп!
— Качаю!
— Сильнее давай!
Молот бил о наковальню ритмично, почти мелодично. Чоп качал что было сил. Радим высморкался в руку, вытер ладонь о штаны.
— Хорошо вам говорить, — повторил он. — А кто из здешних решится с вами идти? Кузнец опустил молот. Долго молчал.
— Вот я и говорю, — сказал колесник. — Никто не пойдет.
— Ключ — маленькое село. В Порогах и Кочерыжке народу гораздо больше.
— Нет уж. Сами знаете. Без солдат из Майены люди с места не сдвинутся. Сами знаете, как они думают: Воронов да Коротышей нетрудно взять на вилы, но что делать, если на нас пойдет кащей? Убегать в лес? А избы, вещички? Дома и поля на спину не взвалишь. А уж с кащеем нам не совладать.
— А откуда мы знаем? Кто его вообще видел? — крикнул кузнец. — Может, никакого кащея и нет? Только страху на нас нагоняет эта банда? Видел его кто?
— Не глупите, Микула, — понурился Радим, — Сами знаете: с купцами ходили те еще вояки, все по уши в железе. А вернулся кто из них с перевала? Ни один. Нет, Микула, говорю вам, нужно ждать. Правитель округа из Майены пришлет помощь, а это совсем другое дело. Микула отложил молот и вновь сунул прут в пламя.
— Войско из Майены не придет, — сказал он понуро. — Господа воюют меж собой. Майена с Разваном.
— Зачем?
— А зачем воюют благородные? По-моему, со скуки, жеребцы стоялые! — крикнул кузнец. — Чтоб ему провалиться, правителю! За что только мы ему, гадюке, дань платим? Он выхватил прут из огня, только искры брызнули, помахал им в воздухе. Подручный отскочил. Микула схватил молот, ударил, еще и еще.
— Как только правитель округа прогнал моего парнишку, я послал парня просить помощи у Круга. У друидов.
— К чародеям? — спросил колесник недоверчиво. — Да ну?
— К ним. Но не вернулся еще парень.
Радим покрутил головой, встал и подвернул штаны.
— Ну, не знаю, Микула, не знаю. Это уже не мое дело. Но все равно получается, что надо ждать. Вот если… Во дворе заржал конь.
Кузнец замер с занесенным молотом. Колесник побледнел, стуча зубами. Увидев, что дрожат руки, Микула отер их о кожаный фартук. Не помогло. Он проглотил слюну и пошел к двери — там виднелись всадники. Радим и Чоп пошли следом, держась к нему поближе. Выходя, кузнец поставил прут за дверью.
Он увидел шестерых конных, в кольчугах и кожаных шлемах со стальными стрелками, прямыми полосками металла меж огромных красных глаз, занимавших половину лица. Они сидели неподвижно, вольно. Микула, окинув их взглядом, оценил их оружие — короткие копья с широкими остриями. Мечи со странными эфесами. Секиры. Зазубренные протазаны.
Прямо напротив двери стояли двое. Высокий Ворон на сивом коне, покрытом зеленой попоной, с золотым солнечным диском на шлеме. И другой…
— Мамочка… — прошептал Чоп за спиной кузнеца и всхлипнул.
Второй всадник был человеком. На него надет темно-зеленый плащ Ворона, но из-под шлема смотрят светло-голубые, а не красные глаза. Но в этих глазах было столько отчужденности, холодной жестокости, что Микулу охватил нешуточный страх. Стояла тишина. Кузнец слышал, как жужжат мухи, кружащие над кучей навоза за забором.
