Монсеньор дарил, а он глотал, кукушонок несчастный, а потом… Все забыл, в своего Таракана вцепился! Повелитель Скал! Тварь болотная, жаба… Отравитель! Если б ему удалось, Монсеньора… уже бы не было! Всыпал яд и удрал! А я… Я на следующий день приехала.
– А это кто тебе рассказал?
– Краклиха… То есть Людовина Кракл. Помните, Фердинанд прислал пироги с земляникой, а они плевались?
– Не помню. – Фердинанд всегда посылал фрейлинам лакомства… Бедолага!
– Мы перемазались, пошли в туалетную, мыться. Тут дура белобрысая и шепнула, что мне гордиться нечем, потому что Дикон – убийца.
– Странно, что ты ее не побила.
– Графиня Рокслей пришла, – извиняющимся тоном сказала Айрис. – Я ее спросила: правда, что Дик отравил Монсеньора? Дженнифер велела Людовине извиниться, потому что еще ничего не известно. Краклиха извинилась, и тут я подумала, что Дик мог на самом деле… И что тогда Монсеньор не просто решил жениться. Он в меня влюбился, потому он и кукушонка этого простил.
– Он простил раньше.
– Нет, когда увидел меня… Если он после такой подлости меня за одно только имя не выгнал.
– Никогда бы не подумала, – удивилась Луиза, – никогда бы не подумала, что ты можешь так молчать.
– Могу молчать? – Недоумевающие серые глаза были хороши. Воистину молчание и удивление украшают.
– О том, что тебе наговорила эта… Кракл, я слышу только теперь. Сэль тоже не знала?
– Я не хотела, чтоб знали. Даже вы. – В серых омутах что-то плеснуло и ушло в глубину. – Вы – люди Монсеньора, если б вы узнали… Да я сама с собой из-за такого брата перестала бы говорить, и потом… Краклиха могла и соврать. Она ведь сплетница.
– И дура к тому же, – уточнила госпожа Арамона. – Только ты – это ты, а твой брат – это твой брат. Что бы он ни натворил, ты не виновата.
– Я тоже Окделл, – лицо Айрис стало грустным, – а мы только и делаем, что себя позорим. Я так хотела, чтобы все стало враньем и Дик просто уехал по делу. Ну мог же Монсеньор его куда-нибудь послать?
– Конечно, мог…
– А он в самом деле предал, – выдохнула Айрис. – Мне в Багерлее снилось, как они возвращаются с Монсеньором и вышвыривают Манриков. Я… Я думала, эти сны вещие. Когда нас выпустили, я… Вы мне сказали, что неприлично все время говорить про Монсеньора, и я спросила про Дикона. И Краклиха… Я не хотела верить, не хотела!.. А он, оказывается… Письмо пришло, а там сплошной Ракан-Таракан! И дребедень всякая – лошади, серьги… Лучше б он сдох!
– Прекрати! – прикрикнула капитанша. – Ричард Окделл не первый и не последний. А ну, накинь шаль!
Айрис дернула головой и часто задышала. Слишком часто! Луиза ухватила меховое одеяло и замотала воспитанницу по самый нос.
– Ты третий месяц твердишь, что у тебя нет брата. Его и нет. Забудь. К приезду Эпинэ ты должна быть здорова. Поняла? Ради твоего Монсеньора!
– Я буду, – пообещала Айрис, – пусть все знают, что я, хоть и Окделл… Я достойна имени Алва.
– Всем знать как раз и не следует, – напомнила Луиза. – Время неподходящее.
– Это потом, – утешила девица, – когда мы будем вместе в Алвасете. Госпожа Арамона, я так его люблю… Вы не понимаете…
– Отчего же, понимаю. В первый раз всегда так.
– Не в первый, но в последний.
– Не в первый? – Сегодня вечер откровений. – Какая ты опытная.
– Я влюбилась в Джеймса Рокслея, – Айри по-кроличьи дернула носом, – мне было тринадцать лет, только он на меня не смотрел.
– Ты была маленькая, и тебя плохо одевали, – утешила Луиза.
– В серое, как Эдит и Дейдри. Когда я увидела Монсеньора, было еще хуже, а он как вошел, так и замер… Если б он в меня не влюбился, он бы меня выгнал. Из-за Дикона.
Выгонишь такое… Это хуже, чем котенка выбросить.
– Айрис, почему герцог Эпинэ решил тебе помочь? Он ведь решил?
– Монсеньор ему спас жизнь, – объяснила заговорщица, – а Робер – Человек Чести! Они с Монсеньором станут как братья, а я буду Эпинэ сестрой. Госпожа Арамона… Нехорошо, что Сэль не хочет замуж! Давайте сделаем так, чтобы она вышла за Эпинэ.
– Айрис, – вздохнула Луиза, – Эпинэ – герцог, а Селина…
– Сэль – красавица, – отрезала юная герцогиня. – Рамиро Алва женился на Октавии, а она вообще была никто. И Франциск на ней женился, и все с ней были счастливы, и Робер будет.
– Со святой Октавией? – улыбнулась Луиза.
– С Сэль, – прыснула Айри, – это я напутала. Эпинэ, он ведь тоже красивый. Вы заметили?
– Разумеется, – кивнула Луиза, – очень красивый и очень порядочный. Мы не должны его подвести. Робер хочет спасти Монсеньора, он не обидится, если мы напишем Савиньяку?
– Конечно, нет, – подпрыгнула Айрис. – Я хотела Реджинальда попросить, но он где-то застрял, а сама я обещала из Надора не уезжать, хотя я могу…
– Ты можешь. – Луиза поняла, что гладит пепельные волосы, только почувствовав под пальцами живое тепло. – Ты многое сможешь и многое вынесешь… Завтра я переговорю с Левфожем, только сначала одна. Хорошо?
– Конечно, – согласилась Айри. – У вас лучше получится. Робер приедет, мы возьмем солдат Лионеля и вернемся за Монсеньором.
– Эреа Айрис. – Унылый слуга откровенно наслаждался жарой. – Ужин подан в трапезной, но госпожа герцогиня ужинает у себя.
– Ну и хорошо, – выпалила Айрис и вдруг добавила: – Госпожа Арамона… Я завтра попробую помириться с матушкой… Я в самом деле попробую.
Айри-то попробует, осталось уговорить Мирабеллу. Госпожа Арамона деловито поправила своей подопечной прическу:
– Не надо спешить. Первый шаг должна сделать эрэа Мирабелла.
Глава 2
Ракана (б. Оллария)
1
– Брат мой, вас спрашивают, – пожилой монах говорил шепотом, но Катари все-таки услышала и открыла глаза.
– Тебе нужно идти? Иди…
– Тише. – Робер тихонько сжал хрупкое запястье: оставлять сестру, хотя бы и у Левия, было страшно. – Кому я понадобился?
– Наш гость назвал себя генералом Карвалем. Он очень настойчив.
– Карваль? – переспросила Катари. – Твой капитан? Это, наверное, важно.
Это важно без всяких «наверное», Никола настаивает только тогда, когда не может решить сам, а такое бывает нечасто.
– Я узнаю, в чем дело, и вернусь.
– Не нужно, – женщина осторожно высвободила руку, – со мной все хорошо… Его высокопреосвященство меня не оставит, а ты нужен другим. Только приходи вечером, я должна знать, что с ними… С герцогом Алвой и… моим мужем.
– А что с ними может быть? – улыбнулся Иноходец. – Суд провалился, их вернули в Багерлее. Вот увидишь, весной твоему величеству придется вступаться за нас с Карвалем. Ты не позволишь отрубить мне голову?
