Трибун поднялся со стула, здороваясь с гостем.
Жрец действительно оказался почти одного роста со Скавром. Благодаря своим северным предкам трибун был выше, чем большинство римлян и видессиан. Когда он протянул руку посетителю, крепкое сухое рукопожатие жреца выдало немалую силу.
— Можешь идти, Фостул, — сказал трибун.
Отсалютовав, легионер вернулся на пост. Жрец тяжело опустился в кресло, скрипнувшее под его тяжестью. Пот темными пятнами проступал на плаще под мышками, сверкал на бритой голове.
— Во имя света Фоса! Стоять на жарком солнце — тяжелый труд, — обвиняюще произнес жрец густым басом. — Не найдется ли у тебя винца для ближнего, изнуренного жаждой?
— М-м… Да, конечно, — ответил трибун, несколько удивленный такой прямотой. Большинство видессиан предпочитало выражаться куда более витиевато.
Марк принес кувшин вина и две глиняных кружки. Плеснув в одну вина, он передал ее жрецу. Вторую поднял приветственным жестом.
— Твое здоровье, уважаемый… — он остановился, не зная имени гостя.
— Стипий, — бросил тот коротко и грубо. Как все видессианские священнослужители, он опускал фамилию в знак того, что посвятил себя одному лишь Фосу. Прежде чем отпить, жрец воздел руки и прошептал:
— Фос, Владыка Благой и Премудрый, милостью Твоей Заступник наш, пекущийся во благовремении, да разрешится великое искушение жизни нам во благодать.
Затем сплюнул на пол в знак отрицания Скотоса — вечного антагониста Фоса. Жрец подождал немного, чтобы дать римлянину возможность присоединиться к ритуалу, но Скавр, хоть и уважал обычаи Видесса, не всегда подражал им и не придерживался их в тех случаях, когда не разделял веры имперцев.
Стипий неприязненно глянул на трибуна.
— Безбожник! — прошептал жрец.
Марк понял, что имел в виду Фостул, когда говорил, что лицо у “лысого” грубое: узкие бескровные губы едва скрывали крепкие желтые зубы, черты казались рублеными.
Стипий проглотил вино, и трибун еле сдержался, скрывая раздражение. Видессианин осушил кружку в одно мгновение, наполнил ее снова, не дожидаясь приглашения, снова выпил до дна и повторил процедуру в третий раз, опорожнив сосуд столь же стремительно, как и в первые два раза. Марк едва пригубил.
Стипий начал было наливать себе четвертую, но кружка наполнилась лишь до половины — кувшин опустел. Жрец недовольно фыркнул и отодвинул кувшин в сторону.
— Ты пришел сюда за выпивкой или тебе нужно что-нибудь еще? — резко спросил Скавр. И тут же почувствовал укол стыда: разве стоицизм не учит принимать каждого человека таким, каков он есть?
Марк попробовал задать вопрос вторично, на этот раз без сарказма:
— Чем мы можем быть тебе полезны?
— Сомневаюсь, что такое вообще возможно, — ответствовал Стипий, в очередной раз разозлив трибуна. — Мне сказали, что, напротив, я должен помогать вам.
Судя по кислому выражению лица, Стипий был отнюдь не в восторге от такого поручения.
Жрец оказался пьяницей с солидным стажем. После возлияний речь его не стала менее внятной, и передвигался он прямо и уверенно. О количестве выпитого можно было догадаться лишь по легкой красноте, выступившей на его лбу и носу, хотя жрец успел немало погрузить на борт.
Прихлебывая из кружки, Скавр пытался не давать волю раздражению.
— Кто же поручил тебе помогать нам? — спросил он, желая сделать словесную дуэль более интересной. Чем скорее эта винная губка в голубом плаще уйдет, тем лучше. Кто же напустил на римлян этого пьяницу — Нейп или патриарх Бальзамон? И чем это их так прогневали несчастные легионеры, что бедным наемникам было ниспослано подобное наказание?..
Стипий удивил Марка ответом.
— Метрикий Зигабен сообщил мне, что врачеватель вас покинул.
— Да, это так, — признал Марк и мельком подумал о том, что любопытно было бы узнать, что поделывает сейчас Горгид в Пардрайских степях.
Зигабен был командиром императорских телохранителей. Марк вполне доверял опыту этого молодого офицера. Если Зигабен рекомендовал Стипия, то, возможно, в этом жреце было что-то полезное.
— Так в чем же дело?
— Он предложил мне, скромному слуге Фоса, помогать вам. Я обучен искусству заживлять раны. Ни один отряд армии Его Величества нельзя оставлять без такой помощи. Даже отряд, вроде твоего, полный язычников, — заключил Стипий не без отвращения.
Последние слова Марк благоразумно пропустил мимо ушей.
— Ты жрец-целитель? Прикомандирован к нам? — Скавр едва сдержал крик радости.
Некоторые жрецы умели использовать себя как посредников между больными и энергией Фоса. Не раз уже они исцеляли людей, которых бессилен был спасти Горгид. Без их помощи те бы погибли. Грек пытался обучиться методам служителей Фоса, но безуспешно. Эта неудача, как и многое другое, послужила причиной, по которой Горгид оставил легион и отправился в степи.
Год назад Нейп потратил немало времени, пытаясь передать Горгиду принципы искусства магического врачевания, — но тщетно. Сам Нейп, хотя и не был специалистом в этом искусстве, спас в свое время многих раненых легионеров.
Если в легионе появится свой жрец-целитель, подумал Скавр, он будет драгоценнее рубинов.
— Так ты прикомандирован к нам? — переспросил Марк, желая услышать это от Стипия еще раз.
— Да. — Жрец был весьма далек от радости. Его талант оказался для римлян куда более приятной вещью, чем для него самого. Жрец оглядел ровные ряды коек в казарме. — Я буду жить здесь, я полагаю?
— Как тебе угодно. Выбирай любую, какую захочешь.
— Все, чего я сейчас хочу, — это побольше вина.
Не желая настраивать жреца против себя или казаться несдержанным и злым, Марк достал еще один кувшин и протянул Стипию.
— Хочешь хлебнуть? — спросил Стипий. Когда трибун отрицательно покачал головой, жрец, неприязненно глядя на кружку, осушил кувшин до дна. Все дурные предчувствия с новой силой набросились на Скавра.
— А-ах!.. — выдохнул Стипий, отставляя кувшин. В его голосе прозвучало истинное наслаждение. Он поднялся и кое-как побрел к двери. Он влил в себя столько вина и к тому же с такой скоростью, что это могло бы свалить с ног и полубога.
— С-скоро в-вернусь! — заплетающимся языком проговорил он. На этот раз выпитое сказалось и на его речи. — Н-нужно забрать из монастыря мои… шм-мотки и принести с-сюда.
Передвигаясь осторожно, жрец двинулся к двери шагом человека, привыкшего ходить после изрядных возлияний. Но не успев сделать и пяти шагов, он вдруг опять повернулся к Марку. Несколько секунд жрец изучал трибуна, глядя неподвижно, как сова. Скавр уже собрался спросить, чего тот хочет, когда Стипий р-решительно в-вышел из казармы.
